О том, что по его вине произошла какая-то глубокая драма, Ф., разумеется, не думал.
На следующий день, вернувшись с работы, он нашел на кухонном столе записку.
В ней буфетчица Клавдия обращалась к нему на "вы". "Вы можете оставаться здесь сколько захотите, – написала она. – А я уезжаю к матери. После того, что вы мне сказали, нам больше невозможно проживать вместе. Это решено мной навсегда. Я вас разлюбила. Прощайте".
Ф. ходил по квартире и ругался, как на базаре. Будто его обокрали. Или обсчитали.
Нервничая, он вынул из холодильника колбасу, сыр, котлеты, пирог с ягодами и все это съел. Выпил вина.
Он не знал, что ему делать. Привычка к хорошему обслуживанию заставляла его сильно волноваться. Кто будет кормить его обедами и обстирывать? Кто будет гладить утюгом его брюки?
Поскольку Ф. был один и ругать ему было некого, он принялся мечтать. Мечтания его успокаивали.
Лежа на кушетке, он представил себе заднее сиденье персонального автомобиля некоего могущественного человека. Эта влиятельная фигура любит, чтобы его помощник всегда был рядом, и поэтому Ф. сидит справа. Они едут обедать в ресторан.
В ресторане они заказывают только самую лучшую еду – котлеты по-киевски, семгу, пироги с куриной печенкой, стерляжью уху, и все это им подают невероятно быстро.
Официанты боятся допустить какую-нибудь оплошность и сильно волнуются. Это впечатляет других посетителей. Некоторые из них не могут скрыть зависти, однако они завидуют именно Ф.
Только на него они и смотрят.
Ф. очень нравилось представлять себе, что он заметен и интересен. Еще он желал бы, чтобы о нем ходили слухи, как о таинственной личности.
Ему хотелось быть блистательным адъютантом такой персоны, которую бы называли "хозяин города".
Размечтавшись, он вскочил с кушетки и закричал куда-то в потолок: "Ну же, помогите! Пусть моя мечта осуществится! Сделайте, как я хочу! Пожалуйста!"
Этот порыв случился с Ф., конечно, из-за выпитого вина и переживаний. Он думал, что обращается к небесам и что его обязательно услышат.
Но вместо небес его услышали бесы. Они просто великолепно его услышали. И стали, как всегда, ухмыляться и потирать лапы.
Утром, явившись на службу, Ф. получил распоряжение отправиться на торговую базу.
Когда он шел по коридору тамошней конторы, его окликнули: "Это вы привезли акт согласования? Очень хорошо. Идите прямо к директору".
Ф. любил смотреть на директоров, поэтому обрадовался. Но появившись в директорском кабинете, он вдруг спиной почувствовал что-то нехорошее. Какую-то угрозу.
За столом сидела директорша и внимательно разглядывала своего посетителя. Она почему-то неожиданно им заинтересовалась.
Это была крупная женщина в парике и темном велюровом платье. Ее массивные золотые серьги напугали Ф. Потом его напугали ее толстые запястья и почти мужские кулаки. Еще минуту назад ему было спокойно и радостно. А теперь он растерялся. Потому что директорша торговой базы разглядывала его в упор, как копченый окорок.
"Мне поручили доставить вам акт согласования, – пробормотал он. – Вот он".
"А ну, подойди сюда, – сказала директорша. – Ты что же, вот так спокойно ходишь по улицам? То есть я хочу знать, чей ты, такой складный очкарик? Женат? Семья есть? По виду ты не здешний, но и уехать не можешь. Мне это нравится. Брось бормотать, я этого не люблю. Говори четко: имя, возраст и здоров ли".
Ни о чем подобном Ф. не читал даже в книгах. И в кино не видел.
Он собрался возразить: "Послушайте, что это за тон? Ведь я не ваш подчиненный!", но тут женщина резко ударила ладонью по столу.
Ф. вздрогнул и испугался. Назвал имя и прочее – все, что просили.
Выслушав его, директорша улыбнулась.
"Так я и знала, – сказала она. – Недаром мне снилась белая птица. А ну, сядь и слушай меня, котик. Сейчас поедем в ресторан, пообедаем в отдельном кабинете. У меня будешь, как колбаса высшего сорта – благоухать и прыскать. При мне узнаешь, что такое счастье. Эх, сегодня определенно положительный день! Бумажку свою брось вот сюда, забудь он ней. Думай только обо мне и своей жизни – она у тебя теперь будет роскошная, пышная".
Когда женщина вышла из-за стола, Ф. не решился ей возразить. Его напугала ее почти мужская фигура.
Вдруг директорша схватила его за руку и притянула к себе.
"Люблю таких плюшевых тигренков, – проговорила она, глядя Ф. прямо в глаза. – За это мы и выпьем. И поговорим о дальнейшем, подробно. Это нужно и мне, и тебе, я же вижу. Ты запутался…
Ничего, котик, я все распутаю".
Первый раз в жизни Ф. поплелся за женщиной, которая держала его за руку, как ребенка.
У нее была грузная, тяжелая походка. И такие же тяжелые духи.
При ходьбе на ее толстой шее плясали бусы. Огромные туфли скрипели, как солдатские сапоги, и бортами, как лодки на воде, кивали то в одну, то в другую сторону.
Во дворе стоял служебный автомобиль, шофер дремал, сунув руки за голову.
"Вези обедать, – сказала ему директорша. – И не в кафе вези, а в ресторан, Коля".
Она мало разговаривала с водителем и смотрела на Ф. Взгляд у нее тоже был тяжелый. И Ф. не отважился сказать ей, что ему нужно вернуться на работу. Он боялся, что в ответ она его оскорбит.
В ресторане им подали самую лучшую еду – телячий язык, зразы, уху из осетрины и мясо в соусе. Официанты подавали быстро и ловко. Наливали коньяк в тонкие цветные рюмочки.
Директорша не пьянела. Ела только мясо.
Ф. побоялся уточнить, что он пьет только вино. Ему пришлось пить коньяк. И у него быстро закружилась голова.
"Работу свою завтра же бросишь, – сказала директорша. – Трудиться будешь у меня, кладовщиком. Домой сегодня не поедешь. И завтра тоже, и вообще никогда. Водитель Коля заберет твои вещи, а ты напишешь ему что забрать. У меня заживешь, как этот окорок в подливе. Утонешь в прелестях жизни.
Ф. сконфузился.
"Ты что. недоволен? – спросила директорша. – Хочешь меня разозлить? Не советую. Ты еще жизни не видел, и как приличные люди живут, не знаешь. Я тебе шелковые простыни постелю. У меня везде фарфоры голубые, как небеса. А все. что стеклянное, то хрусталь. Я тебе на футбол разрешу ходить. Слышишь? А если будешь обожать меня, машину куплю, "Жигули".
Директорша потребовала называть ее Наденька, и понежнее.
"А ну, повтори", – сказала она.
Ф. уже давно страшился ее тяжелого взгляда и сказал: "Наденька".
Через полчаса он очутился у нее дома.
Здесь были кожаные диваны и разноцветный лакированный паркет, антикварные комоды и восточные ковры. Мебели было много, и она красиво блестела темным блеском.
Но Ф. томился страхом и не смотрел кругом. Он хотел убежать.
К тому же с хозяйкой дома не произошло никакой перемены – она осталась властной директоршей.
Ф. приготовился сказать этой странной женщине о резкой противоположности их характеров, а также вкусов и взглядов. Однако рот его будто окаменел. И когда Наденька посадила его рядом с собой на диване, он только подумал: "Как же это так? Как же так?" и ничего не произнес.
Наденька сказала, что его ждет неслыханное счастье.
"Вам, мужчинам, трудно приходится, потому что многого нужно добиваться, – медленно проговорила она. – Чтобы мы, дамы, принимали вас всерьез. Но к тебе, котик, это больше относится. Твое дело – лишь страдать по мне. Обожать, быть без ума. Остальное – не твоя забота! У меня в соболиной шубе ходить будешь, как боярин, коньяком ноги мыть, как богатый дурак. Я тебе даже баловаться позволю – всякие там преферансы и бильярды. Только люби меня. Но учти: я мстительная, никого никогда не прощаю. Если что, растопчу в пыль. Жизнь поломаю навсегда, как сосульку".
Ф. был оскорблен полным отсутствием изящества в этой женщине, а теперь и ее угрозами.
Он был крайне возмущен. Внутри у него все кипело.
Но как человек неспособный преодолеть страх перед большой физической силой, он не решался выступить. И поэтому только растерянно что-то бормотал.
Им овладела крайняя нерешительность. И он остался у Наденьки и прожил три дня.
Потом она сама повезла его на квартиру буфетчицы Клавдии, где позволила положить в чемодан лишь костюм, бритву и документы.
Надо сказать, что, едва переступив знакомый порог, Ф. испытал сильное душевное волнение.
Он понял вдруг, что совершил ужасную глупость. Какую? Не дорожил привязанностью буфетчицы, думая, что такими привязанностями не дорожат. Теперь же было поздно. Теперь он принадлежал Наденьке. Страх словно стальным канатом привязал его к этой женщине.
Жизнь его сделала поворот…
На этом можно было бы закончить историю некоего Ф., поскольку в ней уже не было ничего оригинального. События были так похожи, что вряд ли следует о них рассказывать.
А все потому, что Ф. никак не мог уразуметь той истины, что в его положении совершенно нельзя мечтать и строить планы.
Но он мечтал, и его мечты оборачивались неприятностями, всегда одинаковыми. Ведь его мечты были одни и те же – о почете, всеобщем уважении и таинственной славе. Бесы, как всегда, все переворачивали с ног на голову.
И все-таки мы еще кое-что расскажем об Ф"и еще об одном человеке. Именно о нем, о новом персонаже, настало время рассказать.
О маленьком мальчике, а потом подростке…
До того, как у Ф. появился сын, он жил в небольшом городе вместе с Наденькой и ужасно мучился. Это длилось целый год.
Все это время он обдумывал план побега, так как жизнь его была невыносимой.