- Зря. Я же с вами. Те персонажи, которых вы узрели тогда, похоронены, но, разумеется, в разных местах. На Ваганькове - только двое. Вот этого и еще одного - помните, толстячок, который все время бормотал: "Помоги мне, Боже, помоги, поскорей расплыться по Вселенной". Его просьба, кстати, была уважена. Он расплылся. Хотите, покажу, где лежит угрюмый его прах?
- О, не надо, не надо, - чуть не завопил Леня. - Я и так его хорошо помню. Такой симпатичный.
- Да, да. В нем было что-то привлекательное. Даже сексуальное.
- А этот в аду? - сказал Лёня, с ужасом глядя на фотографию.
- Далеко не совсем. С ним гораздо сложнее. Любопытнейший персонаж - не даром он вас так напугал. Он еще многих напугает.
Под фотографией была подпись: "Дорогому, незабвенному мужу. Спи спокойно. Твоя Катя."
Лёня пугливо бросил взгляд в сторону на огромный монумент из черного камня. Аким Иваныч заметил:
- А это знаменитый ученый, изобретатель. Совершеннейший идиот. Ничего кроме своей науки знать не хотел. Ни тебе Бога, ни тебе искусства - ничего. Одним словом, доизобретался.
Лёня стал почему-то оглядываться.
- Ну, хватит, мой друг. Достаточно. Надеюсь, теперь вы все поняли. Покинем это печальное место.
Обходя ямы, Лёня последовал за Акимом Иванычем. По дороге бормотал: "Значит, смесь сновидения и реальности была. Жгучая смесь."
- Не совсем так, - поправил его Аким Иваныч. - Чуть-чуть так называемого сновидения, точнее… ну, не будем уточнять, а в основном - горькая действительность.
И Аким Иваныч вздохнул.
Лёня вдруг спохватился:
- Аким Иваныч, а как же самое главное: почему вы вернулись?
Аким Иваныч захохотал.
- Вот я и ждал, когда вы спохватитесь. Не забыли о главном. Так вот, юноша, я вернулся назад, потому, что меня никуда не пустили. Оказалось, я такое редкостное, самобытное и, не боюсь преувеличить, до сих пор никогда не бывшее существо, что для меня еще нет места в невидимых мирах. В видимом мире - нашлось, здесь каждая причудливая тварь найдет себе место, а дальше - никуда. Это в точности тот же случай, который произошел с вами: мы одной крови - ты и я! - и Аким Иваныч обнял Леню за талию. - Вот в чем разгадка моей к вам симпатии, юный друг. Такое, как с нами, не бывает даже раз в тысячелетие. Собственно говоря, никогда и не было.
Лёня после этих слов взвизгнул, споткнулся и чуть не упал перед Аким Иванычем на колени.
- Да как можно! - закричал он в страхе, размахивая руками. - Я же собачонка, Аким Иваныч, по сравнению с вами. Я это чувствую! - брызжа слюной, продолжал он. - Я человек простой, тихий и глупый, ну как может быть, чтоб такого человека на тот свет не пустили, что ему места нет во Вселенной.
Лёня шатнулся и припал к дереву.
- Да я в муравейнике место себе найду, не то, что во Вселенной, - прямо-таки шипел он.
Аким Иваныч, однако, осадил его.
- Возьмите себя в руки, вы же не баба. Я понимаю, вас это травмировало. Все разошлись, а вы остались.
- Но я же идиот, Аким Иваныч. Таким место есть. В чем же тогда дело? - влажные испуганные глаза его смотрели на Акима Иваныча, не отрываясь на суету.
- В общем, тупик в мироздании и в антропологии тоже.
- Какой бред! Какой ужас! - и Лёня покраснел, словно ему надрали уши. - А как вы-то?
- Что я? Меня уже третий раз не пускают. И, может быть, вообще никуда не пустят. Но я не горюю. Разве я похож на страдальца?! - и Аким Иваныч захохотал, обнажая золотые зубы во рту. - Страдальцы - они в XIX веке были, а сейчас для этого надо придумать слово какое-нибудь похлеще, из самых неописуемых глубин.
Лёня стараясь изо всех сил не показаться бабой, чуть-чуть бодро поплелся по дорожке за своим приятелем.
- Ничего, - не вполне человечьим голосом весело сказал Аким Иваныч, - в нашей ситуации есть много преимуществ, Леня. Когда-нибудь вы это поймете. И для нас приготовят в конце концов такую обитель… молчу… молчу.
- Значит, что-то произойдет, и я стану иным. Когда?
- Не задавайте инфантильных вопросов. Живите, как жили. Если считаете себя идиотом, так и считайте на здоровье. Взрыв произойдет помимо вашей воли…
- Я не думал, что я - это, оказывается, не я… - вырвалось у Лени.
- И не думайте. Не ломайте голову. Впереди - вечность.
И тихонечко, как все равно любящий папаша с сынком, они подошли к выходу.
- А вон и Сашок в машине меня поджидает, - и Аким Иваныч указал на малинового цвета автомобиль у ворот кладбища.
Лёня увидел маленькую фигурку человека, дремлющего у руля.
- Он не из тех… не с поезда? - беспокойно спросил Леня.
- Ни в коем случае, - успокоил его Аким Иваныч. - Близок к этому, но пока - нет.
- Аким Иваныч, а как же связь, должен же я знать…
- Ну, во-первых, я все ваши координаты знаю.
- Как вы знаете мои координаты? - по-детски спросил Леня.
- Дорогой мой, я за вами еще с вашего детства наблюдаю. Прямо, как только вы вылезли на свет.
Лёня растерялся и стал топтаться на месте.
- Во-вторых, за моими координатами вам не уследить. Так что связь будет верная, но односторонняя. Может, появится человечек от моего имени, Глебом зовут. Учтите.
- Да как же может быть такое существо, которому в мире нет никакого соответствия и понимания?!! Я брежу или живу, Аким Иваныч?!
- Вы опять за свое?.. До свидания и живите, - Аким Иваныч вдруг поцеловал Леню в щечку и в лобик, махнул рукой и направился к машине.
Сашок улыбнулся ему навстречу. Однако Аким Иваныч успел сунуть Лёне в карман газету, где черным по белому извещено было о небывалом крушении пассажирского поезда, которое произошло как раз в тот день, когда Лёня Одинцов уходил-то мира сего. Но, как оказалось, не безвозвратно.
глава 5
Когда Лера вернулась с работы, Лёня уже походил на нормального человека. Он совершил чудо, чтобы казаться таким. Но, все же, ложась спать, нервная и чуткая Лера вдруг спросила его:
- Ты кто?
Лёня вздрогнул, тем более он и сам теперь не знал, кто он. Внутри души он стал даже побаиваться самого себя. Вздохнув, он полез к жене под одеяло.
Утром Лера, еле позавтракав, побежала по делам. Лёня, решив, что все происходящее вне сферы его ума, решил обратиться за помощью. А к кому же было обратиться, как не к Вадиму. Вадим был весьма сведущ в разных тайных науках и учениях.
Лёня позвонил Вадиму, сказав, что хочет поговорить с ним наедине. Вадим ответил, что у него Алёна, но она скоро должна уйти, - "к сожалению" - добавил Вадим.
Лёня совершенно не понимал, даже не отдавал себе отчета, что за человек эта Алёна, которую так обожал Вадим. "Почему она все время дрожит за свою жизнь?" - думал он, собираясь к Вадиму. - "Даже улицу переходит дрожа. За кого же она принимает себя, что так до истерики ценит свою жизнь? Я вот, оказывается, какой-то потусторонний мотылек и ничего больше. Чего мне дрожать, переходя улицу. Она, наверное, считает себя каким-то исключением, или же тут опять какая-то тайна. Не может нормальный человек так дрожать за свою жизнь. Конечно, сейчас жизнь стала не в меру тяжелой, того и гляди прирежут. Но все-таки… Многие, правда, стали пугливы, и если вечерком безлюдным видят человека, то шарахаются: не смерть ли моя? Даже при дневном свете шарахаются. Перестали доверять друг другу, вот до чего дошли. Но с Алёной это не сравнить. Она и в раю будет оглядываться".
Дверь ему открыла блондинка лет 27, симпатичная, чуть полная; в глазах голубеньких светился ум, немного печали и еще что-то, что определить Лёне было трудно. Алёна провела его в гостиную, где в кресле расположился Вадим. На журнальном столике - кофе, шоколад, печенье. По стенам - книги. Одна валялась на столике. Лёня прочел заглавие: "Вопреки смерти". Женский голос пел:
Ах, как хочется быть, быть
Ах, как хочется жить, жить
Лёня поежился: "Начинается. Что они так хотят жить, особенно быть. Я не очень хочу и жить, и быть. Я сам не знаю, чего теперь хочу."
Между тем Алёна налила ему ароматного кофейку, положила на блюдечко пирожное и булочки, не забыла и лимонные корочки. От такой женской ласки Лёня чуть не прослезился. В другое время он бы не обратил внимания, но сейчас нервы сдали.
- Вы столько пережили, Лёня, - с участием посмотрела на него Алёна. - Я бы с ума сошла.
- Все бы ничего, - прошептал Лёня, - но что-то во мне надломилось.
- Ужасно. Тоже мне мироздание. Куда ни ступи - один кошмар, - заметили Алёна.
- Ну, ладно, Алёнушка, - успокоительно вмешался Вадим, - не суди слишком строго. А то еще докатишься до слезинки замученного ребенка. Мы в другое время живем.
- Не буду. Не буду, - засмеялась Алёнушка. - А то еще влетит от Творца. Как там твоя Лерочка, Леня?
- В работе. Но завтра идем на тусовку. К художникам.
- Ты все-таки ум держи на привязи, Алёна, - прервал его Вадим. - Это что, ты иной раз такое загнешь. В высшей степени странное и неслыханное. За это от тебя и оторваться не могу.
И они выпили по рюмочке.
- Я пошла, - наконец сказала Алёна. - А то опоздаю.
- Проводить? - спросил Вадим.
- Зачем? Не умру. Тут рядом. На маршрутке - и я у цели. И на улице светло.
Поцеловались, и Алёна выскользнула за дверь.
Вадим не удержался, подошел к окну и увидел, как она вышла из подъезда, быстро оказалась у остановки и юркнула в маршрутку.
- Ну, рассказывай, - Вадим вернулся и сел на диван.
И Лёня рассказал - истерично, надрывно, с полуслезой и ничего не понимая в случившемся.
Вадим ошалел и на миг забыл об Алёне. Он откинулся на спинку кресла, и тотчас у него вырвалось: