- И что дальше? - спросила Лера.
- Роман вдруг как вскочит на табурет и визжит криком (хорошо вокруг почти никого не было):
- Конечно, повеситься! Повеситься - и никаких разговоров! За три года шедевров!
Роман посмотрел вверх.
- Вон, Тарас, на перекладине крюк. Видишь?!
Он потянулся руками.
- Клянусь, я повешусь именно на нем.
Тарас прервал свой рассказ и пугливо оглянулся на Алёну.
- Я в ужасе подумал, что он уже вообразил, что с ним заключили договор. Такая ярость была в его теле. Я только хотел было пискнуть, блин, что я без претензий быть князем мира сего, успокойся мол, но тут случилось непредвиденное, страшное и идиотское. Табурет, на котором Роман стоял, покачнулся, и он грохнулся головой на каменный пол. Черепно-мозговая травма, кровь на полу, а не на картине. Увезли в реанимацию.
Воцарилось тяжелое смутное молчание. Алену чуть не стошнило от этого рассказа Тараса.
- Что же делать? - сказала она. - Что с ним сейчас?
- Включим сатанинский ящик.
Через десять минут появились "Новости". И в конце новостей возникла милая девушка и сказала:
- Как нам стало известно, художнику-авангардисту Роману Примерскому стало лучше, но его состояние остается очень тяжелым. Тем не менее, жизнь нашего гения вне опасности.
Телевизор выключили.
- Тарас, вы вот на самом деле гений, но гений зла. Сколько таких непредсказуемых случаев было вокруг вас?
- Обижаете, Алёна. Я не люблю князя и его правду. Я - другой. Почему ты меня зовешь на "вы"?
- Для почета.
Разлили кофе, чай. Было как-то неуютно.
- Как только он поправится, надо к нему сходить в больницу, - заявила Алёна. - Обзвонить всех наших. Он ненавидел наше направление, но какое это имеет значение сейчас!
Тарас однако не угомонился, продолжая мучить девочек.
- До этой сцены, недели за две, я встречался с ним. Мы сидели вдвоем в кафе на Арбате. И он мне поведал такую вещь:
- Знаешь, Тарас, я написал книгу. Как видишь, мне всего мало, я лезу во все щели. Это не роман, а нечто мемуарно-документальное, порой, правда, менял фамилии.
- Поздравляю, - сказал я.
- И вот что случилось. Я хотел передать эту книгу крупному американскому издателю. И буквально неделю назад в Москве оказался славянист, профессор, тот, кто кроме прочего пишет рецензии в это издательство на книги на русском языке. У меня были связи и в издательстве и с ним. Они были готовы принять манускрипт. Этот профессор, Гарри, мы с ним запросто, как все равно янки, по-американски…
- Поздравляю, - опять поздравил я его.
- Так вот. Он взял манускрипт, прочел за два дня, и мы встретились. И как ты думаешь, Тарас, каково его заключение?
Я отвечаю, скромно так:
- Он заключил, что мало хулы на все и вся в России, включая собак, кошек и российских женщин.
- Как раз нет. Он не упирал особенно на хулу. Этот тип высказался так: "Книга слишком хорошо написана, и поэтому не пойдет. Мой друг, вы должны понять простую вещь: книги должны быть написаны плохо, тогда они дают прибыль. Понимаете, мой друг, надо уметь писать плохо. Плохо, плохо! Время хорошего и высшего - прошло. Пишите так, как будто вы лягушка, желающая заработать деньги. Когда пишете, думайте не о тексте, а о деньгах. Тогда вы будете свой парень. Манускрипт я вам возвращаю, в таком виде его никто у нас не будет публиковать. Ваше имя как художника, в Америке неизвестно, а Европа нам не указ.
Тарас тяжело вздохнул.
- Когда расставались, Роман заявил мне на прощание: "Я создам шедевр в литературе. Плевать на деньги. Главное бессмертие - чтобы ты потрясал умы на протяжении веков. А эти дьявольские, грязные, змеиные, мерзкие деньги - у меня и так их полно. И в Европе на счету. И я могу этой мерзостью подтираться, - и он вынул пачку зеленых, направляясь в туалет. - Хотя и для моего зада это оскорбительно, - промолвил он".
Я ему:
- Смотри, Роман. Самого святого касаешься. Учти, когда-нибудь посадят тебя за финансовое святотатство. Не говори никому.
И мы расстались. Я кончил.
В ответ раздался хохот.
- Ну, на этот раз ты нас развеселил этим Гарри. Хорошо бы его посмотреть, - сквозь смех заметила Лера.
Но вмешалась Алёна.
- Оставим этого Гарри… Тарас, при всем моем уважении к бреду, ты вел себя провокационно по отношению к Роману. В этой последней встрече…
- Вот тебе раз! Почему?
- Что за вопрос? Будто ты не понимаешь… Ну зачем было на него выливать все негативное мира сего: вырождение, низкий уровень искусства, падение, время великого прошло… Зачем? Это правда, но страшная и разрушающая. Но не вся правда. Эта адская тенденция, но есть и другое.
- Другое? - восхитился Тарас. - Расскажи!
- Да сколько я знаю удивительной, блестящей молодежи, талантов, искателей духа… Происходит разделение, сейчас в России рождается много детей с поразительными способностями, словно у них глаза открыты на всю Вселенную. Такого раньше не было!
- Знаю! Верю! - взвизгнула от радости Лера. - А ты, Тарас, своим особо безумным видом, интонациями возбудил самое возмутительное в нем.
- Через мучительство к свету! - заорал Тарас и выпил. - Себя помучить - всегда хорошо! Это тоже водка.
- Потом даже такая деталь, как тусовки. Он там высказался о них, куда уж хуже. Но ты бы оборвал его. Всякие тусовки бывают. Я бывала на многих. И встречала там не только обезумевших завистников, но и чистых, благородных людей, талантливых писателей, художников. Подлил ты масла в костер. Бедный Роман. Сгорел ум в огне себялюбия.
- Болен современный человек, глубоко болен, - поддакивала Лера.
Внезапно Тарас встал, утробно раскланялся и исчез.
На всем лежала тень отхода Лохматова. Скрытая молчаливая тень.
Вадим и Алёна были счастливы. (Все препятствия отстранены.) Свадьбу решили справить тихо, в два приема: сначала с родителями, потом с узким кругом друзей. Скромно и потаенно. Без барабанного боя. А потом, немного спустя - повенчаться.
Праздник вместе с друзьями прошел на квартире Алёны. Кроме Филиппа с женой и Леры пригласили еще семь человек. Молодой поэт, черпавший свое вдохновение из реалий невидимого мира, звали его Андрей; великий знаток древнего мира Петр Веселовский; два художника с подругами жизни и один школьный друг Вадима.
Собрались почти одновременно, в каком-то единстве. Школьный друг Вадима уже давно симпатизировал Лере. Алёна была довольна создавшейся аурой. В комнате царили нежность, уют и спокойное высшее начало. Так чувствовала и решила про себя Алёна.
За столом - никакой истерики, никакого обычного алкоголя, которого никто не в состоянии выпить, зато - все изысканно и художественно.
Кстати, Тарас умудрился все-таки проболтать Вадиму свою версию о некоем докторе Аким Иваныче. Версия всеми, включенными в курс дела, была встречена холодно и с насмешками. "Слышал я об этом докторе. И встречался недавно с Глебом. Опять… Ладно, не будем больше об этом, - заключил Вадим, - что будет, то будет, здесь ли, там…"
А свадьба началась, конечно, с поздравлений. Безо всяких "горько", но каждый высказал свое личное пожелание молодой семье. Стало весело и легко. По мере приближения праздника к концу, темы разговоров, естественно, изменились в сторону, далекую от свадеб и семейного счастья.
Мажорную ноту внес Филипп. Зная тревоги своих друзей, и будучи уверен в своих взглядах, он начал с того, что положение в стране не такое ужасное и катастрофическое, как многим кажется. Россия укрепляется во многих отношениях. И если удастся предотвратить социальное бурление, пойдя навстречу народу, ведя себя мудро и стойко, Россия постепенно выйдет из кризиса. Но, конечно, неожиданностей нельзя исключить. Путь лежит между многочисленными Сциллами и Харибдами.
- Ну, дай Бог, - вздохнула Лера. - Лишь бы не было значительных потрясений, а мелких все равно не избежать. Правда, Алёна?
- Правда.
- Среди предпринимателей, кстати, есть замечательные, болеющие за страну и людей, - продолжал Филипп. - Я тут встречался кое с кем. И наверху тоже есть… Бог не выдаст, свинья не съест.
- Надеюсь, что так, - заявил Вадим, думая об Алёне, хотя она была рядом.
- Мы еще съездим, как было недавно, и в нашу милую Европу, в очаровательный Париж. За наших европейских друзей! - и Филипп поднял бокал шампанского.
Все согласились с этим.
Под конец знаток древних миров, Петр Веселовский, изумил всех. Он завел вдруг разговор о кентаврах, а под конец заключил:
- Помните все, конечно, картину битвы людей с кентаврами. На самом деле, хе-хе, на самом деле победили кентавры. Если углубиться. Потому что сами люди превратились постепенно в кентавров… Да, да… И не спорьте. Как и они, мы мечемся между тяжелой, самодовлеющей, обреченной нашей плотью и человеческим началом в высшем смысле этого слова… Кентавры мы все, человечество, кентавры, хе-хе-хе.
И Веселовский выпил коньячку.
- Чтоб пережить сравнение, - пробормотал он.
Его заключения и сравнения не имели, однако, успеха.
Праздник закончился излиянием прощального дружелюбия и последними пожеланиями Вадиму и Алёне.