- Ох, как хорошо жить в такой стране, - потягиваясь, словно кошечка, сказала Лера.
- В конце концов, какой-нибудь коллекционер мог просто заказать это преступление, - сказал Вадим и расхохотался.
- Понятно, - улыбнулся Филипп. - Легче организовать и заказать сложную кражу, чем заплатить 3.000 рублей.
- Да, вот то, что у вора или коллекционера не нашлось 3.000 рублей на эту картину - заводит всю ситуацию в полный тупик, - развел руками Вадим.
- Да тут целых два абсурда - этот и то, что не взяли ценные картины, - воскликнула Лера и предложила выпить за абсурд.
Выпили.
- Алёнушка, сегодня же поедем туда и выясним на месте все детали, - заторопился Вадим.
- Жутью какой-то веет от всей этой истории, - вдруг заключила Алёна. - Черный мираж или еще хуже…
глава 14
Лёня и Лера Одинцовы наконец вернулись в свою квартиру, оставив уставшую Анну Петровну одну.
Лера чувствовала, что надеяться на случай в поисках "отравителей" абсурдно и решила отдохнуть. "Именно потому, что абсурд - надо потом продолжить", - решила она.
Больше всего ее беспокоило состояние Лёни. Он вроде бы отошел от шока, но далеко не совсем. В глазах появилась пустота. Его частые высказывания о том, что он "идиот или причудливая тварь", озадачивали Леру. А упоминание о "причудливой твари" особенно пугало ее.
Но жить-то надо было. Лёня, кстати, подрабатывал, переводил. Лера же работала за двоих: и переводила, и, благодаря связям, стала публиковать статьи в приличных журналах, которые неплохо платили. Статьи имели успех и, главное, отклик.
Позванивала она и Алёне, кража картины даже приснилась ей, причем "нездешние твари" Алёнины вышли из картины и стали плясать.
В сумеречный летний день Лёня, оставшись один (Валерия уехала в редакцию), задумался и вышел на улицу с неопределенной целью.
Почему-то ему казалось, что если он откроет "Илиаду" Гомера - то непременно найдет там Аким Иваныча в качестве исторического персонажа, может быть, под другим именем. Под каким? Лёня не думал об этом, перелистывая поэму. Последняя мысль была такова: "Он там не бог и не герой. Так кто же он? Наверное, почище и богов и героев".
Впрочем, он не всегда так возвеличивал Аким Иваныча, порой ему чудилось, что тот - просто маньяк, но не из человеков, а похуже…
Размышляя таким образом и бесцельно разъезжая по матушке Москве, он вышел на какой-то угрюмой остановке автобуса и обратил внимание на летнюю кафешку, приютившуюся под совсем древним деревом. Там были столики на воле, на лужайке, а внутри, в самом кафе было тихо и сумрачно. Лёня робко присел за столик в сторонке. И вдруг услышал:
Наш поезд мчится,
В вагонах бюсты…
В этот момент Лёня сорвался с места. Да, песня была не только та, которая звучала в проклятом поезде, но и голос был до ужаса гнусный и знакомый, словно комментатор спустился с неба и сидел здесь в кафе. Голос доносился из-за угла, и когда Лёня добежал, он увидел певца. Тот тоже сидел за летним столиком на лужайке и пел. Рядом сидел толстяк, видимо, его друг.
У певца была совершенно пиратская, но круглая рожа, и сидел он в одной майке и трусах.
Лёня, ничего не соображая от захлестнувшей его памяти о прошлом, кинулся к певцу и стал его бить, приговаривая:
- Не будешь больше петь сатанинские песни, комментатор…
Певец выпучил глаза и не сопротивлялся. Толстяк сбежал, возможно, думая, что Лёня буйный из ближнего дурдома.
Лёня бил без промаха - откуда только силы взялись. Ведь сам он был довольно хрупкий малый.
Но кто-то схватил Леню за шиворот. Тот вывернулся и увидел перед собой… Тараса Ротова. Память о поезде угасла, ушла в пятки.
- Ты что, Лёня, - в ужасе кричал Ротов. - За что ты бьешь этого пришлого человека?
- Как за что? За песню. А вы, Тарас, откуда?
- Да я здесь живу, Лёня, рядом!
- Почему он пришлый?
- Потому, что я его первый раз вижу. А я завсегда пью здесь пиво, уже который год!
Лёня оглянулся, чтобы плюнуть в глаза этому человеку. Но к его изумлению тот исчез. Ротов, разинув рот, тоже смотрел на пустое место.
- Какой быстрый оказался, - удивился Ротов, выпятив свой живот. - Странно: не орал, не звал милицию или на помощь, не бросился на тебя с кулаками. Исчез и все. Такой большой мужик, - а такой трусливый. Нет, так не бывает. Тут что-то не то. Пойдем, Лёня, я тебя пивом угощу.
Присели. Безумный вид Лени изумил даже Ротова, которого обычно трудно было чем-либо удивить, даже оживлением мертвых.
- Лёня, пришла пора рассказать, в чем дело. Никто не бьет человека, тем более певца, просто так. Давай-ка, поговорим начистоту. Я ведь такой человек, что прощу тебе самое жуткое.
Ротов почесал брюхо и пообещал:
- И я тебя, Лёня, из любой жути могу вытащить. Недаром Валерия твоя называет меня "рот истины"… Хо-хо-хо! Хо-хо-хо! Оборотная сторона истины. Хо-хо-хо! Хо-хо-хо!
Ротов захохотал так, что спугнул соседа, и подмигнул Лене.
- Слава Богу, сбег. Нет у него такой квалификации, чтобы слышать наш разговор. Метафизически он лох… сразу видно.
Лёня немного отсутствующе отхлебнул из горла пивка и спросил:
- Тарас, а нет ли новых вестей о Володе? Его ищут?
Тарас удивленно выкатил глаза:
- Дорогой мой, Володя-то стал органом.
- Каким органом?
- Своими почками, естественно. Тело у него, так сказать, изъяли, оно давно уничтожено. А почки остались - и он стал своей почкой.
Лёня словно очнулся от своего недоумения перед образом Аким Иваныча.
- Как это? Что еще за кошмар?!!
- Тебе наверняка об этом говорили. Экстрасенс, которая обнаружила его ботинок и штаны. Кстати, она, оказывается, знала Володю, и поэтому она попала в точку.
- Какую точку?
- Ну, то, что она нашла ботинок и штаны. А потом она определила, что у Володи остались в наличии одни почки, и эти почки подсадили эдакому старикашке миллиардеру за бугром. Она определила даже фамилию этого типа, и Инна нашла это имя в каком-то заграничном справочнике.
- И долго такой мир может существовать? Как вы думаете? - поинтересовался Одинцов.
- Не очень долго. Но на наш век хватит.
- Жаль.
Ротов хохотнул.
- А что вы возмущаетесь? Это же было предсказано. Да что древние, им положено знать. Но даже поэт XX века написал в свое время: "Кому - бублик, а кому - дырка от бублика". Помните? А в начале XXI века мы можем этот стих перефразировать так: "кому - тело, а от кого остаются почки от тела". Так-то, Лёнечка.
Одинцов вдруг серьезно затосковал.
Тарас поглядел на него и пожалел:
- Веселия вам не хватает, мой друг, веселия… Посмотрите на меня: я в принципе человек веселый. Если я умру, пощекотите мой труп, только обязательно, Лёня, и труп мой захохочет. Проще на мир смотреть надо. Все эти герои - в ад попадут, а вдруг и вы попадете…
- Это еще почему?!
- Не зарекайтесь. И сама справедливость может сойти с ума. Мы должны быть ко всему готовы. Ну что вы, дорогой мой, к примеру, в аду будете делать?
Одинцов развел руками.
- А я вам скажу. Если вы - метафизический лох будете всю жизнь там визжать, а если подготовитесь - то хохотать, ибо поймете, что все - мираж, и даже ад. И потому остается только хохотать… Хохотать над адом, - согласитесь, это не плохо. Потому-то я - человек веселый. Но сделаться таким веселым в аду - очень трудно, почти недостижимо. Легче для смертных загрустить в раю.
- И вы считаете, Тарас, что достигли такого состояния?
Ротов взмахнул руками, как крыльями.
- Ничего такого я не говорил и не дерзну говорить. Только втайне надеюсь.
- Грош цена тогда вашему веселью.
- Почему? А этот мир? Вы думаете, в нем легко быть веселым при любых обстоятельствах? А потом, подготовка, дорогой мой, подготовка. Этот мир - самое подходящее место, чтобы быть готовым для пребывания в аду.
- Лихо.
- Да, кстати. Переведем разговор на другую тему. - И Ротов, выпучив глаза, допил из горла бутылку пива. - Морду-то вы зачем тому поющему господину набили? Мне показалось, что тут что-то не то. Хе-хе-хе-ха-ха. А я большой любитель, когда случается что-нибудь не то.
Лёня встал.
- Мне пора. Извиняюсь, но надо.
Ротов развел руками.
- Не смею задерживать. Насильно вам рот не откроешь. Нет, так нет.
Они расстались. Когда Лёня приехал домой, Леры еще не было дома. Зазвенел телефон. Одинцов вздрогнул и, почему-то в нервном поту, успел взять трубку. И услышал:
- Это Аким Иваныч говорит. Держитесь, Лёня, настойчиво держитесь. Мы скоро увидимся.
И не дожидаясь ответа, говоривший повесил трубку…
часть вторая
глава 15
Алёна возвращалась вечером с фортепьянного концерта. В сознании звучала музыка Рахманинова. Она любила слушать музыку одна, без друзей.
Чтобы пройти к метро, она свернула в незнакомый ей переулок. Прохожих мало, зато в стороне золотели купола церкви. Она залюбовалась ими и не заметила, что рядом почти бесшумно остановился черный мерседес.
Тревога вонзилась в сердце только когда открылась дверца машины. Мгновение - и цепкие, почти обезьяньи по хватке, лапы двух крепких большеголовых мужчин обхватили ее и втащили в машину. Дверца захлопнулась.
Прошло всего несколько секунд, и жизнь ее изменилась до безумия. Она сидела на заднем сидении мерседеса, а по бокам - большеголовые, молчаливые мужчины. Впереди - водитель, но голова крохотная, точно прячущаяся внутрь тела.