Тоня была боязливая. Она знала - ей не догнать смелую Валю. Валя уже умела плавать в море. Валя говорила: "Ну что же ты, Мария, иди сюда, раз ты все время смотришь в воду". Мария входила, плыла вместе в Валей. Тоня стояла у берега в мелкой воде, смотрела - лежат в гладком море, молчат, далекие.
Тоня любила прохладу и легкое солнышко, медленные, простые слова. А здесь свет обжигал, вверху люди кричали горячо и круто. Яркое море немного ласкало разбитые ноги. В Афоне святые места, они шли туда. Обожженная солнцем Мария в бледном платье все время шла впереди. Валя сказала:
- В Новом Афоне жили ученые люди. Они написали книги. Может быть, там мы прочтем, как имя Марии?
Тоня думала, вот я жила свою жизнь. Муж у Тони был пьяница. Тоня устала жить от пьянства и драк. Но муж не сдавался и пил. Все его знали, пьяницу. Тоня от него убежала с маленькой дочкой. Этот пьяница-муж подрался с друзьями, такими же пьяницами. Они пробили ему голову молотком. Тоня думала, что муж умрет, но вместо этого ему вынули все осколки костей и впаяли в дырку черепа пластинку. Тоня думала - это же трудная операция, хорошему человеку не всегда достанется, а этому мужу-пьянице сделали пластинку. Он пришел, стал показывать. Тоня ему сказала: "Если б врачи знали, какой ты, они бы не стали стараться. Ты у такой маленькой дочки последнее забираешь и никого не жалеешь". Тоня взяла дочку на руки, хотя он и кричал, что больше не будет, но Тоня хлопнула дверью навсегда. Тоня была красивая женщина и снова вышла замуж. Новый муж оказался очень хороший человек, он работал и никогда не жаловался, он помогал соседям, он был немножко хмурый, потому что уставал все время трудиться, но ночью, ложась спать, Тоня клала голову на грудь нового мужа и слышала твердый стук его неослабного сердца. Тоня прожила с ним всю жизнь, выдала замуж дочь, родилась внучка. Тоня жила хорошо. Однажды в старости пришли и сказали: "Твой муж-пьяница умер. Пойди простись". Тоня думала: зачем мне идти? Пришла в больницу, он нигде не жил, и ему негде было лежать после смерти. Говорят - вот он, ты его не узнала. Ей показали мертвого старичка. Тоня сказала: "А у него есть пластинка в голове?" Ей сказали: "Есть". - "Поверните его", - попросила Тоня. Ей повернули его, и Тоня узнала пластинку. Пластинка была молодая, на облезлой голове. Тоня спросила: "Ее не выколупнут для другого человека?" Ей сказали: "Нет". Тоня даже расстроилась - вот пропадет пластинка. Опять этот мертвый пьяница забирает себе, а хорошему человеку, может, не достанется. Тогда ей сказали:
- В чем его хоронить?
- А что у него есть? - спросила Тоня.
- Ничего у него нет, - сказали ей.
Тоня отдала пьянице костюм нового мужа, он сам согласился: "Отдай". Тоня похоронила одинокого пьяницу. Под землю ушли костюм и пластинка. Тоня сказала хорошему мужу: "Мы с вами прожили жизнь, вы меня не обижали. Вы отдали свой костюм пьянице. Отпустите меня странствовать". Муж сказал: "А внучку Наташу будут ко мне приводить?" Тоня сказала: "Вы ей родной дедушка получились. Обязательно". Тогда муж сказал: "Иди, Тоня, странствуй".
И Тоня ушла.
Тоня хотела знать, куда тянется жизнь? Куда она тянется все-таки? Кроме внуков, конечно, посадки деревьев и добрых дел. Куда она тянется? Всем своим протяжением - вот куда?
Тоня даже боялась, что ей так думается. Но мысли никуда не уходили, и Тоня шла за Валей. Тоня видела большую Валю, как она весело плещется в морской стихии и свет воды играет на Валином теле веселыми бликами. Тоня знала, что Валя три раза заглянула в лицо смерти. И собственный Валин сын жестоко ушел в неизвестность. Но Валя не испугалась ни смерти, ни пропавшего сына. Валя плавала в морской стихии и смеялась рядом с молчащей Марией, и свет воды прыгал по ним обеим.
Тоня посмотрела на красоту мира. Нерусские горы стояли в голубой дымке. Тихое, смеялось море. Легкие ветерки прикасались к Тоне. И Тоня думала: неужели? И сейчас? И каждое мгновение жизни? Тоня боялась докучать Ему, потому что раньше, когда она была красивая, как вся красота мира, она не думала о Нем, а теперь побежала за Ним, и теперь она не знает - видно ли ее, Тоню? Да, Валю видно. Валя смелая в жизни, она знает все правила, она спокойно спит ночью, охраняясь одной лишь молитвой, идет не уставая, и Вале нету преграды. Валя вела Тоню к святым местам и говорила:
- Терпение. Все, что ты просишь, Он тебе даст. Только проси, не перестань.
Тоня боялась думать: а вдруг Его нет? Но потом вспоминала молодую пластинку в мертвой седой голове и робко просила:
- Возьми его в свое Царство, если можно.
Царство было синее и высокое. Она не знала: можно молиться за такого пьяницу? Но вот Валя вела впереди обожженную солнцем Марию и говорила: "Да. Оно открыто. Идем".
Ведь мы нашли Марию, у моря она лежала. Мы промыли ей раны, сняли коросту, нажевали ей хлебца, чтоб ела. И она осталась жить снова. Может быть, она уже не хотела, открывала глаза, закрывала, но мы были с ней все дни, пока она не встала. Сколько же на ней было следов, где она была? Валя ее полечила, промыла. И стали идти.
- Ноги болят, - сказала Тоня.
- Мария, не иди быстро! - крикнула Валя. Но Мария не слушалась, убегала вперед.
- Мария, а вот у меня хлебушек, - позвала снова Валя. - Вот он лежит у меня, хлебушек наш.
Мария лениво вернулась, встала неподалеку, хмурая, села ждать.
- Не могу я больше солнцем идти, - сказала Тоня и заплакала.
- Иди садами, - сказала Валя. - Поверху. А мы будем низом тащиться.
- У меня не получилось, - сказала Тоня. - И так и так плохо. На таком солнце я умру. А садами идти нетрудно - не зачтется.
Валя покачала головой:
- Ты не права, Тоня. Мы бы все шли садами, если б Мария могла отойти от моря. Мы же идем с Марией, потому что она не знает, а мы знаем. Разве можно ее бросить?
- Нет, не можем, - сказала Тоня и посмотрела на Марию.
Мария сидела, ждала, смотрела на море. Тоня отвернулась от моря и посмотрела назад - туда, вверх, на сады.
- Те монахи давно умерли, - сказала Тоня. - Кругом совсем другие люди.
Валя молчала.
- Я не это хотела сказать, - сказала Тоня. - Я знаю, во мне нету силы.
- А в ней есть? - показала Валя на Марию. Тоня опять посмотрела на Марию. В ней не было силы.
- Иди садами, - сказала Валя. - А вечером будешь спускаться к нам.
- Если б шли нормально, сели бы на электричку, - сказала Тоня. - А то у меня в глазах чернеет.
- Мы бы на электричке давно уже приехали, - согласилась Валя.
- Если б мы опять были молодые, было бы хорошо, - сказала Тоня. - Мы теперь знаем, и были бы молодые, красивые в красоте мира. А мы вон какие.
- Такое еще будет, - сказала Валя, - мы будем красивые в красоте мира.
- Ничего я не увижу, - сказала Тоня, - ни кипарисовую аллею старинных монахов, ни монастырь, выбитый прямо в скале.
Тогда Валя села с ней рядом и стала молиться.
Но Тоня совсем легла и начала умирать.
Тоня открыла глаза и стала видеть небо. Оно было легким и тихим. Рядом шептали море с Валей, Мария постукивала камушком. От садов шли запахи. Внизу все время шла жизнь. Вверху был один свет, и там никого не было. Но Тоня не стала говорить этого Вале, потому что ей еще далеко идти и ей надо вести нищую Марию по такому солнцу. Солнце было везде, и там, где-то, с другой стороны, шел терпеливый странник из Палестины. Тоня уже не увидит его.
Валя не знала, что делать теперь. Тоня легла умирать, а Мария пошла и не слушалась больше. Валя пошла за Марией, просила остаться, но Мария уходила, тогда Валя стала сильнее молиться и повернула обратно, к печально-недвижной Тоне.
Шла. Всегда лежала вода. Было ясно. Верх смотрел, как идет. Знала - верх смотрит, вода смотрит. Стали идти за ней две старенькие. Несли за ней хлебушек. Захочется хлебушка - старенькие давали. Всегда рядом вода, и верх, и хлебушек. Старенькие ходят медленно, сердилась на них, убегала.
Шла, старенькие легли. Стала ждать. Устала очень. Пошла, чтобы верх продвигался за нею, не стоял на месте и вода шла рядом. Оглянулась - старенькие не хотят. Забеспокоилась - остаются там. Но рядом блестела вода, загляделась, забыла. Шла и шла. Есть захотела, стала искать, нету нигде хлебушка. Искала, искала, нету, только камни лежат, нету нигде хлебушка. Искала, искала, нету, только камни лежат горячие и птицы качаются на воде, смотрят. Вспомнила: старенькие дают хлебушек. Нигде нету их. Посмотрела вверх, на сады - в садах темно. Стала идти без хлебушка.
Стало трудно идти и сонно. Вдруг споткнулась о камни, упала, разбила обе коленки. Стало больно. Вошла в воду. Ноги бледно стояли в воде. Маленькие рыбки подбегали к коленкам, смотрели на кровь, боль прошла. Постояла в воде, полежала. Хлебушка не было. Вышла из воды.
Было тихо, светло. Сады хотели вниз, тяжело. Оправила мокрое платье. Оглянулась - светло. Птица крикнула - испугалась. Оглянулась - светло, светло! Постояла на месте. Сады смотрели вниз, молчали. Не поняла, что такое, - стала идти обратно. Медленно шла, смотрела под ноги. Камни лежали тихо. Шла, смотрела.
Шла, смотрела, поднимала камни - нет, не то, - бросала обратно. Потерла грудь, замычала. Стала искать очень сильно. Камней было много, устала смотреть, но искала. Пока искала, забыла, кого ищет. Замерла испуганно. Но кто-то снова заплакал в груди, так сильно заплакал, что стала бегать, кричать.
Она подошла потихоньку - лежали.
Открыла глаза - Валя. Тоня - нет.
Валя села послушно, смотрела, как она подошла.
Она подошла, села с другой стороны у Тони. Кто-то плачет? Нет, было тихо.
Свет медленно уходил.
Смотрела слабыми глазами - Валя. Через Тоню смотрела, сидела, а Тоня лежала важно.