Проделки древних богов
Ошибка Аполлона
Однажды спешащий на задание Аполлон перепутал кабинки в арсенале и по ошибке прихватил лук и стрелы Амура.
Повод для спешки был серьёзный: генеральное сражение между Фивами и Афинами грозило закончиться победой Фив. Зевс, который болел за Афины, приказал слетать и разобраться, пока ещё не поздно.
В считанные минуты расстреляв полный боекомплект без единого промаха, Аполлон окинул взором поле боя… И схватился за голову.
Никто не умер, но фаланги перестали существовать. У фивян кто-то ещё бегал по полю при оружии и вопил "Брать живыми!", но в целом дело там явно шло к оргии. Афиняне же в ужасе разбегались, соря оружием.
К счастью, Зевс проникся комизмом ситуации, очень смеялся и всё простил. Да и Афины никто захватывать не стал.
А Фивы… В Фивах ветераны сражения основали легендарную Священную Фалангу.
Источник мудрости
– Вы позволите мне испить из этого источника мудрости?
– Пожалуйста. Оплата – один глаз, – немедленно откликнулся великан.
– Хмм… как-то…
– Зато неограниченный доступ! Хоть топись.
– Ладно, согласен. Сейчас…
Напившись вдоволь, Один удалился, так и не проронив больше ни слова. Шёл, скреб в затылке, лоб морщил, временами хмыкал задумчиво.
Мимир так же молча провожал его взглядом. Ухмылялся криво, качал головой, косясь на зловещий трофей на ладони.
– Ну и сволочь же ты, Мимир! Это ж не твой источник. Не стыдно плату взымать?
– Ни капельки. Он хотел испить из волшебного источника и вмиг стать мудрым. Испил. Глянь, мудреет на глазах.
– Но это же обычная вода!
– Вот именно! Скоро и до него это дойдет, ведь он, наконец, начал пользоваться головой по назначению.
– Он вернётся и убьёт тебя.
– Не убьёт. Он же теперь мудрый. Я научил его обдумывать поступки до их совершения, а не наоборот. Мудрец не сводит счеты с теми, кто преподал ему важнейший жизненный урок.
– Глаз-то тебе зачем?
– Коллекционирую.
Перевозчик
– Опять все налегке, паразиты, чтоб вас…
Говоривший чёрно-белым пятном выделялся на фоне противных серых сумерек: тёмная кожа, запущенная седая грива и борода, а из одежды лишь чёрное весло в жилистых ручищах с белыми ногтями. Был он нечеловечески высок и столь костляв, словно голодает уже пару веков. Особенной жути нагоняли сверкающие из-под косматых белых бровей бешеные глаза.
– Вплавь! Все вплавь! И попробуйте только отстать от лодки! Враз веслом приласкаю – мало не покажется. А ну, стройся по шестеро в ряд!
Его слушатели, нагие и перепуганные, начали бестолково суетиться, пытаясь построиться. Кто-то всхлипывал. Перевозчик споро выравнивал строй, протягивая вдоль рядов весло. Длины хватало на шесть человек с небольшим запасом. Было ясно: захочет "приласкать" – дотянется до любого.
– А ты чего встал? По башке захотел? Ух ты! В кои-то веки… Одетый! – он немедленно сбавил тон и осторожно попросил: – Слушай, дружище, пошарь-ка за пазухой насчет съестного. Вдруг чего?
Я пошарил. В карманах обнаружились три леденца и раскрошенное карамельное печенье – ровно одно – в прозрачной упаковке. Я прихватил их в какой-то кафешке "на дорожку" и всё забывал выбросить. Вот уж не думал, что они до сих пор со мной!
– Ух ты! Давай!
Не дожидаясь приглашения, он сгреб всё это с моей ладони, пару мгновений потратил на сообразить как вскрываются упаковки и ещё четверть мгновения – на проглотить до крошки. Постоял немного, зажмурясь, выдохнул с чувством:
– Садись! – и указал на темнеющую на берегу лодку. – Садись! Ох, порадовал деда! Я уж думал было… – тут он оборвал себя на полуслове и рявкнул на остальных: – Готовы? Пошли в воду! Плыть справа от лодки, молча и не отставать, а то я вас… Ну, поняли, короче…
Оттолкнувшись от берега, он размеренно заработал веслом.
– А почему ты остальных в лодку не взял?
– Попробуй не жрать сотню лет – поймёшь. Уже даже с деньгами перестали являться. Что мне, задаром грести теперь? Хотя на кой мне деньги, опять же… – Харон досадливо сплюнул в Стикс, аккурат за правый борт.
– Ну что же вы так, любезный? – донеслось оттуда.
Я обернулся на голос и вытаращил глаза. Один из пловцов не плыл, а вовсе даже шёл по воде аки посуху. Он улыбнулся мне и продолжил:
– Отсюда же пьют! А некоторые, вон, и плывут вашей милостью.
– Опять ты, зануда? – буркнул Харон, даже не покосившись на говорящего. – Лучше б обо мне похлопотал и пожрать принёс. А эти – эти один хрен сейчас нахлебаются и всё забудут.
Идущий по воде укоризненно покачал головой и наклонился, чтобы поддержать одного из соседей, который и впрямь стал захлебываться. А Харон продолжил:
– Как тут не озвереть? Сначала придумали Харона. Ну, придумали – вот он я теперь, спасибо.
Расчувствовавшись, он во время очередного взмаха едва мазнул веслом по поверхности воды и чуть не потерял равновесия. Лодка накренилась, сделав зловещие тёмные воды пугающе близкими, но быстро выправилась, повинуясь опытному гребцу.
– Поначалу всех с едой хоронили, – продолжал он, несколько поостыв. – Отожрался так, что едва лодка держала. Потом – с деньгами и прочим хламом стали являться – все ещё что-то перепадало. А в последнее время – как обрубило. Осталась только смутная вера в существование Харона. С ней и умирают, являются в чем родились, а я – обслуживай.
Он покосился за борт, где идущий по воде человек обходил плывущих, наклонялся к ним, что-то шептал, помогал держаться на плаву.
– Этот уже давно сюда ходить повадился. Меня совестит, их – утешает. Нет бы подсказать… Да прекрати ты так жалостливо на них пялиться! Ещё один на мою голову! – прикрикнул он на меня. – Нет бы, говорю, подсказать, что можно не плыть, а идти. Но ему утешать нравится.
– Они что, тоже могут идти?
– Могут. Только ещё ни один не догадался попробовать.
– Так сам им подскажи!
– Вот ещё! Они меня голодом морить будут, а я им – помогать? Пусть хлебают! Заслужили! Творцы хреновы…
Без смысла
Хранил как-то Вишну у себя во дворце смысл жизни.
Он вообще любил всякие полезности хранить, так что всё уже было забито и место нашлось только в гостевой горнице.
Ходили к Вишну паломники, святые люди. В прихожей ладошки у лба складывали, кланялись:
– Нам смысл жизни посмотреть любопытно.
Улыбался Вишну, вёл их в гостевую горницу. Толпились паломники, благоговели наперебой:
– Ух ты ж ё…
– Кто бы мог подумать…
– Как же я сразу-то не догадался…
– А можно теперь обратно? Да я с таким-то знанием…
– А вот нельзя теперь, – отвечал Вишну. – Негоже всем такую тайну на халяву знать. Сразу людям скучно жить станет.
– И то верно, – кивали паломники и оставались на небесах, кому где нравилось.
И зашёл как-то в гости Шива. Позволь, говорит, у тебя тут помедитировать.
Вишну не жалко, пустил, поместил в гостевой горнице, ибо, во-первых, негде больше, а во-вторых, на то она и гостевая.
Принялся было Шива медитировать, как вдруг – паломники. Потом ещё и ещё. А медитация, чтоб вы знали, это не после обеда вздремнуть. Тут настрой нужен, покой, уединение, да откуда ж им взяться в подобной обстановке! А терпения у Шивы почти что и нет, да и желания вникать-разбираться отродясь не водилось. Всего-то веков через пятнадцать оно возьми да и кончись совсем.
Короче, когда очередная группа явилась, он хвать трезубец да как жахнет.
– Надоели, – говорит, – каждый год дверью хлопать!
И не стало смысла жизни. Святых людей тоже, но их по привычке так и не хватились. А вот смысл жизни – ищут, конечно, ведь историю удалось по-тихому замять.
С тех пор Вишну святым людям на пороге улыбается вежливо в ответ на поклоны и просит заходить в следующую югу.
Как Шива конец света предотвратил
Прознал один святой человек, что на одной высокой-превысокой горе Шива медитирует. Очень кстати прознал, ибо было у святого человека к Шиве дело.
Добрался до горы, месяц вверх карабкался. Последнюю неделю уже без еды и воды, на одном энтузиазме. Превозмог, достиг вершины – а там и впрямь Шива.
– Тебе чего? – с подозрением так спрашивает.
Святой человек в ноги пал, вещает:
– Есть у меня идея, как достичь Золотого Века!
– Ну-ка, ну-ка? – Шива аж один глаз слегка приоткрыл от любопытства.
– Всего-то и надо, чтоб ты пошёл и сокрушил всех людей, которые способны на идиотский поступок! Тогда в мире останутся только люди хорошие, праведные, навроде меня. Чем не Золотой Век, а?
– И то дело…
И тут этак трезубцем ка-ак жахнуло – и не стало святого человека. Стала дырка в земле и чуток копоти.
Увы, мудрость его пропала втуне, ибо дело было без свидетелей. Так люди ничему из этой истории и не научились.