Он опустил тряпку. Застыл с фужером в руке. Мои слова повисли в воздухе, как туман, и я вдруг пожалела, что не смогла сдержаться.
- Маленькая мисс рассказывает сказки? - мертвенным голосом спросил Альфред.
- Нет…
- Держу пари, она от души посмеялась.
- Нет-нет, ты ошибаешься. Она просто волнуется за тебя, - быстро заговорила я. И, собравшись с духом, добавила: - И я волнуюсь.
Альфред зло поглядел на меня из-под упавшей на лоб челки. Вокруг рта залегли жесткие складки.
- Волнуешься?
Его странный, чужой голос насторожил меня, но мне так хотелось все объяснить, что я не могла остановиться.
- Просто это на тебя непохоже - уронить целый поднос… И потом: ты никому об этом не сказал… Может, ты испугался: мистер Гамильтон рассердится? Но он не рассердится, Альфред, я уверена. Каждый может ошибиться, даже на службе.
Альфред все смотрел на меня, и на секунду мне показалось, что он сейчас рассмеется. Но его лицо исказила злая усмешка.
- Глупая девчонка! Ты что, считаешь, я переживаю из-за пары упавших кексов?
- Альфред…
- Считаешь, я не знаю, что такое служба? Ты хоть помнишь, откуда я вернулся?
- Я вовсе не говорила, что…
- Просто подумала, да? Я же чувствую, как вы все на меня смотрите, шпионите за мной, ждете, когда я ошибусь! Так вот: можешь перестать следить и волноваться. Со мной все в порядке, слышишь? В полном!
От его злобного крика у меня защипало в глазах.
- Я просто хотела помочь… - прошептала я.
- Помочь? - неприятно засмеялся Альфред. - А с чего ты взяла, что можешь мне помочь?
- Ну как же, Альфред… - осторожно напомнила я, гадая, что он имеет в виду. - Мы с тобой… ты и я… ты же сам писал… с войны…
- Забудь, что я писал.
- Альфред…
- Отвяжись от меня, Грейс, - ледяным голосом сказал Альфред, снова принимаясь за стаканы. - Я тебя ни о чем не просил. Мне не нужно никакой помощи. Иди отсюда, не мешай мне работать.
Я почувствовала, что краснею: от разочарования, от запоздалого запала ссоры, но больше всего - от смущения. Я взывала к чувству, которого не существовало. Господи, помилуй, ведь были минуты, когда я начинала мечтать о нашем с Альфредом общем будущем. Помолвка, свадьба, семья… И вдруг понять, что я так ошибалась…
Почти весь вечер я провела на кухне. Если миссис Таунсенд и удивило, с чего это я так внимательно слежу за тем, как она жарит фазана, у нее хватило ума не задавать вопросов. Я помогала разделывать птицу, вытаскивать кости и даже фаршировать. Все что угодно - лишь бы меня не отослали наверх, где я могу столкнуться с Альфредом.
Мне везло довольно долго - до тех пор, пока мистер Гамильтон не сунул мне в руки тяжелый поднос с коктейлями.
- Но мистер Гамильтон, - тоскливо запротестовала я, - я же помогаю миссис Таунсенд готовить!
Глаза мистера Гамильтона сверкнули за стеклами очков.
- А я велю тебе отнести коктейли, - немедленно подавил он предполагаемый мятеж.
- А разве Альфред не может…
- Альфред убирает в столовой. Поторопись, девочка. Не заставляй хозяев ждать.
В комнате было всего шесть человек, и все равно она казалась переполненной. Чересчур шумной, чересчур жаркой. Мистер Фредерик, стремясь угодить Лакстонам, настоял на дополнительном отоплении, и мистер Гамильтон блестяще справился с задачей, взяв напрокат две керосиновые плитки. В перегретом воздухе витал запах слишком резких женских духов, грозящий удушить присутствующих.
Мистер Фредерик в черном костюме смотрелся не хуже, чем когда-то майор, даже лучше - стройнее, и не такой чопорный. Он стоял подле бюро красного дерева и разговаривал с упитанным мужчиной, седые волосы которого венчиком стояли вокруг блестящей головы.
Толстяк рассматривал одну из фарфоровых ваз на буфете.
- Я видел такую на аукционе Сотбис, - сказал он со странным акцентом - выговор уроженца северной Англии плюс что-то еще. - Точно такую же. - Он наклонился поближе. - Между прочим, ушла за кругленькую сумму, старина.
- Надо же, - без всякого интереса отозвался мистер Фредерик. - А эту прапрадед привез с Востока. С тех пор и стоит.
- Слышала, Эстелла? - через всю комнату крикнул Саймион Лакстон своей рыхлой жене, сидевшей на диване между Ханной и Эммелин. - Фредерик говорит, эта вещь принадлежит его семье уже несколько поколений! Он использует ее вместо пресс-папье.
Эстелла Лакстон привычно улыбнулась мужу, и между ними проскочила искра того взаимопонимания, которое вырабатывается лишь долгими годами совместной жизни. Перехватив ее взгляд, я решила, что их брак имеет чисто практическую ценность. Обоюдная польза оказалась гораздо прочней страстной любви.
Обменявшись с мужем улыбками, Эстелла вернулась к разговору с Эммелин, в которой нашла родственную душу - любительницу красивой жизни. В том, что касается волос, Эстелла удачно дополняла мужа. В отличие от него, ее шевелюра цвета олова была уложена в гладкий объемный шиньон - типично американский. Он напомнил мне фотографию, которую пришпилил внизу мистер Гамильтон: нью-йоркский небоскреб в лесах - на редкость впечатляющий и ужасно некрасивый. Эстелла улыбнулась каким-то словам Эммелин, сверкнули ненатурально белые зубы.
Я прошла вдоль стены, поставила поднос с коктейлями на столик у окна и сделала привычный реверанс. Молодой мистер Лакстон сидел в кресле и вполуха слушал беседу Эммелин и Эстеллы, в восторженных тонах обсуждавших предстоящий сезон.
Теодор, а проще - Тедди, был красив той красотой, коей отличались все зажиточные мужчины тех дней. Приятная внешность плюс уверенность в себе создавали видимость ума и обаяния, прибавляли блеска в глазах.
Темные, почти черные - под цвет костюма с Савил-Роу - волосы и усы, делавшие его похожим на киноактера. "Как Дуглас Фэрбенкс", - подумала я и покраснела. Тедди улыбался широкой открытой улыбкой, сверкали белые, как у матери, зубы. Наверное, в американской воде есть что-то такое, решила я, отчего зубы становятся белыми, как жемчуг, который Ханна надела поверх золотой цепочки от медальона.
Со странным акцентом, непохожим ни на один из слышанных мной раньше, Эстелла начала рассказывать о последнем бале леди Белмонт, а взгляд Тедди тем временем лениво блуждал по комнате. Заметив, что гость скучает, мистер Фредерик незаметно махнул Ханне, которая откашлялась и немного неестественно спросила:
- Надеюсь, ваша поездка была приятной?
- На редкость приятной, - с привычной улыбкой ответил Тедди. - Хотя боюсь, что родители считают по-другому. В моряки они не годятся. Их мучила морская болезнь с той самой минуты, как мы покинули Нью-Йорк, и до тех пор, пока мы не сошли в Бостоне.
Ханна сделала глоток коктейля и попыталась продолжить светскую беседу.
- И как долго вы пробудете в Англии?
- Что касается меня - боюсь, что недолго. На следующей неделе отправляюсь на континент. В Египет.
- Египет… - расширив глаза, повторила Ханна.
- Да, - засмеялся Тедди. - У меня там бизнес.
- Вы увидите пирамиды?
- В этот раз нет. Всего несколько дней в Каире и дальше - во Флоренцию.
- Отвратительное место, - громко сказал Саймион из второго кресла. - Полным-полно голубей и черномазых. Нет, мне подавай старую добрую Англию.
Мистер Гамильтон протянул руку к бокалу Саймиона, почти пустому, хотя совсем недавно его налили до краев. Я взяла бутылку.
Наполняя бокал, я почувствовала на себе пристальный взгляд гостя.
- Здесь столько удовольствий, которых больше нигде не найти. - Он слегка наклонился, и я почувствовала на бедре горячие пальцы. - Как ни ищи.
Я пыталась сохранить на лице спокойствие и не наливать напиток слишком быстро. Прошла целая вечность, прежде чем стакан наполнился и я смогла отступить в сторону. Отходя в угол, я заметила, как нахмурилась Ханна.
- Мой муж очень любит Англию, - ни к кому не обращаясь, произнесла Эстелла.
- Стрельба, охота, гольф, - подхватил Саймион. - Кто знает в них толк лучше британцев! - Он отхлебнул из стакана и снова откинулся на спинку кресла. - Но лучшая вещь на свете - английский склад ума. В Англии два вида людей. Одни рождены отдавать приказы, другие, - он взглянул на меня, - их исполнять.
Ханна нахмурилась еще сильнее.
- Тем самым поддерживается надлежащий порядок, - разливался Саймион. - А вот в Америке, к сожалению, все по-другому. Чистильщик башмаков на углу мечтает создать собственную компанию. Мало что может так разозлить человека, чем целая нация чернорабочих с чрезмерными… - он пожевал во рту неприятное слово и выплюнул его: -… амбициями.
- Надо же! - сказала Ханна. - Оказывается, кто-то осмеливается мечтать о большем, чем всю жизнь нюхать чужие башмаки!
- И это ужасно, - согласился Саймион, не уловив сарказма.
- А ведь должен был бы соображать, - звенящим голосом продолжала Ханна, - что только избранные могут позволить себе иметь амбиции.
Мистер Фредерик послал ей предостерегающий взгляд.
- И насколько меньше бы было проблем, - закивал Саймион. - Достаточно поглядеть на большевиков, чтобы понять, как опасны могут быть люди, заразившиеся всякими там идеями.
- А людям нельзя мечтать о большем? - не отступалась Ханна.
Лакстон-младший, он же Тедди, с улыбкой смотрел на нее.
- Почему же, папа очень любит говорить о самосовершенствовании, правда, папа? Он мне в детстве все уши прожужжал.
- Мой дед вытащил себя из шахты буквально за уши, - согласился Саймион. - А посмотрите-ка теперь на семью Лакстон!