Дом стоял странно тихий, все уже собрались на концерт. Подбежав к позолоченной двери в зал, я остановилась, пригладила волосы, одернула юбку, скользнула внутрь, в полутемное помещение, и села у стены, вместе с другими слугами.
СПЛОШНЫЕ УСПЕХИ
Я и не думала, что в зале будет так темно. Я ведь никогда раньше не бывала на концертах, только однажды, когда мама взяла меня в Брайтон к своей сестре Ди, видела сценку с Панчем и Джуди. А сейчас окна были задернуты темными шторами, и зал освещался только принесенными с чердака прожекторами. Они горели желтым, подсвечивая сцену снизу вверх, окутывая выступавших странным мерцанием.
Сейчас была очередь Фэнни: она хлопала глазами и выводила трели, допевая последние такты модной песенки. Недотянув верхнее си, она заменила его скрипучим ля и была вознаграждена снисходительными аплодисментами публики. Фэнни жеманно заулыбалась и присела в реверансе, но кокетство не достигло цели: внимание зала было приковано к занавесу, который вспухал изнутри, обрисовывая нетерпеливые локти и коленки следующих артистов.
Фэнни спустилась с правой стороны сцены, а слева уже выходили одетые в тоги Эммелин и Дэвид. Они держали в руках три длинных шеста и простыню, которая тут же превратилась во вполне приличный, хоть и кривобокий, шатер. Актеры заползли в него на коленях, зрители зашикали, призывая друг друга к молчанию.
- Леди и джентльмены! - объявил голос из-за занавеса. - Сцена из Книги Чисел.
Одобрительный шепот.
- Вообразите, что вы перенеслись в древние времена, - продолжал голос. - Семья расположилась на ночлег на склоне горы. Брат с сестрой втайне обсуждают женитьбу другого брата.
Одинокие хлопки из зала.
- Брат мой, что же сделал Моисей? - звенящим голосом заговорила Эммелин.
- Нашел себе жену, - немного ломаясь, ответил Дэвид.
- Но она не из нас, - глядя прямо в зал, объявила Эммелин.
- Ты права, сестра, - согласился Дэвид. - Она - ефиоплянка.
Эммелин потрясла головой, изображая недовольство и озабоченность.
- Он взял жену не из нашего рода. Что же с ним будет?
Внезапно из-за занавеса донесся ясный звучный голос, усиленный не иначе как с помощью свернутой из картона трубки.
- Аарон! Мариам!
Эммелин старательно изобразила ужас.
- Это я - ваш Господь, отец ваш небесный! Подойдите к скинии собрания!
Эммелин и Дэвид послушно выбрались из шатра и вышли на середину сцены. Мерцающие лампы бросали тень на простыню.
Мои глаза уже привыкли к темноте, и по знакомым очертаниям я угадала некоторых зрителей. В первом ряду, среди привилегированных гостей, я различила мешковатый подбородок леди Клементины и украшенную перьями шляпу леди Вайолет. На пару рядов дальше смотрели спектакль майор с женой. Еще ближе ко мне сидел - нога на ногу - мистер Фредерик и, вытянув шею, внимательно следил за тем, что происходит на сцене. Я всмотрелась в его профиль. Что-то не так. В мерцающих лучах рампы его скулы проступили, как у мертвеца, а глаза отсвечивали стеклянным блеском. Глаза. Мистер Фредерик был без очков. Первый раз на моей памяти.
Бог начал произносить приговор, и я снова перевела взгляд на сцену.
- Мариам и Аарон! Как же вы не убоялись упрекать раба моего, Моисея?
- Пощади нас, Господи! - взмолилась Эммелин. - Мы лишь…
- Довольно! Да падет на вас мой гнев!
Раскат грома (удар в барабан). Зрители подпрыгнули. Из-за занавеса выплыло облако дыма, который начал расползаться по сцене.
Леди Вайолет вскрикнула, и Дэвид своим обычным голосом шепнул:
- Успокойся, бабушка, так надо, это часть спектакля.
По залу пронесся нервный смех.
- Да падет на вас мой гнев! - свирепым голосом повторила Ханна, и смех прекратился. - Дщерь! - Эммелин повернулась к облаку дыма. - Ты! Поражена! Проказой!
Эммелин схватилась за лицо руками.
- Нет! - вскрикнула она и, приняв драматическую позу, снова повернулась к зрителям.
Зал ахнул. В конце концов решено было не возиться с маской, а ограничиться смесью клубничного варенья с кремом, дающей невероятно уродливый эффект.
- Вот бесенята! - оскорбленно прошептала миссис Таунсенд. - А мне ведь сказали, что берут варенье, чтоб намазать лепешки!
- Сын мой! - выдержав положенную паузу, провозгласила Ханна. - Хоть ты и совершил тот же самый грех, тебя я помилую.
- Спасибо, отец мой, - ответил Дэвид.
- Поклянись, что больше никогда не будешь злословить о жене своего брата.
- Клянусь, Господи.
- Ступай с миром.
- Но Господи! - с трудом сдерживая смех, взмолился Дэвид, простирая руки к Эммелин. - Прошу тебя: исцели мою сестру!
Аудитория замерла, ожидая, что же ответит Бог.
- Нет, - последовал ответ. - Ей придется прожить вдали от вас семь дней. Только тогда к ней вернется ее прежнее обличье.
Эммелин рухнула на колени, Дэвид положил руку ей на плечо, и тут на сцене появилась Ханна. Зал дружно охнул. На Ханне красовались безупречный мужской костюм и шляпа; в руке - трость, из кармана свисала цепочка часов, а на носу сидели очки мистера Фредерика. Она прошлась по сцене, жонглируя тростью, как истинный денди, и заговорила голосом, до боли напоминающим голос отца:
- Моя дочь должна понять, что на свете правят два закона: один - для девочек, другой - для мальчиков.
Ханна перевела дух и поправила шляпу.
- А все остальное - прямая дорожка к тому, чтобы стать суфражисткой.
Зрители молчали, разинув рты.
Слуги тоже были потрясены. Я заметила, как побелел мистер Гамильтон. Но даже растерявшийся, он честно служил подпоркой для миссис Таунсенд, которая, так и не оправившись до конца от надругательства над вареньем, от нового потрясения вообще завалилась набок.
Я отыскала глазами мистера Фредерика. Он по-прежнему сидел на своем месте, прямой, как палка. Потом у него начали подергиваться плечи, и я испугалась, что с ним сейчас случится один из тех приступов ярости, о которых рассказывала Нэнси. Дети на сцене застыли, как куклы в кукольном домике, они молча смотрели на зрителей, а зрители - на них.
Ханна являла собой образец хладнокровия и совершеннейшей невинности. На секунду мы встретились глазами, и мне показалось: по лицу ее промелькнула улыбка. Я не смогла удержаться и, робея, улыбнулась было в ответ, но зоркая Нэнси тут же ущипнула меня за руку.
Сияющая Ханна взяла за руки Дэвида и Эммелин, все трое подошли к краю сцены и поклонились. Сладкая капля сорвалась с носа Эммелин и с шипением приземлилась на ближайший прожектор.
- Именно так и бывает, - раздался пронзительный голос леди Клементины. - Я знала человека, у которого друг заразился проказой в Индии. Его нос свалился прямо в таз для умывания, когда тот брился.
И тут мистер Фредерик не выдержал. Его глаза встретились с глазами Ханны, и он расхохотался. Я никогда не слышала такого смеха - открытого, заразительного. Один за другим к нему присоединились остальные зрители. Все, кроме леди Вайолет.
Я и сама смеялась, пока Нэнси не прошипела мне на ухо:
- Ну, хватит, мисс. Пойдем, поможешь мне накрыть к ужину.
Пришлось пропустить конец представления. Впрочем, я уже увидела все, что хотела. Когда мы покинули зал и пошли по коридору, послышались затихающие аплодисменты, концерт двинулся своим чередом. А меня все переполняло какое-то странное воодушевление.