1870
и тогда благородного
крепко обнял
владыка Скильдингов
на прощание,
лобызая воителя, —
и сбежала слеза
по щеке седовласого,
ибо старец,
гадая надвое,
не надеялся
1875
вновь увидеть
в своем чертоге
и услышать вождя,
так ему полюбившегося,
что не смог он сдержать
в сердце бурю слез;
и не раз потом
грустью полнилась
грудь правителя —
вспоминался ему
1880
воин избранный.
Вышел Беовульф
из хором на луга,
славным радуясь
золотым дарам
(а уж конь морской
ждал хозяев,
корабль на якоре);
шли герои,
расхваливали
1885
подношения Хродгаровы:
он воистину
вождь безупречный —
только старость
его и осилила,
как и всякого смертного.
Шла дружина
мужей доспешных
к побережию,[110]
и сверкали на воинах
1890
сбруи ратные,
кольцекованые.
Страж прибрежный
следил с утеса,
как и прежде;
дивясь на воинство
потрясал он копьем,
не грозя, но приветствуя
вот идет на корабль свой
рать сверкающая,
1895
гордость гаутов!
И взошли они
на корму круто выгнутую,
нагрузили
ладью на отмели
и казною, и конями,
и припасами воинскими,
и дарами бесценными
из сокровищниц Хродгара
переполнили.
1900
Корабельного Беовульф
одарил караульщика
золоченым мечом,
дабы этим отличием,
древним лезвием,
страж гордился
в застольях бражных.
И отчалили корабельщики,
и отплыли, покинули
землю данов;
1905
взвился на мачте
парус, плащ морской,
к рее крепко привязанный,
древо моря
скользнуло по волнам —
и помчалось;
ни разу над водами
непопутного не было
ветра плавателям,
и летел через хляби соленые
1910
прочно сбитый борт
по равнине бурь;
скалы гаутские
показались вблизи,
берег знаемый, —
быстро к пристани,
подгоняемый ветрами,
побежал корабль!
А уж там их
встречал дозорный
1915
страж, высматривавший
в океанской дали
возвращающихся
морестранников;
привязал он
широкореброго
вервью к берегу,
чтобы дерево плаваний
в хляби водные
не увлек отлив.
1920
Повелел тогда
людям Беовульф,
благо путь недалекий,
на плечах снести
золотую кладь
к дому Хигелака,
сына Хределя, —
на приморском холме
вождь с дружиной
сидел в хоромах.