Олдос же взялся за дело с неожиданным пылом. Не думал, что он в принципе способен на такой энтузиазм. Олдос Леа в рот смотрит, общается с ней как с заботливой старшей сестрой.
В общем, ужин получился своеобразный. Мне поручили роль официанта. Справился не слишком хорошо, такого мрачного типа даже в самую дешевую забегаловку не взяли бы. Вдобавок для правдоподобия меня отправили есть на кухню, чтобы не нарушал атмосферу. Леа взялась за дело как профессионал и намерена была во всем следовать системе Станиславского.
- Олдос, зайка, - ласково говорила Леа, изящно поддев вилкой салат "Цезарь", - ты, наверное, не замечал, но ты слишком часто чешешь яйца. На будущее, если будет совсем невтерпеж, извинись, отправляйся в туалет и решай проблему там. Кстати, от этого тальк помогает. А теперь задай пару вопросов о моей работе. И не забывай - когда я о чем-то рассказываю, подайся чуть вперед, будто и вправду слушаешь.
Хотите верьте, хотите нет, но к концу вечера Олдос начал напоминать обыкновенного, среднестатистического, совершенно нормального одинокого мужчину, желающего познакомиться с девушкой. Чувствую легкое сожаление. Конечно, теперь шансов не пасть на любовном фронте у Олдоса прибавится, но я уже скучаю по нему прежнему, исчезнувшему с глаз под новой глянцевой оболочкой.
- Я тебя понимаю, - говорит Леа, когда Олдос уходит. - Но надо же мальчику когда-то взрослеть. Он очень милый, но, если ничего не предпринимать, Олдоса запросто обчистит любая аферистка, у которой хватит ума показать ему голую грудь. Бедняга тогда про все забудет. Или возьмет да и взорвет что-нибудь. Воздержание страшные вещи с мужчинами делает…
- А у тебя первый раз когда был? - невольно вырывается у меня.
- В четырнадцать. Пристал - сделай минет да сделай минет, вот и решила: нет, пусть уж нам обоим от этого будет какая-то польза…
- А потом епископ перевел его в другой приход, и вы расстались…
- Ха-ха, очень смешно. А тебе сколько лет было?
- Отказываюсь отвечать без моего адвоката.
- Да ладно, не стесняйся. Неужели у тебя первый раз был со мной? - Леа хихикает. - Нет, не может быть… Значит, с Миной? Это она тебя мужчиной сделала?
- Нет. Кажется, мне тогда было девятнадцать.
- Кажется? Так сильно напился?
- Ты, конечно, молодец, что помогаешь Олдосу, но надеюсь, что он останется собой, даже когда изменится.
- Вовсе не собираюсь его переделывать. Просто сегодня Олдос ведет девушку в кино. Велела, чтобы потом доложил о результатах.
- Девушку?
- Да, ее зовут Симона. Студентка, приехала по обмену из Франции. Познакомились на Новый год, на той философской дискотеке. Идут в "Престиж" на "Седьмую печать".
- Узнаю старого Олдоса - кто бы еще выбрал такое кино для первого свидания? Значит, француженка, говоришь?
- Знаю, - кивает Леа. - Наш мальчик легких путей не выбирает. До чего же тяжело отпускать детей в большое плавание…
- Ну и кто следующий? Будешь спасать Данте от его матери?
Тут Леа и рассказала про свои планы касательно Эбенезера и Фермины. Разумеется, ее благие намерения весьма похвальны, однако они сокращают те немногие часы, какие мы имеем возможность проводить наедине друг с другом. Зовите меня эгоистом, но вовсе не желаю, чтобы личная жизнь Олдоса Швингхаммера налаживалась за счет моей.
Но работа прежде всего, сначала необходимо уладить важную производственную проблему - вытащить Себастьяна из тюряги.
Глава 22
Видок у Себастьяна кошмарный - еще хуже, чем в то утро, когда обнаружил его спящим под полкой на складе. Встречаемся в суде, где мамаша внесла за него залог, потом вместе отправляемся в кафе за углом.
Список предъявленных обвинений впечатляет: попытка кражи на сумму более тысячи долларов, управление транспортным средством при содержании алкоголя в крови более 0,05 промилле, незаконное проникновение, нахождение в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, нанесение ущерба частной собственности, нападение, сопротивление при аресте и, наконец, нападение на офицера полиции.
- Все помню, кроме последнего пункта, - прокомментировал Себастьян. - Наверняка сами приписали. Ну, может, замахнулся разок, но не более того. Фашисты и варвары!
Последняя неделя стала для Себастьяна настоящим испытанием. Вскоре после Нового года Мина заявила, что хочет наладить отношения с мужем, и выставила моего приятеля за порог. Себастьян говорил, что предвидел такой исход, но я, если честно, сомневаюсь. Несколько дней Себастьян ночевал на диванах и полах старых университетских приятелей и случайных знакомых. Потом ушел в трехдневный запой, на протяжении которого, по собственному утверждению, нигде не ночевал.
После того как Себастьяна отказались обслуживать в трех барах подряд, мотивировав это тем, что ему "уже хватит", в четвертом мой друг не выдержал. Расколотил все бокалы, до которых смог дотянуться, и запустил полупустую бутылку "Столи" в бильярдный стол. Вызвали полицию, но Себастьян непонятно как проскользнул мимо охранника и скрылся через черный ход.
К сожалению, Себастьян забыл куртку. Учитывая, что в кармане лежал кошелек, для полиции не составило труда вычислить преступника. Вдобавок дело было в середине января, стоял крепкий морозец. Некоторое время Себастьян брел сам не зная куда, пока не очутился около жилого дома.
Проживал там механик, готовящийся выйти в ночную смену и оставивший машину во дворе с включенным двигателем, чтобы разогрелась. Себастьян недолго думая залез внутрь, расположился на водительском сиденье и почти сразу погрузился в крепкий здоровый сон. А проснулся уже в вытрезвителе.
Так как Себастьян, находясь под воздействием алкоголя, сидел за рулем чужого автомобиля с включенным двигателем, его, естественно, привлекли за вождение в нетрезвом виде. Приплести сюда попытку угона - по-моему, большая натяжка, но пути юриспруденции неисповедимы. Вырубись Себастьян на пассажирском сиденье, все бы обошлось. Особенно учитывая, что к моменту прибытия полицейских он был в глубокой отключке. Нападение - это когда Себастьян оттолкнул с дороги бармена, а сопротивление при аресте - не слишком восторженная реакция, когда его разбудили и силой выволокли из теплой машины.
Впрочем, это все пустые рассуждения, а суровая правда жизни такова - если Себастьяна признают виновным по всем пунктам, ему грозит до пятнадцати лет.
- Не волнуйся, до этого не дойдет, - как могу подбадриваю друга я. - У тебя же нет судимостей. Самые серьезные обвинения, скорее всего, удастся опровергнуть, не хватает доказательной базы. Нарочно выдвинули все, что можно, чтобы прокурору было с чем работать. Они нарочно тебя запугивают, чтобы признал себя виновным.
Нет, вы только послушайте. "Закона и порядка" насмотрелся, не иначе. Только это не сериал. Моему лучшему другу угрожает самый настоящий, невыдуманный срок.
- Мама внесла залог, - произносит Себастьян настолько нехотя, словно ему к горлу нож приставили. - Десять тысяч баксов.
- Ничего себе! Да не переживай ты. Радуйся лучше, иначе до сих пор в камере бы маялся. У меня-то таких денег нет. Сам знаешь, с тех пор как меня Мэдофф обанкротил, все миллионы потерял…
Себастьян даже не улыбается. Да, слабовата шутка.
- По условиям освобождения под залог я должен жить с ней. Пить запрещается. Из дома можно выходить только на работу или по делам, одобренным судом. Например, на встречу с адвокатом или на прием к проктологу.
- А зачем тебе к проктологу? С простатой проблемы?
- Пока нет, но скоро будут, - отвечает Себастьян. - В тюрьме к этой сфере внимание повышенное…
- Адвоката уже нашел?
Себастьян вертит чашку с кофе.
- Мама наняла. Судя по лицу, пробы ставить негде. Думаю, может, попросить, чтобы предоставили мне бесплатного защитника, или как это называется…
- Лучше не надо, - советую я. - Настоящий адвокат вмиг все уладит. Может, даже до суда не дойдет. И дело в шляпе, никакого пятна на репутации! Может, потребуют компенсацию в размере стоимости "Столи" и нового покрытия для бильярдного стола. А эти бесплатные - замученные выпускники, набирают стаж, пока их на нормальную работу не возьмут. Вот с таким защитничком тебя точно в тюрьму отправят.
- Ты не понимаешь, - возражает Себастьян. - Свободы мне в любом случае не видать. Если мама меня вытащит, всю жизнь ей обязан буду. Это похуже любой тюрьмы! Там хоть за хорошее поведение освобождают.
- Зато уголовником не станешь.
Мать Себастьяна нарочно позвонила мне, чтобы забрал его. Боялась, если придет самолично, сын из камеры выходить откажется. Голос у нее был такой встревоженный и виноватый, что возражать не стал. И вообще не хочу, чтобы Себастьяна следующие лет пять домогались в тюремном душе, и все из-за дурацкой гордости.
Она подогнала свою машину прямо к магазину, а домой поехала на такси. У мамы Себастьяна джип "лексус". Давно не сидел за рулем, а тут и вовсе оробел, тем более что движение в это время дня оживленное. Паркуется машина практически сама, и слава богу - я в тот узкий зазор между двумя автомобилями даже соваться побоялся бы.
Себастьян со стоном поворачивается к окну.
- Наверное, ты прав. Ну что, как дела с Леа?
- Хорошо, - отвечаю я.
И как прикажете сообщить о помолвке? Невозможно поделиться хорошей новостью с приятелем, у которого жизнь идет под откос, не выставив себя самовлюбленным, эгоистичным козлом. Все равно что принестись на похороны с радостным криком: "Я джекпот выиграл!" Но Себастьян в любом случае скоро узнает, не от меня, так от кого-то другого. Еще обидится. Ну ладно, скажу…
- Мы помолвлены.
Себастьян вскидывает брови, на бледных щеках проступает легкий румянец.
- Не гони!