Возвращаемся домой и готовим ужин. Целая индейка на двоих - это слишком много, поэтому ограничиваемся уткой в винном соусе с картошкой и фасолью. Вина для соуса нужно много. Специально купил дешевую упаковку австралийского шираза - четыре бутылки. Но за ужином следует выпить чего-то более изысканного. Открываю "Опус Уан" 2005 года.
- Интересно, почему это вино стоит пятьсот долларов за бутылку? - задумчиво произносит Леа, отпивая глоток и помешивая лук с чесноком.
- Без понятия, - честно отвечаю я. - Может, его Роберт Паркер в "Винном гиде" похвалил. Представляешь, если бы с фильмами было так же? Существует всего два критика, и если хоть один из них кино одобрил, билеты можно продавать в несколько раз дороже. С вином так и происходит. Это вопрос престижа - точнее, престижного мнения. Возьмем фильм "На обочине". Главный герой на чем свет стоит ругает мерло и каберне фран, но нахваливает пино. В следующем году цены на мерло падают, а на пино возрастают вдвое. Но что такое его обожаемый шеваль блан? Смесь мерло и каберне фран!
- Значит, этот тип изображает из себя знатока вин, а сам все путает!
Отпиваю глоток "Опус Уан" и пробую катать на языке, но ничего особенного не чувствую. Да, вино я люблю, но сомелье из меня не получился бы - как выразились бы профессионалы, плохо различаю вкусовые нюансы. Завяжите мне глаза - "Батар-Монраше" от "Бэйби дак" не отличу.
- В общем, да. У каберне фран и вправду вкус мерзкий, но если его с чем-нибудь смешать, может получиться очень здорово. Мерло - вино неплохое, но многие дешевые винодельни добавляют химическую эссенцию дуба, чтобы покупатели думали, будто вино из Бургундии, а не из какого-нибудь медвежьего угла в Огайо.
Леа закатывает глаза.
- Значит, если принесу домой бутылку "Ред покет", на улицу меня выгонишь?
- "Ред покет" только на улице пить и можно.
После ужина разваливаемся на полу в гостиной и играем в настольную игру-викторину, пока не сходимся на ничьей. Мы такие сытые, сонные и пьяные (три бутылки на двоих - количество немалое, даже если значительная часть ушла на подливку), что ясно соображать не в состоянии и с удовольствием отправляемся спать.
Не успеваем опомниться, как наступает Новый год. Майки, как всегда, закрывает "Фальстафф" для обычных посетителей. В Новый год здесь проходит частная вечеринка, билеты на которую следует приобретать как минимум за месяц. Мы с Леа приходим в начале десятого и обнаруживаем в дальней кабинке Мину и Себастьяна. Себастьян покупает всем "Крепкого Джека" и в тысячный раз извиняется, что пуля, предназначавшаяся ему, досталась мне.
- Этому человеку я обязан жизнью! - слегка заплетающимся языком выговаривает Себастьян. Судя по стадии опьянения, легко определяю, что они пришли сюда около часа назад. - Ну или как минимум мужским здоровьем! Потребуются донорские органы - обращайся сразу ко мне!
- Хорошо, учту, - обещаю я.
Хотел ответить, что не согласен - некоторые органы у Себастьяна уж очень сильно б/у. Впрочем, при Мине на такие темы лучше не шутить.
- Как твой муж? - спрашивает Леа.
- Лучше. Снова лекарства принимает… - произносит Мина, избегая смотреть мне в глаза. Между нами и раньше-то наблюдалась неловкость, а теперь, когда ее муж меня подстрелил, общение прекратилось как таковое. В свободное от работы время старательно игнорируем друг друга. Чему только рад - ее нытье по поводу дурного обращения с супругом меня порядком раздражает. - Представляете, меня к нему не пускают, пока не пройдет психиатрическое освидетельствование, а у них там такая волокита! Даже не знаю, когда оно вообще будет. Наверное, нескоро.
Вот и хорошо, думаю я. Пусть этого человека не выпускают из тюрьмы, пока мои внуки не начнут учить моих правнуков управлять кораблями на воздушной подушке.
- Еще кто-нибудь из наших пришел? - спрашиваю я и оглядываюсь по сторонам.
Себастьян качает головой.
- Кармелина завтра уезжает в Италию, поэтому Данте повел ее на праздничный прием в какую-то галерею. А Олдоса пригласили на студенческую вечеринку…
- Кто? - спрашиваю я. - Неужели девушка?
- Точно не знаю, - отвечает Себастьян. - Но, похоже, надеется с кем-нибудь там познакомиться и испробовать свой новый образ в деле. Вечеринку устроили студенты-философы, так что будут сидеть и друг другу жаловаться, непризнанные гении это любят. А Уиллард снова бомбит на своем личном такси.
Каждый год Уиллард одалживает у отца гражданской жены "эльдорадо" 1988 года выпуска и после полуночи останавливается около баров, за разные суммы предлагая подвезти посетителей домой. Удивительное число людей соглашается, хотя, строго говоря, права Уиллард так и не получил и о правилах дорожного движения представление имеет весьма смутное. В прошлом году одна из пассажирок Уилларда, звезда реалити-шоу, так напилась, что попыталась устроить фейерверк из крыши автомобиля. Может, затея и увенчалась бы успехом, но люк девушка открыть забыла. Оказалось, если зажечь петарду "Римская свеча" в замкнутом пространстве, грохот такой, что оглохнуть можно, и все вокруг заволакивает дымом. Уилларду пришлось потратить все заработанные за ночь деньги на приведение машины в приличный вид, иначе ее просто нельзя было возвращать. Кроме того, петарда подпалила волосы у него на затылке. Впрочем, экзотическую внешность Уилларда такая мелочь нисколько не испортила.
В углу традиционная гэльская трэш-группа под названием "Расслабься и забей" исполняет собственную гитарную версию песни "Дэнни Бой". Будь Бинг Кросби еще жив, скончался бы на первых же аккордах. Майки носится как заведенный, подавая на столы тарелки с тщательно прожаренными ирландскими деликатесами и следя, чтобы ни у кого не переводились спиртные напитки. Кстати, новогодняя ночь - единственное время, когда "Крепкого Джека" может заказать любой желающий безо всякой предварительной проверки. Впрочем, вечеринка "для своих", поэтому большинство присутствующих является "членами клуба". Это мой первый Новый год в "Фальстаффе", когда я не в состоянии "расслабиться и забить".
Себастьян продолжает болтать, но я его не слушаю. Все мысли заняты моим смелым планом. Нервно трогаю внутренний карман куртки, проверяя, на месте ли то, что положил туда перед уходом. В животе урчит, стакан чуть не выскальзывает из мокрых от пота ладоней. Снова и снова прокручиваю в уме предстоящие действия, надеясь, что это меня успокоит, но эффект прямо противоположный. Выпиваю всего полпинты, а к еде вовсе не притрагиваюсь. Через некоторое время мое состояние замечает Леа.
- Ты как себя чувствуешь? - шепчет она мне на ухо. - Вид такой, будто у тебя грипп начинается.
Бросаю взгляд на часы. Еще и одиннадцати нет. Рано. Ну и пусть.
- Пойдем, - произношу я, встаю и хватаю куртку.
Леа с любопытством наблюдает за мной. Она еще не допила свою пинту и только-только взялась за каламари, но, похоже, догадалась - дело серьезное.
- Последи за моей тарелкой, я сейчас, - просит она Мину.
Единственное, что после обильных возлияний может осилить Себастьян, - сидеть прямо. Да и это ему дается с трудом.
Мина с озабоченным видом кивает. Кажется, перспектива остаться наедине с кавалером, который вот-вот вырубится, ее не радует.
- Вы ведь ненадолго?
- Скоро вернемся, - уверяю я, помогая Леа надеть пальто.
- Что случилось? - спрашивает она, когда выходим на улицу. Воздух холодный, и слова сопровождаются легкими белыми облачками пара. - Куда мы идем?
- На короткую экскурсию, - объявляю я, подхватывая Леа под руку.
До "Книжной лавки" добираемся в два счета. Все как в тумане, мозг действует на автопилоте. Открываю дверь, отключаю сигнализацию. Кажется, Леа догадалась, что все это неспроста. Смотрит на меня с этакой настороженной улыбкой, будто зритель, которого артист неожиданно вывел на сцену.
Включаю свет и веду Леа к стеллажу с пьесами.
- Вот на этом месте, - произношу чуть подрагивающим от нервов голосом, - мы познакомились.
- Да, - кивает Леа. Вижу, настороженность сменяется какой-то более сильной эмоцией. Надеюсь, это не испуг. Иначе мне конец.
- Помнишь первое, что ты мне сказала?
Леа на секунду задумывается.
- Спросила, где у вас пьесы Мамета. Нет, не так! Я спрашивала, нет ли у вас других пьес Мамета.
- Правильно, - отвечаю я. - Ты искала "Пашем на скорость" и "Сексуальные извращения в Чикаго".
- Да…
Лезу во внутренний карман куртки и достаю сборник трех пьес Мамета - те две, которыми интересовалась Леа, плюс "Американский буйвол". Еле нашел. Пришлось заказывать экземпляр у маленького нью-йоркского издательства, а потом мучительные две недели ждать, когда его наконец доставят.
Леа глядит на книгу и смеется:
- Спасибо! Не ожидала. Приятно, что в вашем магазине так заботятся о покупателях. Даже в праздник.
- А помнишь… - произношу я и набираю полные легкие воздуха, - помнишь первое, что я тебе сказал?
Леа застывает. Кажется, всерьез решила, что в новогоднюю ночь притащил ее на рабочее место только ради того, чтобы вручить книгу из разряда "задних", категория "Я". Леа нерешительно тянет:
- Да-а-а…
- И что я сказал?
Леа ошеломленно умолкает. Вид у нее такой, будто вот-вот расплачется. Возникает ужасное ощущение, что совершаю роковую ошибку, но отступать поздно. Меня несет вперед, как лодку быстрым течением. Остается только надеяться, впереди нет водопада.
- Ты сделал мне предложение.