Я не спеша достал из кармана куртки плоский коньяк. Хм, а пить-то тут как?! У этого футуристически вывернутого наизнанку цапеля?! Повяжут. Не совать же бутылку в пакет и, обезьянничая с американцев, делать вид, что ты здесь ни при чем?! Вот что, устрою-ка я балаган. Карнавал и фарс. Менты ошалеют и ничего не поймут. Я взял два воздушных шарика, оставшиеся от сбежавшей в храм Вероники и, намотав, веревочки на горлышко, сховал фляжку под куртку. Теперь, когда я периодически подносил коньяк ко рту, разноцветные шарики радостно взмывали к небесам, немного кочевряжились там и потом вместе с флягой медленно опускались. Красота. Со стороны могло показаться, что добрый дядя клоун салютует окружающему прекрасному миру. Либо что иностранный вражина шпион синими и красными шарами семафорит диверсантам-подельникам!
В этот момент кто-то сзади хлопнул по плечу. Я обернулся. Улица полна неожиданностей. Позади меня радостно улыбилась очкастая рожа моего бывшего однокурсника Петьки Мордавкина.
– Ну чё, Дусь, туда-сюда, что ли? – Когда Петруша был в эйфории, он всегда называл меня Дусей. Почему, трудно сказать. Сейчас, видимо, у него было именно такое настроение.
Я радостно протянул другу свое приспособление с шариками. Шарики на секунду, пока он делал глоток, резко взмыли в небо. Потом он сел рядом. Внимательно посмотрел на меня. Снял очки. Протер. Еще раз посмотрел. Достал из джинсовки похожий флакончик, только виски. Оторвал от моей бутылки один шарик, привязал к своей, облегченно вздохнул и поднял вискарь. Шарик, обретя новое место жительства, гордо затрепетал на ветру.
– Чокнулись!
И наши шарики, каждый на своем пузыре, радостно стукнулись лбами.
– Ну, как ты?
– Да, как видишь! Вроде нормально. Всякими таможенными делами занимаюсь, терминалы там… туда-сюда… Все бы было ничего. Только начальство сажают часто. Только привыкнешь – бац, они уже в клетке. Местная типография план по визиткам для наших генеральных и замов перевыполняет! Не успевают печатать. Для новеньких. Вот и сегодня выходной, пока очередной раз документы изымают. А ты чего лопатишь?
– Да как всегда журналиствую.
– Надо за это дело немедленно выжрать. У меня запас.
Петька распахнул куртку и гордо продемонстрировал пробки фляжек, распиханных по всем внутренним карманам.
– Ох!
– Надо не охи охать. А говорить спасибо дорогому Пете за проявленную заботу! Кстати, чего это ты просиживаешь зад в сердце нашей родины?
– Да так. Просто.
– Удивительное совпадение! Я тоже просто. Давай за единение наших помыслов!
Красный и синий шарики победно взмыли в воздух. В этот момент я услышал за спиной радостный знакомый голосок:
– А я все узнала! Все узнала! Мама у Ивана Васильевича Грозного была честной женщиной, а не шлюшкой какой! И не давала направо-налево. И Иван Васильевич был точно от своего папы царя! Клеветники России зря старались, наши ученые по генам это точно доказали. Здорово, правда?! Это мне в соборе рассказали.
– Прямо так и рассказали про шлюшек? И это все, что ты вынесла за почти полтора часа экскурсии? – подивился я избирательности ее исторической памяти. – Вот, Вероника, познакомься, это мой старый друг Петя. Петр Петрович.
– Здрасте! Нет, там, конечно, еще много чего рассказывали. Например, что русские царицы вместо косметики использовали те же краски, которыми писали иконы. Какую-то киноварь и белила. А они состоят из ртути и серы. И еще какое-то радиоактивное вещество, я забыла какое, мазали на щеки, чтобы лицо светилось. А все это жутко вредно! Поэтому мёрли молодые. Бедные, что, у них там магазинов не было, что ли?! Да, оказывается, при Иване Грозном тоже были конкурсы красоты. Только не сказали, в лифчиках или без! Для выбора царских невест, – выпалила одним махом девушка и шлепнулась рядом с нами.
Петька, тоже ошалевший от свалившейся на него исторической правды, пошатываясь, встал перед девушкой на одно колено и поцеловал ей руку.
– Слушай, Дусь…
– Я не Дуся, я Вероника, – кокетливо потерлась попой о лавку моя воспитанница.
– Да это он ко мне обращается, он спьяну всегда меня этим идиотским именем называет! – глотнул немного я.
На самом деле понять постороннему человеку, к кому именно обращается мой приятель, было затруднительно. Потому что в таком состоянии у него глаза смотрели в одну сторону, очки сверкали в другую, а голова вообще была повернута черт-те куда.
– Так вот, Дусь, какая замечательная у тебя девушка! Как замечательно она чувствует биение пульса истории! И какие элегантные формы изложения она выбирает для этого! – Очки Петра вперились в Вероничкины сиськи, вскоре туда же докрутилась и голова с глазами. И все три компонента четко совместились в одной точке. Это означало высочайшую степень сосредоточенности и интереса.
– Друг мой, ты очень и очень болен, – довольно здраво сказал я, – это не моя девушка. Это родственница моя. Скажем так, по духу. И не вздумай делать каких-либо далеко идущих рукодвижений. Не потерплю! Сразу в лоб!
– Как я могу своими недостойными ручонками прикоснуться к хрустально-непорочной душе этой юной барышни?!
– Какой воспитанный и культурный человек, – прошептала мне на ухо Вероника.
Конечно, культурный, кто бы сомневался. Эх, знала бы милая девушка, что этак в году восемьдесят втором или третьем Мордавкин, на спор, лично, меткими и полновесными ударами собственного огромадного члена изничтожил сорок шесть тараканов в институтской общаге! И это происходило при большом скоплении любопытствующих дам. Которые после такого богатырского подвига, как же, одним взмахом – сорок шесть убивахом, четко разделились на два лагеря. Одних начинало рвать при малейшем появлении проблеска Петькиных очков на горизонте, другие же, напротив, висли на нем гроздьями, стремясь хоть мимолетно прикоснуться к легендарному орудию борьбы с насекомыми.
Правда, с той славной и легендарной поры утекло много чего, и все эти юношеские подвиги кажутся сказками про рыцарей Круглого стола, но тот случай сильно запал мне в память. Надеюсь, с тех пор мой друг изменился. Да и запал уже не тот, возраст все-таки. Сорок шесть он уже вряд ли потянет. Так, одного-двух.
– Ну что, девочки и мальчики, туда-сюда, может в заведение? Здесь, конечно, привольно, но как-то хочется чего-нибудь человеческого. А то здесь слишком пафосно! – как бы невзначай положил руку на Вероникину коленку Петька. – Я знаю тут неподалеку один кабак-кабачок…
Я в принципе после коньяка и сам склонялся к продолжению банкета. Тем более в Кремль сводил, Красную площадь показал, будем считать, культурно от дохнули. Ну, допустим, хотела Вероничка на Путина с Медведевым посмотреть. Не вышло. Не было их. Я не виноват. А может, и были, а мы их за коньячком с виски не разглядели. А так все отлично. Возвысились над суетой. Пора бы и честь знать! Поэтому я строго убрал мордавкинскую руку с девичьей коленки и скомандовал:
– Вперед! Только поедем мы в одно местечко под названием "СССР". Там ничего такого-разэтакого нет, но там тихо, спокойно и меня все знают. Так что, если будем бить посуду и плевать на пол, сразу не выкинут! Чуть позже.
Встал, потянулся, посмотрел на золотые купола кремлевских храмов. Для приличия изобразив значительность на лице. На самом деле в голове свербила лишь фраза кого-то из классиков. Может, Пушкина, не помню. "До кабака далеко, но легко. До церкви близко, но склизко".
Мы положили за лавочку опустошенные фляжки. Когда уже отошли прилично в сторону, я оглянулся. Два одиноких воздушных шарика трогательно болтались на веревочках. Я неожиданно, на секунду, загрустил и сразу же забыл об их существовании.
– Дуся, только исключительно для аперитива. Совсем по чуть-чуть. Все приличные люди перед основным блюдом всегда аперитив глотают. А мы же приличные люди?! Естественно! – Мой друг пихал мне в тачке нескончаемые фляжки с виски. – Девушкам тоже не возбраняется. Только в меру. А то могут быть нехорошие последствия. Вот одна моя знакомая итальянка, Флавия, проститутка, учительница литературы в школе в Турине, пришла поддатая на урок. Так ее уволили! Именно за то, что она пришла вдрабадан. А то, что она телопродажей с утра до вечера занималась, – это нормально. Настоящая официальная шлюха, преподает Данте и Толстого! Представь, сколько разумного, доброго и вечного она там насеяла?! Теперь она подала в суд на школу. На ее защиту встал итальянский профсоюз проституток. Влиятельнейшая местная организация. Типа нашего Общественного совета. Хотят доказать, что ее выкинули из школы не из-за того, что она пьяная на урок приперлась, а именно из-за того, что она проститутка. А это же нарушение прав человека и дискриминация по профессии.
Меня меньше всего интересовала в тот момент судьба итальянских шлюх. Я думал о будущей жизни Вероники. Какая она теперь проститутка?! Не-е, вполне приличная девушка. Надо ее в институт пристроить. На журфак, допустим?! А что, вполне. Во-первых, она ничем не глупее моих знакомых журналисток. Да умнее, что там! Потом, я всегда смогу помочь. Хотя, черт побери, там же могут совсем ребенка испортить. Это тебе не по вызовам шляться, это ерунда, по сравнению с содомом журфака. Надо серьезно подумать, испортят же девочку, ой испортят!
Мы уже вваливались в кабак.
– Во сколько тачку домой-то заказывать? – охнул при входе швейцар.