Бленда, младшая из сестер, проявившая такую решительность, взяла на себя распоряжаться состоянием. Благодаря ее уму и деловой хватке оно выросло еще больше. Она построила роскошную деревянную виллу с видом на красивейшие окрестности Юснан. Дом обставили наиудобнейшей современной мебелью и украсили безвкуснейшими обоями, гобеленами и картинами столетья.
К вилле примыкает сад, почти парк, ступенями спускающийся к реке. Там сестры работают весной, летом и осенью, одетые в льняные платья, накидки, шляпы с широкими полями, перчатки и сабо. Всю свою любовь, нежность, изобретательность, не растрачиваемые ими впустую друг на друга, они отдают саду. Он отвечает на их чувства пышной зеленью, сгибающимися под тяжестью плодов фруктовыми деревьями и роскошными цветниками.
Эбба - старшая из сестер и немного придурковатая, каковой была всегда. Кроме того, она глухая и говорит мало, ее самый верный друг - страдающий подагрой Лабрадор почтенного возраста. Лицо Эббы похоже на увядший лепесток розы, в юности она, наверное, была красивой девушкой.
У Беды, несмотря на возраст, все еще черные волосы, черные глаза и трагический вид. Она читает романы и играет Шопена скорее страстно, чем с пониманием, часто ругается и громко жалуется на что ни попадя. Время от времени она удаляется, но всегда возвращается. Уходы ее рассчитаны на сенсацию, а возвращения обыденны. В отличие от сестер она - как это утверждается - пережила страсть.
И наконец, Бленда - низенькая, быстрая, с большой выдержкой. Она обладает, как уже известно, способностью добиваться своего. Стального цвета волосы, низкий, широкий лоб, крупный, слегка красноватого оттенка нос, губы с саркастическим изгибом, вполне соответствующим молниеносным выпадам и ироническим замечаниям.
Раз в году они отправляются в столицу, выходят в свет, посещают концерты и театры и делают дорогие и современные заказы в домах моды. Изредка они позволяют себе поездку на курорты на юг Германии или в Австрию.
Так обстоит дело с сестрами из Эльфвика.
Спальни сестер обставлены в соответствии со вкусом каждой, но чудовищно загромождены. Комната Эббы оклеена светлыми обоями в цветочек, Беды - сиреневыми с узором в стиле модерн, а Бленда обитает в покоях синих, голубых, темно-синих и пастельно-синих тонов. В данную минуту в доме царит возбуждение. Сестры переодеваются к обеду, советуются, помогают друг другу, переругиваются. Комнаты соединены между собой дверями, как правило запертыми, но сейчас распахнутыми настежь.
Бленда. Ты их видишь?
Беда. Что они делают?
Эбба. Господи помилуй! Они возле купальни.
Бленда. Что? Они собираются купаться в холодной воде?
Эбба. Господи помилуй! Они и впрямь собираются купаться!
Бленда. Это же смешно. Альма, эта жирная корова. Просто смешно.
Беда. Подвинься, я тоже хочу посмотреть.
Бленда. Входят в купальню.
Эбба. Точно намерены купаться.
Беда. В это время года! Вода-то наверняка не больше десяти градусов.
Бленда. Надеть голубое?
Беда. Не слишком ли элегантно? Альма будет чувствовать себя бедной родственницей. У нее-то определенно есть только черное.
Бленда. Тогда я надену светло-серое.
Беда. Господи, да оно еще элегантнее.
Эбба (возбужденно). Господи помилуй! Вода в Юснан поднимается.
Бленда. Что это ты такое мелешь?
Эбба. Альма, эта гора мяса, вошла в воду.
Беда. Хватит глазеть, надевай корсет, я помогу тебе со шнуровкой.
Эбба. Что ты сказала? Малыш Хенрик разделся догола!
Беда. Ой, я должна посмотреть!
Бленда. Не толкайся. Господи, до чего же он мил!
Эбба. Боже, какой худой.
Беда. Зато плечи хороши. И сложен отлично.
Бленда. Интересно, зачем они приехали, а?
Беда. Не так уж трудно догадаться.
Эбба. Как размашисто плывет.
Беда. Неужели и впрямь наденешь светло-серое?
Бленда. Представь себе, есть у меня такая мысль.
Беда. По крайней мере, вполне подходит к твоему красному носу.
Эбба. Возвращаются в купальню. Господи Иисусе, что бы мы делали, если бы они утонули?
Бленда. Оплатили бы похороны, я думаю.
Беда. Эбба, иди сюда, я помогу тебе одеться.
Эбба. Нет, нет, я должна посмотреть, как они будут вылезать.
Беда. Уже вылезают?
Эбба. Поглядите-ка! Идут к берегу, держась за руки!
Бленда. Я, пожалуй, догадываюсь, зачем они приехали.
Беда. Ну и что из того, скупердяйка ты эдакая.
Бленда. Ни эре они от нас не получат, вот что я вам скажу. Ни эре. Мы им уже и так дали взаймы и процентов не берем, пока Хенрик не станет пастором.
Эбба. Какой же он миленький, малыш Хенрик. Странно только, что они осмеливаются показываться голышом.
Беда (Эббе). Я вынула розовое. (Передергивается.) Розовое!
Эбба. Нет, не хочу. Хочу цветастое. Которое с розами и кружевами.
Беда. Да ну! В нем ты еще страшнее.
Эбба. Ты сейчас явно сказала какую-то гадость, я видела.
Бленда. А сама-то вырядилась так, словно собралась выступать в Королевском театре.
Беда. А чем тебе это платье не угодило, позволь спросить?
Бленда. Да тут дело не в платье.
Беда. Я хочу быть красивой ради мальчика. Ему, пожалуй, не помешает полюбоваться красотой и элегантностью.
Бленда (смеется). Ха-ха-ха!
Эбба. Кто взял мои духи! (Трубит.) Мои духи!
Беда. Такой старой карге духи ни к чему. Это непристойно!
Эбба. Опять ты сказала какую-то гадость. Где моя слуховая труба?
Беда. Если речь и вправду пойдет о деньгах? Неужели нам обязательно быть такими твердокаменными?
Бленда. Непременно, дорогая Беда! Сейчас тяжелые времена, и надо учиться жить по средствам.
Беда. По ним видно, что им несладко приходится.
Бленда. Альма никогда не умела распоряжаться деньгами. Помнишь, мы ей послали 50 крон, когда отец Хенрика умер? И знаешь, на что Альма их истратила! Купила элегантные туфли к траурному платью. Она сама сказала! Разве так можно вести хозяйство? Я просто спрашиваю.
Эбба. Они уже направляются к дому. Господи помилуй, как ласково он смотрит на мать. Очень милый мальчик.
Гостиная под углом соединена со столовой, большое окно смотрит на закат. Здесь все в светлых тонах: легкие летние шторы, белая мебель ручной работы в духе Карла Ларссона, желтые обои, большие плетеные кресла, пианино, зеленый, цвета цветущей липы, буфет, яркие лоскутные коврики на широких, тщательно выскобленных досках пола. На стенах - что-то вроде современного искусства: женщины, как цветы, и цветы, как женщины, деревеньки и девушки в белом, неопределенно глядящие в прекрасное будущее.
Сестры вплывают гуськом: Эбба, Беда и Бленда. Альма с Хенриком уже на месте, мать в чересчур тесном фиолетовом шелковом платье, измученная туго затянутым корсетом, Хенрик в опрятной, но залоснившейся пиджачной паре, при крахмальном воротничке и при галстуке. Бленда сразу же приглашает к столу, и, после того как все рассаживаются, нажимает скрытую от глаз кнопку электрического звонка. Тут же появляются два юных ангела с дымящейся супницей и подогретыми тарелками: суп из крапивы с половинками яйца.
После обеда общество пьет кофе на веранде. Альму и Хенрика усаживают на плетеный диван, Бленда расположилась в качалке, стратегически стоящей вне горизонтально падающих солнечных лучей. Беда устроилась на лестнице террасы. Она курит сигарету в элегантном мундштуке. Эбба сидит спиной к саду со слуховой трубой наготове.
Итак, момент настал. Альма дышит с присвистом - от напряжения или от вкусной еды и превосходного вина, сказать трудно. Хенрик бледен, пальцы плотно сцеплены.
Бленда. Мы предполагаем, что Альма с Хенриком проделали весь этот длинный путь не только из родственной любви. Насколько я помню, последний раз вы были здесь три года назад. Причиной тогдашнего визита был денежный заем для покрытия расходов на учебу Хенрика.
Бленда, осторожно раскачиваясь в качалке, смотрит на Альму с холодной любезностью. Беда, закрыв глаза, подставила лицо последним лучам заходящего солнца. Эбба, посасывая вставную челюсть, держит наготове слуховую трубу.
Альма. Деньги кончились. Все очень просто.
Бленда. Вот как, деньги кончились. Их должно было хватить на четыре года, а не прошло еще и трех.
Альма. Все подорожало.
Бленда. Вы сами назначили сумму. Не помню, чтобы я торговалась.
Альма. Нет, что вы, вы были очень щедры.
Бленда. А теперь деньги кончились?