Когда он, переодевшись к обеду, спустился вниз, Элис ждала в гостиной, обшитой темными панелями.
- Послушай, - сказала она, когда муж поцеловал ее в щеку, - ты читал письмо княгини Сильвии, полученное на прошлой неделе. Я много о нем думала и хочу кое-что с тобой обсудить.
Отметив странное напряжение в голосе обычно спокойной жены, Огастес уселся перед отделанным зеленым мрамором камином на свой любимый стул с парчовой обивкой в стиле Карла II.
- Что же ты хочешь обсудить, Элис?
Она присела возле него на тахту:
- Огастес, по моей вине мы не можем иметь детей, и я очень переживаю из-за этого…
- Элис, - прервал он ее, - виновата не ты, а природа.
Несмотря на все свои недостатки - самодовольство, чрезмерную властность, упрямство, тщеславие и высокомерие, а также огромное разочарование, которое испытал Огастес, узнав, что жена не сможет подарить ему наследника, он никогда не попрекал этим Элис. Он по-своему, не часто проявляя это внешне, любил и уважал ее.
Ты очень добр ко мне, Огастес, но факт остается фактом: у нас детей нет. Я знаю, для тебя, как и для меня, это величайшее несчастье, особенно горькое потому, что у твоей сестры целых пятеро…
- При чем здесь Вирджиния?
- Только при том, что это несправедливо, - их Господь благословил таким многочисленным потомством, а нам не дал ни одного ребенка.
- Нам и так есть за что благодарить Бога.
- Да, конечно, но у нас нет детей. Однако, Огастес, я знаю, что делать!
Он посмотрел на нее.
- Что же?
От волнения она судорожно сглотнула:
- Я хочу усыновить Витторио.
- Ты хочешь усыновить… итальянца? - переспросил он с испугом, который выглядел почти комично.
- Да. О, это самый восхитительный ребенок, которого я когда-либо видела - красивый и умный… Он совершенно нищ, мы столько сможем для него сделать…
- Это нелепая затея, абсурд! Я не потерплю в своей семье грязного итальянца!
- Он не грязный! И больше всего на свете хочет стать американцем…
- Все они хотят - польский сброд, разные там кули… Все хотят приехать в Америку! Из-за них наша страна превращается в сплошные трущобы! Посмотри на ирландцев, евреев - они заполонили Америку! Это национальный позор! И если ты думаешь, что я собираюсь потворствовать этому, таща сюда липкого от грязи "даго"…
- Он вовсе не грязный! - воскликнула Элис, пообещав себе сохранить спокойствие. - И я хочу, чтобы он приехал!
- Вопрос исчерпан. Не желаю больше слушать об этом. Что у нас на обед?
Элис Фэйрчайлд Декстер никогда в жизни не приходилось за что-нибудь бороться, но в споре о судьбе Витторио она решила стоять до конца.
- Я послала ему деньги на проезд сегодня утром, - сказала она спокойно. - Витторио приедет в Нью-Йорк семнадцатого июля на пароходе "Сервия".
Огастес бросил на жену недоверчивый взгляд.
- Он едет, - добавила Элис с вызовом, чуть заметно улыбаясь, - первым классом.
* * *
Витторио никогда не выезжал из Сан-Себастьяно дальше Палермо, поэтому путешествие в Рим, а потом в Париж, Лондон и Ливерпуль показалось ему прекрасным, как сон. Сидя рядом с княгиней, тоже неправдоподобно прекрасной, он жадно вглядывался в картины, проносившиеся мимо окон поезда, и едва слушал свою бывшую хозяйку. Сильвия раз за разом повторяла мальчику инструкцию, присланную Элис:
- Если у тебя возникнут трудности на корабле, ты должен обратиться к эконому… Повтори: "эконом".
- Э-ко-ном, - повторил Витторио, немного робевший произносить английские слова.
- У тебя неплохо получается. Эконома зовут мистер Макгилликуди. Повтори: "Макгилликуди".
Витторио набрал в грудь воздуха:
- Мак-гил-ли-ку-у-ди.
- Хорошо. Это похоже на чудо, но мистер Макгилликуди немного говорит по-итальянски, поэтому ты сможешь с ним общаться. И вот еще что. Миссис Декстер прислала тебе триста долларов наличными - это четыре тысячи пятьсот лир.
Витторио посмотрел на нее непонимающе, словно эта сумма была так велика, что не укладывалась в его сознании.
- Хотя все оплачено, миссис Декстер хочет, чтобы ты имел деньги на непредвиденные расходы… О, посмотри, Витторио, мы проезжаем границу! Мы уже во Франции, попрощайся с Италией.
Витторио уставился на два флагштока, проплывавшие в окне. На одном из них был трехцветный флаг Третьей республики, а на другом - королевский герб Савойской династии. Но прощание с родиной мало что значило для мальчика, поскольку он еще слишком смутно представлял себе, что такое "Италия". Домом он считал Сан-Себастьяно, где жил с любимым братом Франко. Глаза Витторио наполнились слезами, но не разлука с родиной, а мысль о Франко была тому причиной.
- Госпожа, - спросил он тихо, - вы расскажете Франко обо мне?
Она взяла руку бывшего пажа в свою, затянутую в перчатку. Княгиня видела его слезы. Она все поняла.
- Да, Витторио, - прошептала она, - я расскажу Франко.
У нее не хватило духу сообщить мальчику то, о чем сама она узнала за три дня до этого: его брата перевели из тюрьмы Аккиардоне в пользовавшуюся дурной славой тюрьму на маленьком острове Сан-Стефано в Тирренском море, в тридцати милях к востоку от побережья. Там Франко до конца дней своих был обречен на тяжкий труд, скотское существование и полную зависимость от тюремщиков, без сомнения, зверски жестоких. Мысль об этом могла бы заставить Сильвию еще больше мучиться от отчаяния и сознания вины, не будь ее страдания беспредельны. Только письма Элис отвлекли ее от своих горестей, заставив действовать - подготовить Витторио к новой жизни, купить ему костюм, обувь, саквояж, спланировать путешествие, приобрести билеты и, наконец, отвезти мальчика в Ливерпуль… Все это на какое-то время заглушило в ней чувство вины, которое так угнетало ее. Подобно всем преступлениям, убийство Карлы Сганци имело много косвенных последствий, повлиявших на жизнь не только ложно обвиненного Франко, но также Витторио, княгини Сильвии и Декстеров.
- Я клянусь тебе, Витторио, - сказала она, все еще сжимая его тонкую руку, - что никогда не оставлю попыток освободить Франко. Никогда. И однажды, если Богу будет угодно, ты снова увидишь своего брата.
Они обменялись взглядами - необыкновенная пара: двенадцатилетний крестьянин и одна из знатнейших и прекраснейших женщин Италии. В глубине души Витторио верил, что княгиня сдержит свое обещание.
Принадлежавший Кунарду лайнер "Сервия", самый крупный корабль со стальным корпусом, построенный после злополучного парохода "Грейт истерн", был первым судном такого класса в Атлантике. "Сервия" имела пять палуб и великолепнейшую лестницу, единственную в своем роде в Атлантическом океане; кроме того, она была оснащена лампами накаливания, а некоторые из кают "Сервии" были оборудованы даже патентованными туалетами Бродвуда. Первый класс корабля вмещал четыреста восемьдесят пассажиров, третий - семьсот пятьдесят. "Сервия" стала первым пароходом Кунарда, на котором придавалось особое значение удобству трансатлантического путешествия, - так ее владелец ответил на вызов более молодых компаний - Инмана и "Уайт стар лайнз", чьи плавучие дворцы, чудо комфорта, в последние годы переманили у него немало клиентов.
Пассажиры первого класса никак не могли понять, что за красивый робкий мальчик плывет в 112-й каюте. Он почти все время проводил в одиночестве, лишь изредка появляясь в столовой первого класса, где даже итальянцам, весьма немногочисленным в этом классе, не удавалось вытянуть из него больше нескольких сдержанных фраз. Один эконом, мистер Макгилликуди, знал о нем кое-что, поскольку встречался и с Элис в Нью-Йорке, и с княгиней Сильвией, когда та привезла Витторио к пароходу в Ливерпуль. И на второй день путешествия, перед ленчем, когда некая миссис Эндрюс из Олбани, фыркнув, сказала: "По словам князя дель Корсо, мальчик говорит, как сицилийский крестьянин. Ему следует ехать в третьем классе", - мистер Макгилликуди спокойно ответил: "Этому мальчику покровительствует княгиня Сильвия дель Аква". Эконому доставило удовольствие видеть, как миссис Эндрюс чуть не подавилась своим цыпленком.
Хотя Витторио и побаивался других пассажиров, путешествие по океану на роскошном судне с доброжелательным обслуживающим персоналом доставило мальчику ни с чем не сравнимую радость. Он имел некоторое представление, как ему повезло, потому что из приходивших в Сан-Себастьяно писем обитателей Палермо и Монреале, уехавших в Америку третьим классом, было известно об ужасных условиях в поездке через Атлантику: тесные помещения с плохой вентиляцией, битком набитые мужчинами, женщинами и детьми; грязная вода, скудная протухшая пища, вынуждавшая людей опускаться до поедания крыс, выловленных в трюме… Лишь исступленная мечта о земле обетованной, Америке, La messa del dollaro, поддерживала их в этом отчаянном положении. С другой стороны, мальчику казалось, что с ним происходит чудо. Зачем американская синьора берет его к себе в Нью-Йорк? Это было выше его понимания. Княгиня рассказала ему, что миссис Декстер собирается его усыновить, но он не понял, что это значит. Войдет ли он в семью синьоры Декстер? Неужели это возможно? Он не слышал истории Золушки, иначе бы с большим сомнением отнесся к хрустальной туфельке, в которую судьба втискивала его ногу. Богатые синьоры, даже американки, не настолько безумны, чтобы перевозить через океан на роскошном пароходе и брать в свои семьи таких, как он, оборванцев. И все же с ним происходило чудо.