Миссис Дорнфельд завела мотор и быстро отъехала от заправочной. Он вернулся на свое место, снова сел на треснувший стул, уперся затылком в стену. Из гаража вышел, вытирая о тряпку руки, Коэн.
- В твоем возрасте, - сказал тот, глядя вслед удалявшемуся "форду", - я был уверен, что у меня не встанет на замужнюю женщину.
- Встает, не волнуйся! - ответил Томас.
- Понятно, - протянул тот. Он, в сущности, неплохой парень, этот Коэн. Когда Томас отмечал свое семнадцатилетие, Коэн выставил целую пинту бурбона, и они вместе прикончили ее в разгар дня.
* * *
Томас собирал куском хлеба соус от гамбургера на своей тарелке, когда в вагон-ресторан вошел Джо Кунц, местный коп. Время - десять минут второго, и в ресторане почти никого не было: пара чернорабочих с дровяного склада, заканчивающие свой ланч, и бармен Элиас, протиравший решетку гриля. Томас пока не решил, нанести ли ему визит Берте Дорнфельд или послать ее подальше.
К Томасу, сидевшему рядом со стойкой, подошел Кунц.
- Томас Джордах?
- Привет, Джо, - поздоровался с полицейским Том. Кунц заезжал в гараж пару раз в неделю, чтобы немного поболтать, при этом он всегда грозил своей отставкой, так как полицейским платили, по его мнению, очень мало.
- Ты признаешь, что ты Томас Джордах? - спросил Кунц с привычными командными нотками в голосе.
- Что происходит, Джо? - спросил его Томас.
- Я задаю тебе вопрос, сынок, - сказал Кунц, играя мышцами, которые, казалось, вот-вот порвут его мундир.
- Тебе хорошо известно, как меня зовут, - ответил Томас. - К чему эти глупые шутки?
- Пошли-ка лучше со мной, сынок, - приказал Кунц. - У меня есть ордер на твой арест. - Он схватил Тома за руку, чуть повыше локтя. Удивленный Элиас прекратил скрести свою решетку, а ребята с дровяного склада перестали есть. В ресторане установилась полная тишина.
- Я заказал кусок пирога и кофе, - объяснил копу Том. - И убери свои крюки для подвески мясных туш, понял?
- Сколько он должен тебе, Элиас? - крикнул Кунц, крепче сжимая железными пальцами руку Томаса.
- С кофе и пирогом или без них? - спросил Элиас.
- Без них.
- Семьдесят пять центов.
- Плати, сынок, и пошли со мной и без фокусов. - Он обычно производил чуть больше двадцати арестов в год и теперь очень старался наверстать упущенное.
- О'кей, о'кей, иду, - сказал Томас. Он выложил на стойку восемьдесят пять центов. - Но, ради Христа, не выворачивай мне руку!
Кунц быстро вывел его из вагона-ресторана. У шоссе с незаглушенным мотором стоял патрульный полицейский автомобиль, за рулем сидел напарник Джо, Пит Спинелли.
- Пит, - обратился к нему Томас, - скажи Джо, чтобы он отпустил меня.
- Заткнись, парень, - грубо оборвал его Спинелли.
Кунц затолкал Тома внутрь, на заднее сиденье, сел рядом, и патрульная машина рванула с места.
- Против тебя выдвинуто обвинение за преступление, преследуемое законом, - изнасилование, - сообщил сержант Хорват. - Обвинение выдвинуто под присягой. Я поставлю в известность твоего дядю. Он может нанять тебе адвоката. Уведите его, ребята! - приказал он Кунцу и Спинелли, державшим Тома за руки с обеих сторон. Они поволокли его в камеру. Томас посмотрел на часы. Двадцать минут третьего. Судя по всему, миссис Дорнфельд сегодня обойдется без него.
В камере был еще один заключенный - худощавый, оборванный мужчина лет пятидесяти. Он явно не брился с неделю. Его арестовали за браконьерство. Он хотел убить лося.
- Меня сажают за это вот уже двадцать третий раз, - объяснил он Томасу.
IV
Гарольд Джордах нервно ходил взад и вперед по перрону. Именно сегодня, как назло, поезд опаздывал. Его мучила изжога, и он с тревогой то и дело поглаживал себя по животу. Когда с ним происходит несчастье, это немедленно сказывается на работе желудка. С двух тридцати вчерашнего дня, когда ему позвонил сержант Хорват из местной тюрьмы, его преследовали неприятности. Ночью он не сомкнул глаз. Эльза рыдала всю ночь напролет, а между приступами, заикаясь, говорила, что теперь вся их семья опозорена навеки, что теперь она не посмеет показать и носа в городе, и каким же он был дураком - позволил этому дикому зверю поселиться в их доме! Вообще-то Эльза права, это нужно признать, - он и в самом деле был идиотом, но что он мог поделать со своим сердцем, оно у него доброе!..
В тот день, когда ему позвонил Аксель из Порт-Филипа, нужно было отказать ему в просьбе.
А этот негодяй Томас там, в тюрьме, наверняка развязал язык и, обезумев, признает все на свете, без стыда и совести, не испытывая никаких угрызений. Чем же все кончится, если он начнет болтать, как попугай? Этот маленький негодяй его ненавидит, - Гарольд прекрасно знал об этом. Кто же остановит его, заставит молчать? Ведь он там, в полиции, выложит всю правду: о талонах на горючее с "черного" рынка, "подержанных" автомобилях с коробкой передач, которые протянут не больше ста миль, о спекуляции новыми автомобилями в обход закона о контроле цен, о якобы капитальном ремонте клапанов и поршней в машинах, в которых в действительности не было никаких серьезных поломок, разве что загрязнился бензопровод. Даже о Клотильде. Стоило взять к себе в дом этого мальчишку, и он, Гарольд Джордах, стал, по существу, его заложником. Изжога все больше донимала его, - под ложечкой кололо, словно ножом. Хоть на вокзале было холодно и дул сильный ветер, но он вдруг начал потеть.
Оставалось только надеяться, что Аксель привезет с собой достаточно денег. И свидетельство о рождении. Он послал ему телеграмму с просьбой позвонить ему, ведь дома у Акселя не было телефона. Ну и времена, ну и нравы! Гарольд составил такой зловещий текст телеграммы, какой только смог, чтобы заставить Акселя позвонить ему немедленно, но, даже несмотря на эту уловку, немало удивился, когда в его доме наконец раздался звонок и он услыхал в трубке голос своего брата.
Из-за поворота послышался шум поезда, и он нервно отступил подальше от края платформы. В его теперешнем состоянии, не дай бог, произойдет сердечный приступ и он рухнет там, где стоит.
Поезд, замедлив ход, остановился, из него вышли несколько пассажиров и, поеживаясь на холодном ветру, поспешили к зданию вокзала. Акселя среди них он не заметил. Как это похоже на него - взвалить всю тяжесть возникшей проблемы на его, Гарольда, плечи и умыть руки. Какой из него отец, спрашивается? Он ни разу не написал ни ему, своему брату, ни Томасу с тех пор, как тот приехал в Элизиум. И мать тоже хороша, - эта костлявая, высокомерная дочь шлюхи. А двое других детей? Чего можно ждать от такой семейки?
И тут он увидел крупного мужчину в картузе и драповом, в пеструю клетку пальто. Тот, прихрамывая, медленно шел к нему по перрону. Аксель. Ну и вырядился, просто ужас! Гарольд порадовался, что сейчас уже темно и вокруг мало народу. По-видимому, он, Гарольд, спятил, когда жил в Порт-Филипе и пригласил Акселя поселиться в его доме.
- Ну вот, я здесь, - произнес Аксель. Он не подал брату руки.
- Хелло! - поздоровался Гарольд. - Я уже начал волноваться, приедешь ли ты вообще. Сколько денег ты привез?
- Пять тысяч долларов, - ответил Аксель.
- Думаю, этой суммы будет достаточно, - сказал Гарольд.
- Достаточно или недостаточно, не имеет значения, - тихо ответил Аксель. - Все равно, больше у меня нет.
"Как он постарел, - подумал Гарольд, - какой у него болезненный вид". Да и хромал он куда сильнее, чем прежде. Во всяком случае, так ему показалось.
Они вместе прошли через вокзал, подошли к машине Гарольда.
- Если ты хочешь увидеть Томми, - предупредил брата Гарольд, - то придется ждать до утра. После шести вечера туда никого не пускают.
- Не желаю я видеть этого сукина сына, - зло отрезал Аксель.
Гарольду показалось, что неприлично так называть собственного сына, тем более при таких обстоятельствах, но он промолчал.
- Ты обедал? - спросил он. - У Эльзы в холодильнике кое-что найдется.
- Не будем зря терять время, - ответил Аксель. - Кому я должен заплатить?
- Их отцу, Абрахаму Чейзу. Он - один из самых известных людей в городе. Твоему сыну всегда нравился кто-нибудь получше, - сказал обвиняющим тоном Гарольд, - фабричная девчонка его не устраивает.
- Он еврей? - поинтересовался Аксель, когда они садились в машину.
- Что ты сказал? - с раздражением спросил Гарольд. Не хватало еще только этого, подумал он. Если ко всему прочему Аксель окажется и нацистом, то на что рассчитывать? На чью помощь?
- С какой стати ему быть евреем?
- Его же зовут Абрахам, - ответил Аксель.
- Нет, конечно. Он - представитель одной из самых старинных семей в городе. Они владеют здесь практически всем. Тебе еще крупно повезет, если он согласится взять деньги.
- Да-а, - протянул Аксель. - Ничего себе, везение.
Гарольд выехал со стоянки и повел машину к дому Чейза, который находился в лучшей части города, рядом с домом самого Гарольда.
- Я говорил с ним по телефону, - объяснил Гарольд. - Сказал, что ты едешь. По телефону казалось, что он просто обезумел. Конечно, винить его за это никак нельзя. Представляешь, прийти в один прекрасный день домой и вдруг узнать, что дочь беременна! Какой удар! Но когда беременны обе! К тому же близнецы…
- Они не могут рассчитывать на оптовую скидку на свои подростковые одежды, как ты думаешь? - засмеялся Аксель. Смех его был похож на звон оловянного кувшина, когда им стучат по раковине. - Близнецы. У него выдался напряженный сексуальный сезон, у нашего Томаса, разве не так?