- Вирджиния, - пытался урезонить он девушку. - Я очень устал и хочу спать. Если тебе на самом деле очень нужно со мной поговорить, позвони завтра утром.
- Я хочу заняться с тобой любовью, - сказала она, не сходя со своего места, в упор глядя на него и держа руки в карманах пальто. Со стороны - обычная, нормальная, хорошо одетая девушка. - Я хочу, чтобы ты любил меня сегодня ночью. Я знаю, ты тоже этого хочешь. Я видела это по твоим глазам все эти годы. - Она перешла на едва слышный шепот. - Просто ты не осмеливался. Как и все здесь, ты боишься моего отца. Не бойся. Не пожалеешь. Ты по-прежнему считаешь меня маленькой девочкой, такой, какой увидел меня, когда впервые пришел к нам. Не беспокойся, я уже далеко не маленькая девочка. Я кое-чему научилась. Может, у меня меньше опыта, чем у твоей драгоценной жены, путавшейся со своим фотографом. Ты, я вижу, удивлен, что я знаю об этом. Я все узнала о ней и могу теперь рассказать очень и очень многое, если ты меня выслушаешь…
Рудольф больше не мог выносить этого. Открыв дверь, он с грохотом захлопнул ее за собой, закрыл на ключ - пусть Вирджиния беснуется одна на крыльце. Она забарабанила кулаками в дверь. Он проверил на первом этаже все двери и окна - надежно ли заперты. Когда вернулся снова к входной двери, стук маленьких женских кулачков прекратился. К счастью, Марта крепко спала и ничего не слышала. Позвонив в больницу, он устало поплелся к себе в спальню, в которой всегда рядом с ним в постели лежала Джин.
"Поздравляю тебя с днем рождения, дочурка! Ты родилась в тихом, респектабельном городке", - мысленно сказал он, уже засыпая.
Была суббота, но еще довольно рано, и в загородном клубе пусто, так как большинство его членов все еще пропадали на площадках для гольфа и на теннисных кортах. Рудольф сидел в баре один и пил пиво. Джин переодевалась в женской раздевалке. Ее выписали из больницы всего пять недель назад, но она уже побила его в двух сетах в теннис. Рудольф улыбался, вспоминая, какой у нее был довольный вид - вид победительницы, когда она уходила с корта.
Здание клуба - низенькое, разваливающееся прямо на глазах деревянное строение. Клуб постоянно находился на грани банкротства и поэтому с удовольствием принимал любого, кто мог заплатить довольно незначительные вступительные, а также членские взносы на лето, и в клуб вступали, как правило, на один сезон. Бар украшали выцветшие фотографии членов клуба в длинных фланелевых штанах, которые лет этак тридцать назад выигрывали здесь различные турниры, и засиженными мухами снимками Билла Тилдена и Винсента Ричардса, которые некогда сыграли на кортах клуба показательный матч.
Ожидая прихода Джин, Рудольф взял в руки свежий номер "Уитби Сентинел" и тут же пожалел об этом. На первой полосе он увидел статью о возвращении в университет профессора Дентона со всеми инсинуациями в его адрес и высказываниями неназванных лиц, выражающих опасения в связи с тем, что его назначение может оказать на впечатлительную молодежь весьма сомнительное, губительное влияние.
- Ах, Гаррисон, ах, сукин сын! - зло произнес Рудольф.
- Что-нибудь подать, мистер Джордах? - спросил бармен, читавший газету на другом конце бара.
- Пожалуйста, еще пиво, Хэнк, - сказал Рудольф, отбрасывая в сторону газету. В эту минуту он решил, что, если ему удастся, он обязательно перекупит у Гаррисона его газету. Ничего наилучшего для города не сделать! Никаких особых трудностей не должно быть. Вот уже три года подряд газета не приносит Гаррисону никакой прибыли, и если Гаррисон не узнает, кто покупатель, то продаст ее по сходной цене. Нужно поговорить в понедельник о деталях покупки с Джонни Хитом. Он медленно потягивал пиво из кружки, стараясь выбросить из головы этого негодяя Гаррисона, когда в бар вошел Брэд Найт в сопровождении трех партнеров по игре в гольф. Рудольф поморщился от яркого апельсинового цвета штанов Брэда. Все четверо подошли к стойке. Брэд дружески хлопнул Рудольфа по спине.
- Ты что, собираешься участвовать в женском турнире?
Брэд рассмеялся:
- Природа одарила самцов более ярким оперением, Руди, а по уик-эндам я - человек природы, - и обратился к бармену: - Плачу за всех, Хэнк. Сегодня я одержал крупную победу.
Каждый заказал себе выпивку, и они сели за карточный столик. Брэд и его партнер выиграли около трехсот долларов. Брэд был одним из лучших гольфистов в клубе и всегда мошенничал. Он, как правило, слабо начинал игру, противники теряли бдительность и удваивали ставки, думая, что им попался слабак. Ну да ладно, это его личное дело. Если люди запросто расстаются с такими деньгами за один субботний день, подумал Рудольф, значит, могут себе такое позволить. Но ему было все же не по себе слушать разговоры о больших проигрышах, о которых они говорили небрежно, не придавая им никакого особенного значения. Нет, он, Рудольф, никогда не станет азартным игроком.
- Я видел на корте Джин, - сказал Брэд. - Она выглядит просто великолепно!
- Она из породы крепких людей, - ответил довольный Рудольф. - Кстати, спасибо за подарок для Инид. - В девичестве мать Джин звали Инид Каннингем, и когда Джин немного оправилась после родов, она сказала, что если он не возражает, то она дала бы дочери имя матери - Инид.
- Инид Каннингем Джордах. Мы, Джордахи, всегда хотели возвыситься, достигнуть верха социальной лестницы. Раньше три имени давали только аристократам. - Рудольф не возражал. Девочку не крестили и не собирались делать этого. Джин вполне разделяла атеистические взгляды Рудольфа или, как он сам предпочитал выражаться, взгляды агностика. Он просто заполнил в свидетельстве о рождении строчку, вписав в нее имя своей дочери: Инид Каннингем Джордах. Не слишком ли много букв для крохи, весящей всего семь фунтов на старте жизни, подумал он. Брэд подарил мисочку, блюдечко и ложечку из чистого серебра, и теперь у них в доме восемь серебряных мисочек, так что Брэд не был оригинален. Но он еще открыл на имя Инид счет в банке в пятьсот долларов. А на протест Рудольфа по поводу его расточительства он спокойно ответил: "Никогда не знаешь, когда девушке придется платить за аборт, - дети так быстро растут".
Один из партнеров Брэда возглавлял в клубе спортивный комитет по гольфу, его звали Эрик Сандерлин. Он носился со своим любимым проектом расширения и улучшения площадки для игры в гольф. Рядом с клубом пустовал довольно большой участок земли с лесом и заброшенной фермой, и Сандерлин обратился к членам клуба с предложением собрать деньги, выпустив заем, купить участок.
- Для нас начнется новая эпоха, - увлеченно говорил он. - Мы могли бы даже принять участие в турнире ассоциации профессиональных игроков в гольф. Число членов сразу бы удвоилось!
Никто в Америке, подумал презрительно Рудольф, не в силах устоять перед тенденцией что-то удвоить, вступить в новую, грандиозную эпоху. Он сам в гольф не играл. Но все же был очень доволен, что они говорили в баре о гольфе, а не об этой гнусной статье в "Сентинел".
- Ну а ты, Руди? - спросил его Сандерлин, допивая свой "Том Коллинс". - Ты подпишешься на заем?
- Я пока об этом не думал, - ответил он. - Дайте мне пару недель на размышление.
- О чем тут размышлять? - напористо спросил Сандерлин.
- Ах, старина Руди, - раскатисто произнес Брэд. - Он никогда не принимает непродуманных, быстрых решений. Если ему даже нужно постричься, он раздумывает над этой проблемой недели две, не меньше.
- Если нас поддержит такой верный человек, как ты, то тем самым окажет нам бесценную помощь, - сказал Сандерлин. - Я от тебя не отстану, Руди.
- Какие могут быть сомнения, Эрик! - ответил Руди. Сандерлин рассмеялся от слов Рудольфа, словно это была похвала в его адрес.
Он и двое игроков пошли в душ, постукивая своими острыми шипами по голому деревянному полу. В клубе запрещалось находиться в шиповках: в баре, ресторане или комнате для игры в карты, но на такое правило никто не обращал никакого внимания.
Ну, если вы собираетесь вступать в новую, грандиозную эпоху, подумал Рудольф, то придется перед входом все же снять ботинки.
Брэд остался у стойки и заказал себе еще виски. Лицо у него всегда было красным, и поэтому очень трудно различить отчего: то ли от жаркой погоды, то ли от спиртного.
- Такой видный человек, - повторил Брэд слова Сандерлина. - Все в этом городе всегда говорят о тебе, как будто ты - великан ростом в десять футов.
- Вот поэтому я и привязался к городу, - ответил Рудольф.
- Ты собираешься остаться здесь, когда уйдешь из бизнеса? - спросил Брэд, не повернувшись к Хэнку, который ставил перед ним стакан с виски.
- Кто говорил о моем уходе из бизнеса? - Рудольф никогда не делился с Брэдом своими планами.
- Слухами земля полнится.
- Ну а все же, кто тебе сказал?
- Но ты ведь действительно собираешься уходить, разве не так?
- Кто тебе сказал?
- Вирджиния Калдервуд.
Снова эта чокнутая сборщица информации, шпионка, ненормальная полуночница Вирджиния Калдервуд, как призрак, оставаясь в тени, постоянно что-то вынюхивает, ко всему прислушивается.
- Последние пару месяцев я с ней часто встречался, - продолжал Брэд. - По-моему, она очень милая девушка.
Брэдфорд Найт, упрямый студент в прошлом, уроженец Оклахомы с ее необозримыми равнинами Запада, где все воспринимается так, как показалось на первый взгляд.
- Ага-а, - неопределенно выдавил в ответ Рудольф.
- Ты обсуждал со стариком, кто тебя заменит?
- Да, был разговор.
- Ну и кто, как ты думаешь?
- Мы еще не решили.
- Ну, - продолжал Брэд улыбаясь, покраснев еще сильнее, чем обычно, - слушай, надеюсь, сообщишь своему старому студенческому корешу хотя бы минут за десять до официального объявления о вашем решении.