- Идею мне подсказал отец одного мальчика, ученика в классе Билли, - стала рассказывать Гретхен. - Он - психиатр.
- Боже праведный! - воскликнул Рудольф.
- Я вижу, тебе все же везет. Ты еще способен произнести "Боже праведный!", когда слышишь слово "психиатр".
- Прости меня.
- Он несколько раз в неделю работает по совместительству в клинике с непрофессиональными психоаналитиками, у которых нет медицинской степени, но они самостоятельно изучали психоанализ, сами подвергались ему и имеют лицензию на лечение случаев, не требующих глубоких знаний психиатрии: групповая истерия; умные дети, отказывающиеся учиться писать и читать, или злые, деструктивные детишки из неблагополучных семей, которые ушли в самих себя, подавлены; девушки, ставшие фригидными из-за религиозного воспитания или из-за психической травмы, полученной в детстве, и из-за этого у них постоянно ужасные сцены на грани развода с мужьями; дети негров и мексиканцев, которые значительно позже других начинают посещать школу и никак не могут догнать по развитию других учеников и в результате утрачивают собственное "я"…
- Таким образом, - пришел к выводу Рудольф, внимательно ее выслушав, - ты намерена взяться за решение негритянской, мексиканской проблем, религиозных проблем, полагаясь только на собственные силы и на клочок бумаги, выданный тебе университетом, и…
- Я постараюсь решить только одну проблему, - перебила его Гретхен, - может, от силы две, или, может, целую сотню. И в то же время я буду решать и свою собственную проблему. Я буду постоянно занята и делать что-то полезное.
- Не заниматься бесполезной чепухой, как твой брат, - с горечью сказал Рудольф, чувствуя себя уязвленным ее словами. - Ведь именно это ты хотела сказать?
- Вовсе нет, - возразила Гретхен. - Ты делаешь что-то весьма полезное, но по-своему… И поэтому не мешай мне делать то, что я хочу, и быть полезной по-своему.
- И сколько времени тебе потребуется на все это?
- Два года минимум, чтобы получить ученую степень. Потом - углубленное изучение психоанализа…
- Ты никогда не закончишь, - предостерег он ее, - найдешь мужчину и…
- Может быть, - не стала возражать Гретхен. - Правда, весьма сомнительно, но все может быть…
С покрасневшими от слез глазами в комнату вошла Марта и сообщила, что ланч готов. Гретхен поднялась наверх за Билли и Томасом. Вскоре вся семья сидела в столовой. Все были удивительно внимательны по отношению друг к другу и вежливо говорили: "Пожалуйста, передай мне горчицу", "Благодарю тебя!" или: "Нет, думаю, мне вполне достаточно".
После ланча они сели в машину и выехали из Уитби в Нью-Йорк, оставляя умерших.
К отелю "Алгонкин" они подъехали чуть позже семи. Гретхен с Билли остановились там, потому что в квартире Рудольфа, где его ждала Джин, была только одна спальня. Рудольф предложил Гретхен и Билли пообедать вместе с Джин, но Гретхен отказалась - не такой день, чтобы знакомиться со своей невесткой. Рудольф пригласил Тома, но тот отказался, ссылаясь на то, что у него, мол, свидание.
Билли вылез из машины, за ним - Томас. Он обнял мальчика за плечи.
- У меня тоже есть сын, Билли, - сказал он. - Правда, совсем еще маленький. Вот когда он вырастет и станет похожим на тебя, я смогу им гордиться.
Впервые за последние три дня Билли улыбнулся.
- Том, - сказала Гретхен, стоя под "козырьком" отеля. - Мы когда-нибудь с тобой увидимся?
- Конечно, - заверил ее Томас. - Я знаю, где тебя найти. Я сам тебе позвоню.
Гретхен с сыном вошли в отель. Носильщик нес за ними их два чемодана.
- Я возьму такси, Руди, - сказал Томас. - Тебе нужно поторапливаться, ведь молодая жена ждет.
- Мне хочется выпить… - признался Рудольф. - Может, зайдем в бар, и…
- Нет, спасибо. Я тороплюсь, - отказался Томас. Через плечо Рудольфа он смотрел на оживленное уличное движение на Шестой авеню.
- Том, - сказал Рудольф. - Мне нужно поговорить с тобой.
- Мне казалось, что мы вволю наговорились и говорить нам больше не о чем, - возразил Томас. И хотел было остановить проезжавшее мимо такси, но водитель ехал в парк. - О чем тебе еще говорить со мной?
- Ты считаешь, что не о чем? - сорвался Рудольф. - На самом деле? А вот что я тебе скажу: к концу сегодняшнего биржевого дня у тебя около шестидесяти тысяч долларов на счету! Может, такое сообщение заставит тебя изменить мнение?
- Да ты, я вижу, большой шутник, Руди, - откликнулся Томас.
- Пошли в бар. Я не шучу.
Удивленный Томас послушно пошел за Рудольфом в бар.
Официант принес им виски.
- Ну, слушаю, - сказал Томас.
- Ты помнишь о тех пяти тысячах долларов, черт бы их побрал? Ну, о тех, которые ты мне тогда отдал. Помнишь?
- Ах, эти чертовы деньги. Ну, помню.
- Ты сказал, что я волен делать с ними все, что хочу, - продолжал Рудольф. - Кажется, я точно запомнил твои слова: "Помочись на них, истрать на своих баб, отдай на нужды твоего любимого фонда благотворительности"…
- Да, вполне похоже на меня, - широко ухмыльнулся Томас.
- Так вот. Я вложил их в дело.
- Ты - человек башковитый в отношении бизнеса. Еще когда был пацаном.
- Я вложил эти деньги в дело на твое имя, Том, - подчеркнул Рудольф. - В свою компанию. До настоящего времени больших дивидендов не было, но я постоянно все время пускал их в оборот. Твои акции уже в четыре раза покрыли свой номинал, и их ценность все растет и растет. Короче говоря, в настоящий момент у тебя капитал в шестьдесят тысяч долларов в акциях.
Томас большими глотками судорожно допил стакан. Закрыв глаза, долго тер их пальцами.
- Сколько раз за последние два года я пытался найти тебя! - продолжал Рудольф. - Но телефонная компания сообщила мне, что твой телефон отключен, а когда посылал письма по твоему старому адресу, все они возвращались с припиской: "Адресат выбыл в неизвестном направлении". А мама, пока не попала в больницу, никогда мне не говорила, что вы переписываетесь. Я читал спортивные страницы в газетах, но, судя по их сообщениям, ты исчез бесследно.
- Я вел свою кампанию на Западе, - сказал Томас, открывая глаза.
Перед его взором салон утратил свои четкие очертания.
- Вообще-то я был доволен, что не смог тебя найти, - признался Рудольф. - Я знал, что стоимость акций будет и дальше расти, и я боялся, что ты не сумеешь преодолеть соблазн и распродашь их преждевременно. Я и сейчас не советую тебе продавать их.
- То есть ты хочешь сказать мне, что завтра я могу куда-то пойти, сообщить, что у меня есть акции, что я хочу их загнать, и найдется такой покупатель, который немедленно выложит мне за них шестьдесят тысяч баксов наличными?
- Я же сказал, что не советую тебе…
- Руди, - сказал Томас, не слушая его. - Ты просто отличный парень! И, может, мне нужно взять обратно все свои оскорбительные слова в твой адрес, произнесенные мною за последние два года? Но в данный момент я не слушаю ничьих советов. Я хочу только одного: дай мне адрес того учреждения, куда я могу прийти и где меня ждет этот парень, готовый выложить за мои акции шестьдесят тысяч долларов наличными.
Рудольф, понимая, что спорить с ним бесполезно, сдался. Написал на клочке бумаги адрес офиса Джонни Хита, протянул его Томасу.
- Поезжай туда завтра же, - сказал он. - Я позвоню Хиту. Он будет тебя ждать. Только, прошу тебя, Том, будь благоразумным.
- Обо мне не беспокойся, Руди. Начиная с этого момента я буду таким благоразумным, что ты меня и не узнаешь. - Томас заказал еще по стаканчику. Он поднял руку, чтобы позвать официанта. Пола его пиджака распахнулась, и Рудольф увидел за его поясом рукоятку револьвера. Но он ничего ему не сказал. Он сделал для брата все, что мог. Больше он уже ничего не сможет для него сделать.
- Подожди меня минутку, а? Мне нужно срочно позвонить.
Томас вышел в холл отеля, отыскал телефон-автомат, в справочнике нашел телефон компании "Транс Уорлд Эрлайнс". Набрав номер, осведомился у девушки в справочной, какие самолеты и каким рейсом отправляются завтра в Париж. Она сообщила, что есть самолет, вылетающий в восемь вечера.
- Не нужно ли зарезервировать для вас билеты? - спросила она.
- Нет, благодарю вас, - ответил Томас. Потом набрал номер общежития Ассоциации молодых христиан. Дуайер долго не брал трубку, и Томас уже со злости хотел было повесить трубку и забыть о Дуайере.
- Хелло! - послышался наконец голос Дуайера. - Кто это?
- Том. Слушай меня внимательно…
- Том! - радостно воскликнул Дуайер. - Неужели это ты? А я здесь так волнуюсь, так переживаю, все жду звонка от тебя. Боже, я уже думал, тебя нет в живых!
- Не заткнешься ли на минутку… - осадил его Том. - Послушай, что скажу. Завтра вечером с аэропорта Айдлуайлд вылетает самолет компании TWA в Париж. Ты должен прибыть туда к кассе предварительной продажи билетов в шесть тридцать. С багажом, как полагается. Понял?
- Ты хочешь сказать, что ты заказал для нас билеты на самолет?
- Нет, пока не заказал. - Томас искренне в душе желал, чтобы Дуайер не очень сильно перевозбуждался. - Мы их купим на месте. Для чего светиться моему имени в списке пассажиров целый день?
- Конечно, конечно, Том, понимаю.
- Будь на том месте, где я сказал. Вовремя.
- Обязательно буду. Не беспокойся.
Томас повесил трубку.
Он вернулся к столику, настоял на том, чтобы заплатить за выпивку их обоих.
На улице, залезая в подъехавшее такси, крепко пожал руку брата.