- Сука спекулянтская, засунь себе эти блесна в ж…у! Вырвал у типа из рук свою пятерку и, матерясь, пошел. Я, конечно, из солидарности с земляком тоже не стал покупать.
Если кто еще помнит, то наиболее известными "леваками" в те годы были шофера государственного транспорта. И, как я сейчас вспоминаю, они у нас тоже "калымили", но по нашим, ермаковским "понятиям". Как мне помнится, больше всего брали крановщики: один подъем - одна бутылка. Бутылка была мерой стоимости, а платить надо было деньгам, однако тут в стране началась борьба за трезвость, бутылка водки с 3,62 стала стоить сначала б рублей, а потом 10. Так что автокран обходился недешево. Но нужно сказать, что "подъем" все же толковался крановщиками либерально. Скажем, при монтаже гаража нужно три железобетонные плиты поставить и двумя накрыть - это считалось пять подъемов, хотя по ходу дела крановщик мог переставлять плиты, делать вспомогательные операции и т. д. Кроме этого, ты официально выписывал кран на заводе на 1 час, но крановщик работал столько, сколько потребуется. Скажем, когда мы своей артелью с Горским и Олещуком совместно монтировали наши гаражи, то начали часов в 6 вечера, а закончили заполночь. Крановщик и бровью не повел - увидел, что плита криво встала, предложил обрезать сварку и перемонтировать плиту и т. д. Хотя и получил прилично, но деньги свои отработал честно.
А с шоферами дело обстояло так. Если ты не гонял грузовую машину в другой город, т. е. если не надо было выписывать туда путевку, то машину брали на 1 час, стоило это, по-моему, от 3 до б рублей, в зависимости от грузоподъемности. Это время оплачивалось водителю заводом - он был официально на работе. Но обычно дело занимало гораздо больше часа, и вот за это время водителю надо было заплатить самому. Как-то выписал я "зилок" привезти на дачу навоз. Часа мне должно было хватить, но в совхозе была очередь, и когда мы разгрузились на даче, время было сильно просрочено. Я протягиваю шоферу пятерку, он отстраняет мою руку: "Это много, трояка хватит".
А теперь случай в противовес.
В 90-х в Москве мне потребовалось срочно подъехать к Думе. Я уже ездил по этому маршруту и знал, что он стоит то ли 15 рублей, то ли 15 тысяч (запамятовал). Останавливаю "Жигули", объясняю водиле, куда мне надо.
- А сколько дашь?
- Пять.
- Нет, меньше, чем за 15, не повезу!
- Поехали.
По дороге водила плачется, что он физик, кандидат наук, получает мало, вынужден подрабатывать извозом. А я ему говорю, что я коммерсант, и как специалист поясняю, что при торговле первым цену запрашивает продавец, а не спрашивает у покупателя, сколько тот даст. И этот физик мне выдает.
- У моего знакомого был случай. Он подсадил мужика, ехать было минут 10, он спрашивает у мужика, сколько тот даст, а тот взял и дал 100 баксов.
Я даже с интересом посмотрел на этот экземпляр типичного московского интеллигента. Трагедию уничтожения Родины, трагедию невозможности работать по специальности, трагедию невозможности обеспечить семью он заменил Великой Мечтой о Большой Халяве! А ведь уверенно считает себя умным и гордым человеком, хотя ума не хватает понять, что такое эта самая гордость…
Напомню, что от Ермака до Павлодара было 55 км, и хотя автобусы ходили регулярно и через 20 минут, а билет стоил недорого, но "голосующие" на дороге встречались достаточно часто. Понятия с этим были такими. Если останавливаешь частника, то тут как договоришься, и даже если он сажает без разговоров, то, высаживаясь, ему надо предложить хотя бы рубль, но, должен сказать, ермаковцы с ермаковцев брали редко. Если останавливаешь государственную машину, то предложить тоже надо, но штука в том, что гордость не позволяла шоферам брать. Шофер же ведь на работе, его время и работа оплачиваются, за что же ему с тебя брать деньги? За то, что остановился? Это не работа.
Такой вот случай. Как-то мы с Серегой Харсеевым (начальником всех шоферов завода) зачем-то поехали в Павлодар, причем на дежурном автобусе диспетчера завода. Сели рядом в салоне, разговариваем. Автобус сворачивает на трассу Ермак - Павлодар и останавливается - водитель подсаживает трех или четырех попутчиков. Проехали ГРЭС - снова подсаживает, Седьмой аул - еще. Въезжали в Павлодар - в салоне было уже человек десять. Попутчики спросили водителя, куда именно в Павлодаре он едет, и начали сходить на удобных для себя остановках. При этом каждый предлагал шоферу рубль, но тот отказывался. Обычное дело. Вдруг я заметил, что Серега, оказывается, за всем этим следит и ехидно ухмыляется. Я спросил, что его развеселило.
- Я смеюсь над тем, что этот водитель нас с тобой сейчас проклинает.
- За что?
- Да, видишь ли, про этого водителя ходят слухи, что он берет с попутчиков деньги, и остальные шофера нашего цеха за это над ним издеваются. Если бы он ехал один, без нас, то уже десятку бы "калыма" содрал с попутчиков, а при нас он этого не смеет делать. Вот он наверняка нас и проклинает.
Такой вот был наш город, такие вот у нас были понятия. Не бог весть что, но лучше, чем на западе СССР. Повторю, у нас человек ценился сам по себе - по своим человеческим качествам, а посему и эти качества каждый - не каждый, но типичный ермаковец старался иметь на достаточно высоком уровне.
Как-то в отпуске в Днепропетровске захожу в очень близкую мне семью. Хозяйка мне рада, варит кофе, выкладывает на стол какие-то дорогие шоколадные наборы, ставит рюмки, коньяк, прямо-таки порхает вокруг меня от счастья, что пришел близкий человек, которого она год не видела. Вдруг звонок в дверь, и входит какая-то фря в затрапезном халате и шлепанцах - соседка. И я немедленно забыт, все внимание переключено на эту тетку, хотя ясно видно, что той нечего делать и что она от нечего делать заходит сюда минимум каждый день, а не как я - раз в год. Наконец эта фря удалилась, и хозяйка, принося мне извинения, "оправдалась":
- Это же дочь директора мебельного магазина!
Да хоть дочь Брежнева! У нас в Ермаке только уроды, которых не любили и презирали, ценили людей за это, а для нормальных людей главным в общении с тобой было, кто ты есть как человек, а не твои возможности.
Вот еще раз вспомню Владимира Александровича Шлыкова, преждевременно умершего, к глубокой моей скорби. Он был начальником отдела снабжения завода и по своим реальным возможностям достать любую вещь намного превосходил не только дочь директора магазина, но и любого директора торгового объединения. Он выписывал тысячи различных дефицитных материалов сотням самых разных предприятий, соответственно, сотни руководителей предприятий области, сами с большими возможностями, были ему должны. Возьмем хотя бы директоров совхозов и председателей колхозов, которые вечно нуждались в прокате, огнеупорном кирпиче, трубах и т. д. и т. п. Володя находил возможность обеспечить и их, хотя не обязан был этого делать. По "западным" понятиям, ему нужно было только моргнуть, и эти директора завезли бы ему на квартиру все имеющиеся виды продовольствия по ценам себестоимости и вместе с холодильниками. Но я бывал у него в гостях, на столе было домашнее консервирование, а фирменным блюдом были куры из магазина, которых Володя сам мариновал и жарил на балконе на мангале. Шлыков вообще меня поразил, когда я выяснил, что он на паях со своим товарищем, живущим в частном доме, построил коровник и завёл дойную корову. Повторю, любой совхоз "забесплатно" и каждый день мог завозить ему любое количество молока, но тогда Шлыков был бы этому совхозу должен, а он не хотел ни от кого зависеть всего лишь из-за какого-то барахла и жратвы, - он признавал только зависимость дружбы.
Вот такие прекрасные люди были в нашем Ермаке в то время.
И вот именно это во многом определило то, что я прожил в нем 22 года и до упора - до тех пор, пока меня оттуда не выкинули.
Однако и на западе Союза, и в родном Днепропетровске людей очень много, и хотя они в среднем гораздо хуже, чем в Ермаке, но это в среднем, а найти себе в окружении хороших людей можно было и там. Кроме того, на западе Союза порядки, конечно, уже были собачьи, но дело в том, что и к собачьим порядкам можно приспособиться без большого ущерба для чувства собственного достоинства. Как-то Ленин об одном члене ЦК сказал (цитирую по памяти): "Иной мерзавец нам только потому может быть полезен, что он мерзавец". Ведь и от спекулянта может быть польза именно потому, что он спекулянт, можно ведь пользоваться его услугами, не впуская его в свою жизнь.
Так что даже хорошие люди Ермака - это не причина жизни там, вернее, далеко не вся причина. Главной же причиной была моя работа.
Теперь о ней.
Глава 4 ЗАВОДСКИЕ ИНЖЕНЕРЫ
В этой книге главным действующим лицом являюсь я - так уж получается. Но мое амплуа - "рассказчик". А рассказывать мне приходится о том, о чем мало кто знает, тем не менее, мне хочется, чтобы все, о чем я пишу, было понятно. Поэтому мне приходится и много объяснять, и давать много примеров в объяснение того или иного. Я мог бы давать и примеры из чужой практики, но зачем, когда у меня есть собственные? А отсюда вытекает то, что я не могу в отношении себя следовать хронологии - я вынужден давать случаи, объясняющие ту или иную мою мысль, а характерные случаи были из разных периодов моей жизни. Понимаю, что это неудобно читать, но вы обращайте внимание не на мое жизнеописание, а на то, что я хочу сказать.