- Мусор? - От этого доброго, хотя и с запашком, словечка Степану вдруг стало хорошо. - Мусор? Конечно, выкинул!
- А мусоропровод…
- Закрыл, не волнуйся.
Тамара выпрямилась и с ласковой небрежностью потрепала его по волосам.
- Ты что, босиком выходил? Площадку не убирали сто лет.
Степан отхлебнул из чашки и улыбнулся.
- Джойс тапочки спрятал…
Степан вдруг почувствовал себя счастливым. А много ли нужно для счастья? Проснуться у себя дома, а не черт-те где, связанным по рукам и ногам. Да чашечка кофе.
Но в это время зазвонил телефон.
Звонок
- Мама, мама, телефон!
На Велимире трусы и пижамная рубашка в горошек из летающих слонов. Ножки как спички, волосы взъерошены, на щеке складка от подушки. Большой радиотелефон старой модели, крошечная ручка, смешная взрослость.
Гм… наверное, очередной примитив.
Целуя Велимира в щеку, Степан всем своим существом осознал, что не любил ничто и никогда так же крепко и незыблемо, как сына в этот возраст, в эту самую минуту, в этой самой точке земного шара.
Отгадал. Примитивно и сентиментально.
Тамара взяла трубку из рук сына.
- Веля: постель, зубы, завтрак! Опаздываем в школу! Кто это с утра пораньше?
Простой вопрос загнал вдруг пацана в тупик. Детям плохо дается импровизация.
Велимир откровенно сконфузился и потух, указательный пальчик правой руки машинально отправился за помощью в нос.
Малец оставался в нерешительности несколько секунд, но потом вдруг быстро обхватил шею Тамары тоненькой ручкой и шепнул в ухо:
- Это папа!
И убежал, мелькая голыми пятками. Тамара недовольно покачала головой вслед.
"Гена, это надо читать по диагонали".
Глядя, как Джойс, чавкая, хрустит сухим кормом, Степан решил помыть наконец ноги и найти тапочки.
Тамара слушала трубку несколько секунд, потом вдруг побледнела и отбросила аппарат в сторону, как будто только что узнала, что он прокаженный.
- Не смешно!
Степан внимательно посмотрел на жену. На ее лице изобразилось недоумение и еще какое-то выражение, новое, его Степан идентифицировать не смог.
Предлагаю "растерянность".
- Это кто был, Тома?
Из форточки подуло прохладой, туча залезла на солнце. Степан поежился.
- Тома, это кто был?
Тамара отвернулась, чтобы что-то переложить на столе. Не оборачиваясь, ответила странное:
- Ты.
Он?
- Я?
- Ну не ты, конечно, а какой-то шутник, который говорит твоим голосом. Очень похоже. Твои интонации, твои словечки… Не отличишь!
- Гм. И что ему надо?
- Говорит, что забыл кобуру на ночном столике в спальне. Просит, чтобы я спрятала от Велимира.
- Гм… Действительно. - Откуда он может знать про пистолет? И про Вельку тоже. И что голос, похож?
- Да ты вылитый! Прямо жутковато как-то. Если бы, скажем, ты не был сейчас здесь…
- Если бы я не был сейчас, скажем, здесь, то что? Что? Какой бред! Ты хоть понимаешь, что ты такое…
Несешь? Становится интереснее. Посмотрим, что будет дальше!
В этот самый момент телефон зазвонил вновь.
Супруги разом повернули к нему голову, а Тамара еще и вздрогнула от неожиданности. Угловатый аппарат лежал на боку между тарелкой с нарезанным сыром и вазочкой с маслом. Было очевидно, что трезвонить он будет вечно.
Степан не выдержал первым.
- Дай-ка я…
Он нажал на вытертую, когда-то зеленую кнопочку.
- Да?
- Ой, извините, я, кажется… - Степан услышал свой собственный голос. - А вы, вообще, кто? Я к Свердловым звоню.
- Именно к Свердловым вы и попали, - с антарктическим спокойствием ответил Степан.
Трубка молчала несколько мгновений, затем из нее донеслось нерешительное:
- Странный у вас голос… Вы, я спрашиваю, кто? И вообще, как вы попали ко мне домой? Тамаре трубку передайте, пожалуйста. В смысле Тамаре Александровне.
Степан вдруг разозлился. Не по-настоящему, конечно, но все-таки… Злость получилась разбавленная, неуверенная. Он бросил быстрый взгляд на Тамару.
Интересно, а как "бросают медленный взгляд?"
Та делала вид, что хлопочет по кухне и не прислушивается к разговору.
Самое время перейти с невидимым шутником на "ты".
- Ты у меня дошутишься сейчас, дебил. - Степан любил словечко и произносил его с ударением на первом слоге - "дебил". - Твой номер высветился, а я - мент.
"Хотя и на отдыхе", - добавил он про себя.
- Я ведь тебя вычислю в пять секунд и тогда…
Степан вдруг осекся. На экранчике телефона действительно высветился номер. Вот только номер ему был хорошо знаком.
Лучше.
Джойс доел свой корм и процокал по линолеуму, чтобы вытереть брыли о Степанину штанину.
Тамара глянула через плечо, не переставая греметь чашками. Внезапная бледность мужа ей очень не понравилась.
- Что? - проартикулировала она одними губами. - ЧТО?
Степан накрыл трубку ладонью.
- Ты можешь закрыть форточку? - шепотом попросил. - Дует.
И в трубку:
- Вы что же это, находитесь у меня на работе, получается?
- Я нахожусь у себя на работе, - ответила трубка, делая акцент на "себя" и тоже переходя на "ты". - А вот что делаешь ты, дебил, у меня дома? Да еще и говорит моим голосом! Ты что, пародист-затейник? Предупреждаю, если с головы Велика упадет хоть один волос… Дай трубку Тамаре Александровне!
Еще лучше!
Розыгрыш затягивался.
На лбу у Степана проступила испарина. Он вытер ее краем майки и сказал в трубку:
- Если вы у меня на работе, то и Геннадий Сергеевич Полежаев там?
- Конечно.
- И вы можете передать ему трубку?
Степан услышал свой собственный голос, только приглушенный:
- Геннадий Сергеевич, можно вас на минутку? Тут такая штука приключилась… Я звоню домой. А мне какой-то мужик отвечает. Причем имитирует мой голос в совершенстве. Что делать? Я уже начинаю…
Совсем хорошо!
- Сейчас разберемся, - издалека пропищал бывший Степанин шеф. И в ухо, громче: - Алло?
Голос Полежаева невозможно спутать ни с одним другим. Да и имитации он, вероятно, не поддается. Слабый, очень тонкий, почти девичий. Кажется: попытайся он посильнее напрячь ту нежную струнку, которая голос такой выдает, не избежать беды - лопнет, порвется. Даже слова, которые он произносит, кажутся от этого маленькими, скомканными, несущественными. Такая вот у Геннадия Сергеевича особенность. И это при усах, звании майора и кулаках убийцы.
- Здравствуйте, Геннадий Сергеевич, - сказал Степан в трубку как можно увереннее. - Это я - Степа Свердлов. Он вас держит на прицеле, да? - И, переходя на шепот: - Если да, то спросите меня про погоду!
Трудно представить себе Полежаева с его усами и чувством юмора участвующим в розыгрыше по телефону.
- Ага, как же! Свердлов, да еще и Степан! Хорошая фамилия. А я вот Мао. Дзэдунов. Хе-хе. А еще у нас тут туман и ни фига не видать. А у вас?
Полежаев совершенно не умел острить и поэтому делал это беспрестанно.
- Свердлов Степан сейчас у меня в кабинете. - Тут Полежаев посерьезнел и попытался повысить голос - это было единственное, что у него получалось смешно. - Вы не в те игрушки играете, молодой человек. Вы хоть знаете, с кем вы сейчас имеете удовольствие общаться?
Степан живо представил себе майора, изобразившего на лице возмущение. Тот приподнимал широкие сухие плечи на манер кобры, а его контрреволюционные усы сами собой начинали топорщиться, как кошачий хвост.
Смешно. Дальше!
- Знаю!!! - неожиданно для самого себя рявкнул Степан в трубку.
В этот раз его проняло по-настоящему. Телефонный розыгрыш становился чересчур навязчивым.
"Чересчур навязчивый" - это плеоназм.
Джойс прижал уши и тоненько заскулил.
- Знаю, Геннадий Сергеевич, и лучше, чем вам кажется, знаю. Вам нужны доказательства? Пожалуйста. Могу продиктовать код вашего сейфа. Когда вы меня просили его запомнить на всякий случай в деле Растопова. Хотите? Три семерки, пэ-эф восемьдесят пят! Восемьдесят пять, как год рождения Лизы из семнадцатого кабинета. Или вам рассказать, почему Лиза внезапно уволилась в феврале? Ах, "не надо"! И мне кажется - не надо! А вот еще, забавно: сказать вам, почему вы червей на рынке не берете?
- Н…ну скажите… - пискнуло в трубке.
- Ты их, Гена, на рынке не берешь, потому что на них не клюет никогда. А не клюет на них, Гена, никогда, потому что вместо рыбалки ты зависаешь у Лизочки. А сказать тебе, почему ты усы не отстригаешь? Или хватит?
- Гм. Хватит.
А вот интересно, почему он усы не остригает?
- Не знаю, как вы это делаете, молодой человек, но… - Звук из трубки ужался до скрипа тараканьих крылышек. - Ваш голос действительно очень похож на голос Степана Афанасьевича, да и информация, которой вы владеете, весьма конфиденциальна… Загвоздка в том, что вы, то есть он, то есть Степан Афанасьевич, сейчас сидите прямо передо мной. Гм. Я тогда лучше… ему передаю трубку… вам, хорошо?
- Хорошо. Хотя подождите… Геннадий Сергеевич?
- Да, я слушаю.
- Геннадий Сергеевич, тот, кто у вас сейчас в кабинете, он - вовсе не я. Будьте начеку. Возможно, он опасен. Может быть, очень. Проверьте его, спросите про сейф, про Лизу, про червей. Будьте с ним предельно…
Договорить Степану не удалось. По-видимому, самозванец на другом конце провода вырвал трубку из рук Полежаева.