22
Фред Эйхнер не помнил, как он добрался до кровати в предыдущий вечер. Он проснулся в отвратительном состоянии, со вкусом желчи и помоев во рту, и это был почти что полдень.
- Соедините меня с Мартином Фростом, - сказал он, подтащив телефон к постели и набрав номер последнего.
- Мистер Фрост? Видите ли, мистер Фрост больше не занимается этими услугами. Это служба секретарей-телефонисток.
Было что-то в голосе девушки, что заставило доктора сделать паузу и на мгновение засомневаться.
- Это… это Джин?
- Простите?
- Джин, крошка Джин. - Последние слова выдавились из горла доктора с уморительной нерешительностью, как будто зацепившийся рыболовный крючок.
- Это служба секретарей-телефонисток. Как я понимаю, мистер Фрост покинул страну. Я понимаю, со слов одной из девушек…
- Ничего страшного, - бросил Эйхнер, приходя в себя. - Это Ф.Л. Эйхнер, клиент мистера Фроста. Пожалуйста, скажите мистеру Фросту, что в его услугах я более не нуждаюсь. Вы можете сказать ему, чтобы он выставил мне счет по сегодняшний день и рассмотрел свой интерес в закрытом деле. Понятно?
- Да, сэр.
- Тогда очень хорошо. Благодарю вас, и до свидания.
- До свидания.
Доктор моментально дал отбой и теперь звонил в Клинику. Ответила Элеанор Торн.
- Мы пытались дозвониться до вас, доктор, вам домой. Но никто не отвечал.
- Я плохо себя чувствовал, - отрывисто сказал доктор. - Зачем вы звонили?
- Здесь был представитель от полиции.
- Что это значит? Офицер полиции?
- Да, доктор, полицейский. Обычный полицейский, на машине. Их было двое. Один оставался в машине.
- Понимаю.
- Они хотели вас увидеть.
- Они?
- Что?
- Все в порядке, где они сейчас? Я понимаю, они уже уехали.
- Нет, он сказал, что они вернутся. Я надеюсь, что ничего страшного не произошло, доктор, я сказала им, что вы не могли быть…
- Все в порядке. Теперь, пожалуйста, поднимитесь в мой офис. В верхнем левом ящике большого стола вы найдете список с именами и телефонами надежных агентств. Когда вы его найдете, перезвоните мне и продиктуйте эти имена и телефоны. Вы можете звонить из моего офиса. Понятно?
- Да, доктор.
- Очень хорошо. Пожалуйста, сделайте это побыстрее. Пусть это будет для вас сейчас делом первой важности.
- Да, хорошо, доктор.
- Спасибо, сестра. До свидания.
- До свидания, доктор.
Доктор Эйхнер одним прыжком выскочил из постели. Он положил бумагу и карандаш рядом с телефоном и едва только зашел в ванную, чтобы умыться, как телефон зазвонил. Доктор вернулся к кровати и сразу ответил, держа карандаш наготове.
- Да, говорите.
- Я хотел бы поговорить с доктором Эйхнером, пожалуйста. Это сержант Фиске из полицейского округа Лос-Анжелеса.
- Понимаю, - сказал доктор, опуская карандаш.
- Это доктор Эйхнер?
- Да.
- Хорошо, доктор, это сержант Фиске. Вы помните меня… мы ехали вместе в полицейский участок после вашей аварии. Мы пытались найти вас
в больнице.
- Да, я помню вас, сержант.
- Ну так вот, они поймали этих парней, док. Вы были правы на сто процентов. Шеф сказал, мы должны сообщить вам, как только свяжемся с вами.
- Что? Что вы такое говорите?
- Это была банда, которая пыталась кое-кого убрать. "Хорошее время" Калека Спомини. У него машина такая же, как у вас. Видите ли, они думали, что это были вы.
- Вы имеете в виду, они думали, что я - это он? Он?
- Шеф просил сказать вам, что это был случай ошибочной идентификации. Они перепутали вас с ним - из-за машины и из-за того, что он тоже в этих краях, и предполагалось, что он появится в то время на дороге. Его девушка живет здесь поблизости, понимаете?
- Они его поймали? Банда конкурентов его поймала? Они его убили?
- Нет, он в госпитале. Но он их опознал, видите, опознал банду конкурентов. Мы взяли всю группу.
- Ну, я рад, что серьезно он не пострадал!
- Нет, серьезно он не пострадал. Он инвалид… поэтому они зовут его Калека. "Хорошее время" Калека Спомини его зовут. Он в розыске. Все они в розыске.
- Понимаю.
- Ну так это дело закрыто, док, я имею в виду, так далеко, насколько вы заинтересованы. Шеф сказал. Вы должны знать об этом. Шеф, вероятно, насчет этого сам вам позвонит…
- Да, конечно. Я очень рад, что вы позвонили, сержант. Между прочим, передайте мои наилучшие пожелания вашему шефу - потому что это отличная работа.
- Хорошо, доктор, передам.
- Еще что-нибудь?
- Что? Нет, они просто сказали, что вы захотите это знать.
- Да, это большое облегчение, конечно. Еще раз спасибо.
- Все в порядке. Ну, до свидания.
- До свиданья, сержант.
Не успел доктор положить трубку, как телефон снова зазвонил.
- Доктор, - звонила Элеанор Торн, - я пыталась вам дозвониться…
- Медсестра Торн, вы нашли этот список: выбросьте его. В корзину за столом! Дело закрыто, видите ли.
23
- Ну что же, мисс Смарт, - радостно говорил доктор по своему внутреннему телефону, - что у нас сегодня по расписанию?
- В два к вам придет мисс Старлетон, доктор… Миссис Ф.Л. Ричмонд-Уайт в три… и миссис Хьюго Кросс в четыре тридцать сегодня. Мисс Старлетон уже здесь, доктор.
- Хорошо. Пусть она войдет.
Вторая половина дня прошла для доктора вполне приятно. Мисс Старлетон и миссис Ричмонд-Уайт были двумя из нескольких женщин, которые каждое воскресенье приходили к нему проверить, не изобрели ли в течение прошлой недели какого-нибудь нового способа лечения.
У них обеих была превосходная кожа, и эту заслугу они приписывали правильной диете и назначенным доктором методам ухода - и постепенно это стало смыслом их жизни.
Что же до доктора Эйхнера, то в течение многих лет у него установилась такая эзотерическая и интимная связь с их кожей, что хотя различные тесты и анализы говорили о том, что кожа их была превосходна в обычном, безупречном смысле, также она была теоретически превосходна. Абстрактно это удовлетворяло его вкусы и, конечно, его интуитивную чувствительность к вещам такого рода в дерматологической структуре.
На самом деле эти женщины были не слишком красивы. В большинстве своем они были здоровы и хорошо образованы, и их коллективным гештальтом был определенный фашизм, применявшийся исключительно по отношению к коже. Две огромные части общества были просто списаны со счетов как "крахмалистые" и "жирные".
То, что осталось, описывалось сленгом с якобы юмористическими терминами и включало в себя такие выражения, как "сетчатый" (для тех, у кого на лице была капиллярная сеточка), "вельветовый" (для сухой кожи), "соленый вельвет", означающий вид испарины; а среди наиболее вульгарных молодых женщин постоянно использовались явные насмешки типа "сальный мячик", "рожа-картошка", "кожаное брюхо", "настоящий лишай", "тупая экз" (от "экзема"), "чешуйчатый" и так далее.
В этой непринужденной болтовне между ними, пытаясь употреблять свои диагнозы более конкретно, они часто говорили о публичных людях и таким необычным способом часто вспоминали, например, таких общественных персон, как Мадам Нехру и Джейн Уитерс. Однако более серьезно во время своих визитов к доктору Эйхнеру они говорили о "стабильности" и "уровневых проблемах".
Доктор Эйхнер говорил:
- Да, эндо сейчас стабильно, очень стабильно. - Или: - Я хотел бы кое-что попробовать, мисс Трамбел. О, это абсолютно безопасно, но я просто поиграл с идеей укоротить этот эктолимфатический потенциал…
Около трех тридцати Фред Эйхнер принес в офис чай, а затем пятнадцать минут подремал. Следующие полчаса он провел за чтением автомобильной корреспонденции, проверяя сводки, пункт за пунктом, данных последних эксплуатации супернавороченных "Пегасо" и "Феррари 375". После досконального сравнительного изучения этих сводок он перечитал их более небрежно, периодически делая случайные пометки на полях. В конце концов он прервался и снял трубку внутреннего телефона.
- Мисс Смарт, завтра при первой же возможности позвоните в представительство "Альфа Ромео", пусть они пришлют их представителя с трехлитровой "Диско Воланте" - после того, как подтвердят следующие цифры: рабочий объем двигателя 145,24. Сто сорок пять запятая двадцать четыре. Эти данные я особенно хочу проверить. Данные по мотору насчитывают две сотни лошадиных сил в 6000 оборотов в минуту для этого двигателя. Так что проверьте это, там могут быть некоторые несоответствия. Я знаю эту модель, понимаете, и - однако, понятно ли это?
- Да, доктор. Миссис Гросс уже здесь. Миссис Хьюго Гросс.
- Миссис Хьюго Гросс. Проводите ее ко мне, пожалуйста.
Миссис Гросс была женщиной странной внешности - одной из таких ширококостных женщин без возраста, ее наряд был тщательно продуман, но все же вещи сидели на ней в обтяжку, а также она была фантастически накрашена, а на голове красовался беретик. Толстый слой тонального крема покрывал ее лицо и губы, так что не было разницы в цвете между ними, она были в той же самой смутно блестящей охре, однако контур губ был резко очерчен тонким малиновым карандашом.
- Миссис Гросс? - спросил доктор Эйхнер, привстав и протягивая руку.
- Как поживаете, доктор? - сказала миссис Гросс с пронизывающей улыбкой.
- Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Гросс. - Доктор уставился на нее с напускной внимательностью. Ему тут же пришло в голову, что миссис Гросс, должно быть, актриса. - Вам меня порекомендовала…
- Да, доктор, миссис Уинтроп-Гарде.
- Миссис Уинтроп-Гарде, - повторил доктор Эйхнер, погружаясь в размышления.
- Из Вашингтона, доктор.