Доктор Эйхнер, мимоходом осматривая первые ряды, чтобы увидеть Тривли, сидел, вытянувшись в струну, на своем месте, ошеломленный и смущенный поведением ревущей толпы. Он едва не начал жаловаться Фросту, когда внезапно наконец заметил Тривли, сидевшего на краю ряда, очень близко к сцене. Доктор немедленно полез во внутренний карман пальто, чтобы вытащить маленький бинокль, "Зейсс 6X15", и продолжил, стараясь не показаться чрезмерно подозрительным, смотреть в направлении Тривли. Там, как он мог видеть, двое друзей воодушевленно комментировали действия ведущего, подталкивали друг друга локтями и с одобрительным хохотом по очереди кивали молодому человеку у микрофона. С каждым ответом аудитории Тривли поднимал рупором обе руки ко рту и, видимо, тоже, крича изо всех сил, присоединялся к реву публики, а компаньон смотрел на него с явным обожанием, время от времени оживленно оглядываясь вокруг, чтобы посмотреть на реакцию соседей. Затем Тривли снова посмотрел на него, и оба они безудержно рассмеялись, оживленно переглядываясь с другими сидящими рядом зрителями. Несомненно, эти двое были парочкой любимчиков в студии.
Доктор Эйхнер продолжал рассматривать их через бинокль, отпуская несколько сторонних замечаний в сторону Фроста, не поворачивая головы - и, таким образом, не успел заметить, что последний сидел уже практически в ступоре, склонившись вперед, и не сводил подернутых пеленой глаз с затылка человека, сидевшего впереди. Однако как только доктор решил вручить бинокль Фросту, в студии раздалось громкое гудение, извещающее, что съемки начинаются. Молодой человек у микрофона драматически воздел руки, и, в море подавленных хихиканий и покашливаний, последовало открытие шоу. Молодой человек сделал эффектный кувырок назад, завершив его "французским сплитом", и публика взревела от восторга. Повернувшись, он представил ведущего, пухлого, гордо держащегося в тени мужчину, который в тот же самый момент живо взбежал на сцену.
Это было популярное юмористическое радио - и телешоу под названием "Каково мое заболевание?", и ведущий представил четырех участников жюри, когда те церемонно вошли и уселись на свои места за столом: женщину - известного комментатора, профессионального футбольного тренера, актрису и профессора логики из университета Чикаго. Участники жюри в тон ведущему добродушно посмеивались в ответ. Они редко глядели прямо на публику, все больше на ведущего, который поощрял любой их контакт с аудиторией, постоянно переводя взгляд с участников на публику и обратно, с неизменной доброжелательной улыбкой.
Доктор Эйхнер на мгновение отвлекся, а затем заново навел свои стекла бинокля на Тривли, и, когда ведущий занял свое место во главе стола на сцене и вызвал первого главного участника, доктор едва успел это отметить. Его не было видно, его вкатили на сцену в абсолютно затемненной, слегка приподнятой занавешенной клетке.
- Вы можете говорить? - спросил ведущий.
- Да, - последовал приглушенный ответ.
- Хорошо. Прошу вас, участники.
Видимо, несколько первых вопросов, судя по тому, как быстро и скучно задали первый вопрос, программа начиналась по знакомому и надоевшему шаблону.
- Локальное или общее? - спросил футбольный тренер.
- Локальное.
- Проявление видимое? - спросила женщина-комментатор.
- О да.
- Это - ваше лицо? - спросила актриса, взяв листовку.
- Нет.
Прозвучал гудок, сигнализировавший об ошибке, и ведущий сделал несколько заметок в своем блокноте и значительным взглядом посмотрел на публику. Реакция аудитории была неоднозначна - вздох облегчения, поскольку это не было лицо, смешанный с вскриком разочарования, что актриса, очевидно, любимица публики, ошиблась. Она в свою очередь, казалось, сконфуженно улыбнулась и даже слегка покраснела.
- Эти проявления, - начал профессор, повысив голос, чтобы его услышали, - ниже или выше линии талии?
- Ниже.
- Это на конечностях? - продолжал он.
После легкого замешательства последовал ответ:
- Да.
- На одной конечности? - поторопился профессор, напав на след, и когда ведущий знающе кивнул, все остальные участники в предвкушении заулыбались.
- Да.
- И это - слоновья болезнь?! - вопросил профессор.
- Да.
Профессор победил в первом туре, и ведущий, ликуя, быстро подхватил:
- Да, это слоновья болезнь! - И в тот момент, когда навес был скинут и участник предстал пред ними всеми, публика, как один, затаила дыхание, издав вздох изумленного ужаса, а затем взорвалась в аплодисментах профессору, участнику, ведущему и всему составу жюри, и его участники обменялись дружескими жестами, поздравляя друг друга, а актриса оживленно, но сдержанно продемонстрировала восхищение победой профессора.
- Что здесь происходит? - обратился доктор к Фросту во внезапном приступе раздражения, когда начались вопросы второму участнику. Однако Фрост сидел, словно склоненный Будда, и, казалось, потерял ощущение реальности, хотя его глаза все еще были приоткрыты, и ему явно не грозило упасть со стула. Доктор повернул линзы бинокля на участников и всматривался в происходящее на сцене, неслышно бормоча что-то в сторону, когда началась новая серия вопросов и ответов:
- Ваше заболевание общее или локальное?
- Общее.
- Симптомы этого заболевания видимы?
- Еще как!
Это вызвало смех в аудитории и понимающие улыбки некоторых участников за столом. Однако актриса, чья очередь была сейчас отвечать, оставалась предельно серьезной.
- Это ваше лицо… - начала она, но ее тут же резко одернула женщина-комментатор, как всегда, заявившая невозмутимо твердым тоном:
- Общее.
- О да, конечно, тогда этого не может быть - слава богу! - И она повернулась с победной улыбкой к аудитории, которая единогласно зарокотала. На мгновение она казалась растерянной.
- Вы может говорить? - выпалила она.
- Ну…
Аудитория зашумела, но с прощающим добродушием.
- Нет, я имею в виду, можете ли вы ходить?
- О, да.
Актриса издала вздох облегчения, и вопросы продолжились.
- А боль у вас тоже… общая? - спросил футбольный тренер, приподнимая одну бровь.
- Неееет.
- Это прогрессирующее заболевание? - вопросил профессор.
- Ну да, - неуверенно ответил голос.
Доктор Эйхнер попытался разбудить Фроста.
- Это просто фантастика! - сказал он. - Приди в себя, Фрост! - Он схватил его огромную руку, но сознание Фроста спало беспробудным сном. Люди вокруг стали шикать на доктора. Он удивленно посмотрел на них, а затем снова стал рассматривать участников жюри сквозь линзы бинокля.
Между тем шоу достигло главной стадии.
- Вы сказали "чешуйки"?
- Да.
Волнительное бормотание пронеслось по аудитории.
- Это ихтиозит? - рискнула женщина-комментатор.
- Да!
- Да, это ихтиозит!
Занавес был спешно снят, и толпа издала свой обычный вздох отвращения, а затем стала бурно аплодировать.
На стене, позади стола жюри, как декорация, была огромная панель с разноцветными лампами, изображающая внутренности человеческого тела. Эта панель, видимо, была соединена с электрическим устройством, улавливающим аудиосигнал, и в те моменты, когда смех, свист и выкрики в студии становились громче, лампы начинали гудеть - мигая и ослепляя. Поскольку вопросы стали задаваться быстрее и с большим энтузиазмом, световая анатомия засияла более интенсивно, становясь ярче и ярче, пока, после своеобразного волнового накала, когда аудитория затаила дыхание перед тем, как сняли занавес с очередного участника, и это переросло в апофеоз с финальным взрывом аплодисментов, анатомическая панель стала содрогаться и бушевать с нестерпимой яркостью почти что в течение полминуты. Потом панель погасла, и, когда игра возобновилась, вспыхнула, и, угасая, пульсировала на каждом вопросе и ответе, чтобы еще раз засиять в самом конце.
- Зоб Colussi?
- Нет, это не зоб Colussi.
- Узловой зоб!
- Узловой зоб… да! Узловой зоб!
- Ооооооооооооооооооооооооооооооооооо!
И когда толпа снова взорвалась в одобрительных аплодисментах, панель с лампочками загорелась и запульсировала, как будто произошло короткое замыкание. Странное сияние цветов и преломление произвели неожиданный эффект: некоторые лица в аудитории казались окостенелыми и отделенными от остальных, другие же - зачастую изрядно искаженными.
- Это не… Гигантские пятна от кори?
- Да! Так точно! Это гигантские пятна от кори!
- Ба, - гневно содрогнулся доктор и снова начал через бинокль разглядывать публику. - Я ухожу, Фрост! - резко окрикнул он Фроста. - Держи этого человека под прицелом и свяжись со мной - снова в "Мэйфэйре". - Сказав это, он, на нетвердых ногах, стал продвигаться на выход из студии, вызвав негодование охранника, стоящего у двери, и оставляя Фроста, чье лицо ничего так сильно не напоминало, как холодный гладкий камень.