Я покинула дом рано утром. Ни Анна, ни Лидия не вышли попрощаться. Утро было превосходное. Вчерашняя гроза сделала воздух свежее. Дорожные сумки оттягивали мне руки, но я подумала, что эта тяжесть не идет ни в какое сравнение с тяжестью того тюка с вещами, который я когда-то давно тащила в замерзших руках от пристани к нашему дому во Французской концессии. И как бы ни было тяжело у меня на сердце после освобождения от застарелых иллюзий, это можно было пережить. Да, это определенно можно было пережить.
Есть хорошая сторона в движении времени. Я живу в более раскованном и открытом мире, где Макс и Рю, возможно, встретятся когда-нибудь на равных, без груза комплексов и страхов моего поколения. Жаль только, что моя юность не пришлась на это время.
Глава 19
Шофер открыл заднюю дверцу. Я села в автомобиль. Шофер занял свое место. Акито, сидевший на переднем сиденье, не повернул головы при моем появлении. - Перелет был не слишком тяжелым? - сдержанно спросил он.
- Нет, все прошло благополучно.
- Очень хорошо.
Автомобиль выехал со стоянки.
Я ждала, когда Акито заговорит, но пауза затянулась.
- Как себя чувствует Кёко? Я хотела бы повидаться с ней, - сказала я.
- Мы едем сейчас в больницу, - кратко ответил Акито. - Я высажу вас там.
Автомобиль остановился у больницы. Перед тем как выйти, я спросила у Акито почти с вызовом:
- Разве вы не собираетесь тоже зайти к Кёко?
- Она не желает видеть никого, кроме вас, - ответил он, по-прежнему не оборачиваясь.
Я помедлила, потом молча захлопнула дверь. Автомобиль отъехал.
Когда я вошла в палату, медсестра делала Кёко инъекцию. Кёко морщилась от боли, но, увидев меня, тут же заулыбалась и сделала резкое движение мне навстречу.
- А, ты уже вернулась! Я так рада!
- Осторожней, пожалуйста, - сказала медсестра.
За эти несколько дней Кёко сильно изменилась. Я с болью в душе отметила, что болезнь стремительно прогрессирует и конец близок.
Я села рядом с постелью и взяла руку Кёко.
- Я вернулась и хочу поухаживать за тобой. Говорят, Кёко-сан никого не хочет видеть?
Улыбка Кёко погасла.
- Они мне мешают. Они слишком шумные. Пожалуйста, не будем говорить о них. Лучше расскажи, как прошла поездка.
- Не сейчас. Я должна привести мысли в порядок.
Кёко улыбалась, вглядываясь в меня, слабо пожимала мою руку.
- Ты изменилась после Америки.
- Америка всегда поражает меня. Это невозможная страна… - сказала я первое, что пришло в голову, пытаясь изобразить оживление.
Но Кёко трудно было обмануть.
- Встреча с родными оказалась не такой, как ожидалось? - спросила она, помолчав.
- У них своя жизнь, в которой мне трудно разобраться. Меня больше волнует твое состояние, - ответила я и обратилась к медсестре: - Пожалуйста, распорядитесь, чтобы вторую койку передвинули поближе.
- Хорошо, - сказала та, поклонилась и вышла.
Я переехала в палату Кёко и жила там, почти не выходя, до самой ее смерти, заменив ей всю ее семью, которую она наотрез отказывалась видеть, не желая, чтобы ее угасание провоцировало печальные впечатления у близких.
В последние дни она почти все время спала, а если просыпалась, то большей частью находилась в забытьи.
Однажды ночью она проснулась. Я читала, сидя у ее изголовья, и вдруг заметила, что она лежит с открытыми глазами и наблюдает за мной.
- Кёко-сан проснулась… - сказала я, кладя книгу на тумбочку. - Хочешь чего-нибудь? Может, включить радио? Тебе же нравится джаз.
Кёко помотала головой и попыталась сесть на постели. Она выглядела чуть бодрее, чем обычно. Это был последний всплеск ее жизненной энергии.
- Помоги мне…
Я помогла ей приподняться, а сама села у изголовья и по обыкновению взяла ее за руку.
- Скоро нужно принять лекарство, - сказала я, взглядывая на часы. - Был Акито-сан, но ты спала, он не хотел тебя будить. Он приедет завтра утром.
- Попроси его не приезжать. Я не хочу, чтобы он видел, какой я стала.
- Кёко-сан всегда безупречна.
Она печально усмехнулась.
- Нет-нет… Я не хочу никого видеть. Пожалуйста, попроси, чтобы никто не приходил.
- Они все равно будут приходить, даже если ты им запретишь. Если ты не позволишь им войти, они будут стоять у дверей. Пожалуйста, не надо быть жестокой к людям, которые беспокоятся о тебе.
Кёко молча смотрела на меня. Я поменяла тему разговора.
- По крайней мере, я рада, что капризная Кёко согласилась терпеть мое присутствие.
- Рин-сан - добрая. - Она снова печально усмехнулась. - Я всегда смотрела на тебя и думала: какой счастливой я могла бы быть на ее месте… Но Рин-сан не выглядела счастливой. У нее была другая мечта, и она видела только свою мечту - смотрела куда-то вдаль, сквозь других людей. Мне было так грустно на нее смотреть… И было так стыдно за себя - Рин-сан занимала то место, которое надеялась занять я, но Рин-сан не нуждалась в нем.
У меня сдавило в горле.
- Кёко-сан - такая добрая…
Она вглядывалась в мое лицо.
- Рин-сан была добра ко мне. Если бы ты пожелала, ты могла разрушить мою жизнь. Разве ты не знала этого?
- Нет-нет, - твердо сказала я. - И думать не хочу. Не надо говорить о разных глупостях.
Я встала, взяла с тумбочки стакан и пузырек.
- Давай-ка примем лекарство.
Она безропотно выпила таблетки.
- Помнишь - тогда, когда ты только приехала к нам, ты тоже лежала также, как я, совсем без сил? - тихо спросила она.
- Я вела себя очень глупо, - сказала я.
- Мы думали, что ты умрешь. Доктор сказал, что ты устала и у тебя не осталось внутренних резервов. Я считала, что это неправильно. Разве есть причина умирать такой молодой девушке? Один раз служанка не выдержала и сказала, что не станет больше входить к тебе. У этой иностранки взгляд, как у мертвой, сказала она. Она показала мне еду, к которой ты не прикасалась. Я поняла, что надо что-то сделать, а то ты в самом деле умрешь. Я позвала Юки и сказала ей, что за дверями лежит больная тетя, которая хочет есть, но не может есть. Я спросила Юки, хочет ли она пойти и покормить больную тетю, чтобы та выздоровела. И тогда Юки сказала: да, Юки хочет, чтобы тетя была здоровой, Юки отнесет больной тете еду и попросит ее поесть. Я забрала миску у служанки, отдала Юки и отправила ее к тебе. И ей удалось заставить тебя жить…
Кёко рассказывала эту историю тихим угасающим голосом. Пока я боролась со спазмами в горле и придумывала какой-нибудь бодрый ответ, она опять впала в забытье.
Я не была связана никакими родственными связями с Кёко, но все же наши с ней отношения напоминали отношения близких родственниц. Я понимала, что она уже попрощалась со своей семьей. Быть с ней в ее последние минуты, поддержать в ней ощущение присутствия человеческого тепла рядом с ее умирающим телом - единственное, что я могла для нее сделать, чтобы показать, что эта родственная связь существует между нами. И она была так великодушна, что дала мне эту возможность.
Я сидела у постели умирающей Кёко и вспоминала всех людей, которые отнеслись ко мне так, будто были моей настоящей семьей: китаец, который дал мне половину лепешки во время моего бездомного скитания по Шанхаю, Вера, сующая мне деньги, когда меня забирали в лагерь, стойкая Джейн Фокс, до конца опекавшая всех слабых и беззащитных, всегда стоящая на моей стороне Кёко…
Через два дня Кёко умерла.
Глава 20
После ухода Кёко у меня надолго пропало чувство равновесия жизни. Ее смерть подействовала на меня намного более удручающе, чем неудачная поездка к сестрам. Я перестала ощущать себя в безопасности. Начала мучить тайная мысль, что на меня скоро может обрушиться какое-то несчастье и не найдется никого, кто бы меня спас или защитил.
Однажды вечером - прошло уже месяца три после смерти Кёко - Акито забрал меня после лекций в университете.
Машину вел шофер. Акито сидел не рядом с ним, как обычно, а на заднем сиденье. Он возвращался с деловой встречи и выглядел усталым. Я заметила, что он начинает стареть. Он, видимо, тоже наблюдал за мной.
- У вас усталый и отрешенный вид, - заметил он.
- Я действительно немного устаю в последнее время, - согласилась я.
- Я тоже утомился от этих бесконечных совещаний. Думаю, нам стоит заехать в какой-нибудь бар и немного расслабиться.
Не потрудившись ответить, я сделала неопределенный жест, выражающий "как пожелаете".
- Поезжайте в Гинзу, - сказал Акито шоферу.
В баре был уютный полусумрак. Играла спокойная джазовая музыка. "Кёко любила джаз", - вспомнила я.
- Что вы будете пить? - спросил Акито.
- То же, что и вы.
- Два виски, - сказал он бармену.
Бармен налил нам виски.
Акито сделал глоток и испытующе взглянул на меня.
- Как прошла поездка в Америку?
- Неплохо, благодарю.
Он достал сигарету, закурил.
- Какие у вас планы? Что вы собираетесь делать в будущем?
- Пока не знаю… - задумчиво сказала я. - Может, съезжу во Францию навестить подругу… ту, которая узнала меня на фото…
- Та русская, которая была вашей партнершей в "Космополитене"? Вера Ивицкая.
Я удивленно посмотрела на него. Он усмехнулся.
- Видите, я многое о вас знаю.
Мы снова замолчали.
Я взяла свою рюмку и залпом выпила. Виски спровоцировало у меня неожиданный всплеск эмоций - слезы полились потоком. Я вытирала ладонями лицо, даже не пытаясь сдерживать себя.
- Почему вы плачете?