Интерес к доисторическому дереву взметнулся подобно фейерверку, и с тех пор делом Дэвида стало строго следить за территорией парка и, особенно, того уголка где росли Воллемии. Правительство Австралии беспокоилось о сохранении реликтового вида. Каньон попал под государственную охрану. Иногда туда привозили журналистов. На вертолётах с завязанными глазами, все устройства связи отбирали ещё в Сиднее, чтобы никто, кроме узкого круга специалистов, не знал, где растут уникальные деревья. Непрошеных гостей наказывали огромным штрафом, но что такое деньги по сравнению с той опасностью, которую представляли любопытствующие посетители.
Они могли занести инфекцию или как-то иначе навредить редчайшей популяции. И тогда, Дэвиду было страшно даже думать об этом, величественные деревья могли погибнуть. Он даже решил, что когда позволят средства, приобретет для себя саженец Воллемии и посадит около своего домика.
Ему, как работнику парка, пообещали солидную скидку, и поэтому он частенько заглядывал в питомник, где среди почти пяти тысяч молоденьких Воллемий уже приглядел себе любимицу. Саженец уверенно давал прирост – 50–60 сантиметров в год – и это очень радовало Дэвида.
Вертолёт спустился пониже. Дэвид вспомнил Билла – пилота вертолёта, который помогал искать новые Воллемии. Именно его именем они назвали самое старое дерево, к которому спускались из вертолёта по веревке.
Этому реликту было не менее 400 лет, мощный ствол имел в диаметре около метра, а крона взметнулась над землей на сорокаметровую высоту. Именно на это дерево смотрел сейчас Дэвид в свой бинокль. Молоденький пилот, племянник Билла, уверенно держал машину над каньоном, чтобы Дэвид мог спокойно разглядеть местность.
И вдруг… Дэвид вздрогнул и впился взглядом в макушку дерева. "Что это?" – задыхаясь, прошептал он.
Он отдернул бинокль от глаз, тряхнул головой, попытался посмотреть невооруженным глазом. А потом снова в бинокль. Он вцепился в руку Марка и так и замер, едва переводя дыхание. Он не замечал, как Марк пытается высвободить свою руку от его железной хватки, не слышал в наушниках его тревожный голос. Во все глаза он смотрел на неё…
Почти на макушке дерева Билла, на одной из веток, стояла женщина. Она нежно обнимала ствол Воллемии, гладила кору и прижималась к ней щекой. В её жестах было столько нежности и красоты, что Дэвид сначала даже забыл о том, что это нарушительница. По его телу прокатилась волна любви. Дыхание сперло, на лбу выступила испарина.
Пока он не думал о том, как пробралась она в каньон, как спустилась туда босиком в легком платьице, так живописно развевающемся на ветру, как залезла на сорокаметровую высоту. Он просто смотрел. Что-то похожее на ревность кольнуло его сердце, и он очнулся.
– Дядя Дэвид, что с тобой? – услышал он тревожный голос пилота.
– Вызывай всех! Срочно! Она стоит там! Звони на базу, в Управление парка, пусть высылают спасателей, полицию!
Ошарашенный Марк не знал, за что хвататься, то ли за рацию, то ли за аптечку, настолько напугал его Дэвид.
А смотритель решился посмотреть туда снова. Прижал бинокль к глазам и обомлел. Она смотрела на него. Глаза в глаза. Будто была прямо здесь, рядом. Руки похолодели, язык больше не слушался, он ушел куда-то далеко и был не в силах вернуться. Вдруг из его горла вырвался ужасный крик.
– Дядя Дэвид, дядя Дэвид!
Марк тряс Мак Клири за руку, стараясь привести его в чувства. Первое, что он услышал от пришедшего в себя смотрителя, были слова: "Она прыгнула!"
Лицо его было бледным, дыхание сбивалось. Марк не мог представить, что сейчас перед Дэвидом стоит картина: молодая женщина с восхитительными голубыми глазами стоит на ветке древнего дерева и смотрит на него, не отрывая взгляд, а потом делает шаг…
Когда силы вернулись к Дэвиду, он схватил бинокль. Но сколько он не смотрел, на дереве Билла никого не было.
– Скорее, вниз! Мне надо её найти…
В следующий миг веревочная лестница выпала из кружащегося вертолёта и, медленно раскручиваясь, опустилась вниз, в полумрак каньона…
Глава X
Информационное поле
Честно говоря, я думал, что не расскажу об этом никому, но теперь понимаю, что, возможно, это кому-то пригодится, и даже будет полезно… Тогда я жил в Лондоне, в общаге одного из центров по изучению английского языка. Лишенный привычного домашнего комфорта я с головой ушел в учебу, игнорируя шумные тусовки товарищей по группе, которые до полуночи зависали в местных пабах. Моим верным другом, не считая спортзала, книг и Интернета, на этот период стал Мухаммед, миллионер из Саудовской Аравии, сорокалетний холостяк, бросивший вызов семейным устоям Ислама, увлеченный исследователь и мудрый собеседник. На мой вопрос, почему, имея такие деньги, он предпочитает жить в общежитии, как простой смертный, он отвечал просто: так мама сказала. Будучи соседями по комнатам, мы часто подолгу засиживались за чаем. Я рассказывал ему о России, о том, как мы живем, что считается у нас нормой, а что выбивается за рамки приличий. Он посвящал меня в обычаи его страны, рассказывал о непростых отношениях в семьях и о том, что никогда не заведет даже одну жену, настолько отвратили его от этого постоянные разборки младшего брата с его четырьмя супругами. Именно благодаря Мухаммеду, я понял, как, наверное, заблуждаются мои соотечественницы, представляя беззаботную жизнь с арабским принцем. Различие наших менталитетов стало мне настолько очевидно, что с тех пор я точно знаю – ничего кроме страданий, бесправия и жизни в тюрьме, вернее в гареме, ни одна красавица в подобных семьях не получит. Кстати, Мухаммед, наоборот, заочно, лишь по моим рассказам, влюбился в русских девушек, и стал говорить, что если уж решит жениться, то возьмет в жены только нашу девчонку. Конечно, мы говорили не только о женщинах. Гораздо больше меня интересовали его научные изыскания. Он заразил меня своими идеями до такой степени, что умудрился втянуть в один очень опасный эксперимент, который, вместе с тем, оказался самым незабываемым в моей жизни и, возможно, в жизни окружающих меня людей.
В то время Мухаммед вплотную занимался изучением информационного поля Вселенной. Да, вот так просто. Ни много ни мало. Он объяснял феномен ясновидения именно с точки зрения теории о глобальном информационном поле, которое фиксирует всю информацию, независимо от степени её важности. Его теория основывалась на том, что всё существующее на нашей планете имеет собственное энергетическое поле и соответствующее ему излучение. Так, местность имеет геомагнитное поле, предметы – магнитное, живые существа и человек – биополе. Эти излучения несут информацию о свойствах обладателя и о том, что с ним происходило, происходит и будет происходить. Он считал, что согласно закону сохранения энергии, который гласит "ничто в мире не исчезает никуда и не появляется из ничего, а только лишь переходит из одного состояния в другое", информация обо всем происходящем на Земле как раз и находится в глобальном информационном поле Вселенной, попадая в него и фиксируясь там навечно. Он встречался с экстрасенсами, ходил не спиритические сеансы, записывал и пытался толковать свои и мои сны. Но главное, чем он действительно был увлечен, это испытанием некоего средства, рассказывая о котором он всегда переходил на шепот.
По словам его отца, передавшего ему одну семейную реликвию, о которой я расскажу чуть позже, в их роду всегда были люди с экстрасенсорными способностями. В давние времена их считали колдунами, иногда преследовали или даже казнили, иногда приближали к престолу и награждали без меры всяческими дарами и привилегиями. Потом нравы изменились, об экстрасенсах открыто заговорили в СМИ, а Интернет наполнился предложениями по снятию порчи, сглаза, гаданиями, ясновидящими, колдунами и ведуньями. Вздохнули свободно и родственники Мухаммеда, ведь продолжать "дело семьи" теперь предстояло ему – старшему сыну.