– Чисто, как чисто! Сохранить бы эту чистоту навеки… А в чем тогда смысл, для кого это великолепие! Как жаль, как невыносимо жаль – эти тоже так ничего и не поняли, как и все те, до них. Сколько же их было, сколько потрачено сил. Все впустую. Они сами вдруг решают, кто имеет право говорить, а кто нет. И не докричишься. Бабочку, севшую на плечо, милость высшую, прихлопывают, дух принося в жертву естеству. Тут же неуемными делаются, словно голодные псы, с цепи сорвавшиеся. Страшно смотреть.
Напридумывают знаков и тычут ими в нос соседу – вот, мол, кто тут главный. А у соседа свой знак, и он точно знает, кто главней, но сказать боится в силу своей слабости. Но раз от разу, собрав миллионы слабых, они вдруг чувствуют себя сильными и режут друг друга почем зря. Спроси, что ты защищаешь – не ответят, ибо пустыми символами ведомы. Слово потеряно, тихое, то, что внутри каждого живет. Не кричите, не призывайте, не грозите, не нападайте, просто сидите рядком, если уж никак невмоготу одному, как вам и было сказано, и повторяйте Слово. Но нет – в толпу. А там нет ничего, да и быть не может. Там все пустое, и слова пустые, придуманные одними ряжеными, а говорят их другие, символами златыми увешанные…
Господи, ты видишь все это? Почему, почему столько раз надо начинать все сначала, чтобы придти к тому же финалу? В чем смысл деяния? Посмотри, как тихо, покойно и чисто. Солнце греет, играет лучами, ветерок веселится, носится по просторам, а тут опять появятся очередные, присвоят себе твое имя и станут делать все то же самое – уничтожать, сделав это смыслом своего существования. И снова придет огонь.
ГЛАВА II
Тетя Стася и Гога пьют чай на кухне коммунальной квартиры
– Нету никакого Бога, дорогой мой Гога!
– Как же так, тетя Стася, нету!?
– Вот так – нету, и все тут!
– Вы, тетя Стася, страшно категоричны. Рифмованно категоричны, я бы сказал. Тут вот какое дело – среди аргументов в пользу Его существования, естественно, нет ни одного фактического, но позвольте спросить, куда девать всю историю и все конфессии, а с ними и всю эту массу человеков, веривших тысячи лет и продолжающих верить?
– Вы и впрямь полагаете, что мыслящие – большая часть человечества!? Так вот, разочарую вас, дорогой мой, основная масса и живших, и ныне живущих – бессмысленные существа. Боюсь, что и следующие поколения вряд ли явят картину отличную от этой. И вот что, Гога, – подумайте-ка о версии, будто вся эта масса создана "по образу и подобию", и вообразите себе, насколько страшно дописывать картину! Максимум, что можно сказать в оправдание, человек – плохая копия оригинала. Но тогда это прямой упрек Создателю, то есть, мы признаём, что он не владеет своим ремеслом. Но есть вариант и похуже – Он такой же примитивный, как и мы. Возразите, если сможете!
– И возражу! Задам вам встречный вопрос – Вы во что-нибудь верите? Ну, не знаю, в Ленина, в жар-птицу, в пластическую хирургию, во что угодно!
– Я верю в то, что за рождением следует смерть.
– Тетя Стася, я серьезно!
– А я шучу разве ж? Нет, ну конечно, я верю в то, что человек должен быть честным, умным и добрым. Но вот что я скажу вам, Гога, и это совершенно серьезно. Мне все равно, что подумают об этом верующие, и вы в том числе…
– Да я не совсем уж такой и верующий…
– Не перебивайте! Главная ваша проблема вот в чем – все вы ждете, когда перед вами вдруг явится бородач с сияющим ликом и волосами до плеч, весь в белых одеждах, и с порога начнет воскрешать мертвых, кормить тысячи пятью хлебами, превращать воду в вино и защищать блудниц неубиенными аргументами. И тогда вы пове-е-ерите! Вместо этого, вот какая незадача, вам предлагают всякую мелочь – то Моцарта, то Леонардо, то Пушкина, то Эйнштейна. Вам бы понять, что это и есть вожделенные вами божественные проявления, но вам же не надо частями, вам подавай все сразу. А эти что! Их и пнуть можно, и не будет ничего за это. А ежели вякать начнут, то и в распыл пустить, благо тех самых упомянутых вами "лениных" разного калибра, в достатке всегда было и будет. Вот в этом-то и есть основной смысл существования бессмысленной, извините за тавтологию, массы. Не любить, не-ет, не сострадать, не прощать. А завидовать, гнать и убивать. И, стоя в толпе себе подобных, восхищаться теми, кто ловчее всех орудует топором и удавкой. Потом можно и свечку пойти поставить, и причастие принять, и исповедаться. Уживаются обе эти ипостаси в отдельно взятом индивидууме просто отменно! И не будет никакой кары небесной – проверено веками, никто не провалится в "геенну огненную", никого не шарахнет молнией тут же, не сходя с места, а уж осуждения человеческого точно не будет. Начнут понимать и жалеть заблудшего. Но при одном условии – тот должен надеть маску скорби и раскаяния, молчать, жалобно молвить только "да" или "нет". Потом пойдет, еще парочку-другую зарежет, вот тогда-то и станет упырем. А по первости – простят и пожалеют. Так-то!
– Все верно говорите, тетя Стася! Только в одном ошибаетесь, ваш приговор не вере, ваш приговор – религии. А это всего лишь бизнес. И вот что заметьте – самый успешный бизнес всех времен и народов! Вам предлагают надежду по сходной цене, и вы дрожащими руками несете последнее, отдаете без сожаления, участвуете в обрядовом мероприятии и уходите домой успокоенным. Но только на некоторое время, до тех пор пока вам не покажется, что как-то не так все вокруг. Это – голод, своего рода зависимость. Не примешь дозу, свихнешься, а то и помрешь. Но в отличие от торговли продуктами питания, вам дано право менять магазин, но сеть – ни-ни, ни в коем случае! Под страхом мук в загробном мире, который больше в воображении, но все равно страшно до жути. И вы покупаете эту надежду на искупление от мук. Но не потому, что вы так трусливы, отнюдь, а потому что обретение надежды – насущная необходимость для любого человека. Как вам такой аргумент в защиту веры?
– Ничего не поняла, честно говоря, Гога! В чем аргумент?
– Понимаете, тетя Стася, я глубоко убежден, что вера – это не просто понятие, а нечто такое, что глубоко вшито в нашу биологическую формулу. Мы не можем не верить. Во что-нибудь. Во что угодно, но только верить. И если у нас отобрать Христа, Мухаммада или Будду Шакьямуни, то их надо заменить чем-нибудь. Ленин, Гитлер, Мао, Че не прокатили… Человеку нужен непорочный символ, чтобы был полной ему противоположностью, чем-то неведомым, неизведанным, непонятно откуда взявшимся на Земле, а они все – на крови, земные. А что касается "геенны огненной" и прочих страстей, то для верующего человека ясно, что все эти наказания не физического свойства. Тетя Стася, понимаете, не тело страдает, а дух. Вот что страшно.
Да, правда, – все, и я тоже, ждем чуда. В особенности тогда, когда тяжело. Мало того, часто мы ждем чуда, как избавления от необходимости действий. То есть, вместо того, чтобы больше работать, мы ждем, что с неба упадет мешок с деньгами и ситуация разрулится как бы сама собой. Или явится некто и сделает так, чтобы не стало бед, проблем, голода, холода, жажды, нищеты и болезней. И для большинства это – программная установка, главная потребность, они готовы отдать все что угодно, только бы быть облагодетельствованными, и отдадут. Тому, кто предложит им путь к этому "некто"…
– Получается, Гога, что вы со мной согласились, так что ли? По-вашему выходит, что вера это нечто такое бессознательное, рефлекторное, как вы выразились – биологическая потребность? Тогда, объясните мне, а куда девать понятие "душа"? Это что – тоже биология? Странный у нас получается разговор, мы словно местами поменялись: я говорю вам, что жизнь абсолютно материальна, все в ней подчинено законам физики, химии и так далее, вы мне возражаете, заявляя понятие "веры", и тут же сами мне объясняете, что это вполне себе материальная субстанция, почерпнутая из науки, называемой биологией. И я просто вынуждена вас спрашивать о душе – предмете сугубо нематериальном, не подающемся ни взвешиванию, ни иного рода измерению, а живущему только лишь в сознании или где там еще! Ну, что ж, ответьте! Хоть и самой странен собственный вопрос, но мне кажется абсолютно путанной теория про поход в церковь, к батюшке, по зову биологической потребности в удовлетворении какого-то смутно описываемого желания. Давайте, объясняйте, чего задумались!
– Да, просто как-то бурно протекает у нас беседа, а тема-то суеты не терпит, что называется.
– Ладно-ладно, вы ж знаете меня – характер, ничего не попишешь!