- Вы должны короноваться в Реймсе! - вскричал мсье Флосс. Его переполняло волнение, - Мы должны следовать старинным обычаям. Франция нуждается в вас, сир. Неужто вы откажете вашему отечеству в обретении чувства надежности, которое гарантировано вашим великим происхождением?
- Моим происхождением?
- Разве вы не прямой потомок Пипина Второго?
- Ах, вот в чем дело! Да ведь с тех пор во Франции столько королевских династий перебывало у власти…
- Но вы не отрицаете вашего происхождения?
- Как я могу? Это, кажется, документально зафиксировано.
- Вы запрещаете нам действовать, сир?
- Это было бы глупо, - отозвался Пипин, - Как я могу запретить что бы то ни было Республике, даже если она забрала себе в голову уничтожить себя? Я - лишь оторванный кончик длинного хвоста большой собаки. Могу ли я вилять всей собакой?
- Франция нуждается…
- А я нуждаюсь в сне, господа. Будьте так добры, оставьте сейчас меня, и я проснусь через несколько часов с надеждой, что вы были сновидением.
Пока он спал (в прессе это получило название "исторический сон"), студенты Сорбонны маршировали по Елисейским полям, выкрикивая "Vive le Roi!" и "Saint Denis pour la Françe!" Четверо взобрались по фермам на Эйфелеву башню и водрузили на самой верхушке древний королевский флаг, и он победно развевался там среди измерительных ветровых приборов.
Возбужденные горожане высыпали на улицу и стали плясать и петь.
Из кооперативных складов с верховьев Сены выкатили бочки с вином и, расставив на углах улиц, принялись откупоривать.
Законодатели мод кинулись к чертежным доскам.
Скиапарелли уже через час выдал новые духи под названием "Греза короля".
Специальные выпуски "Эспес", "Корморан", "Пари Минюи", "Эры" и "Монд Дье" буквально слетели с печатных станков и были тут же расхватаны.
В витринах лавок, как по волшебству, появился королевский флаг Карла Великого.
Американский посол, получивший инструкции от своего правительства, тщетно искал, кого бы поздравить.
От волны, поднявшейся в Париже, пошли концентрические круги; они докатились до провинции, и там тоже стали зажигать праздничные костры и поднимать флаги.
И все это время король спал. Но мадам каждый час наведывалась в киоск за новыми выпусками газет и аккуратно складывала их на столик для прочтения.
Пипин, возможно, так и проспал бы всю ночь до следующего утра, если бы противовоздушные батареи, расставленные вокруг Парижа, не дали салют из двадцати одного орудия в половине третьего утра. Пять граждан было убито и тридцать два ранено откатившимися пушками. Все раненые, лежа на больничных койках, дали верноподданнические оптимистические интервью.
Артиллерийский залп разбудил Пипина. Первая мысль была: "Наверное, вернулась Клотильда. На что она опять налетела?"
Второй залп из противовоздушных орудий заставил его приподняться на локте, и он стал нашаривать другой рукой выключатель около постели.
- Мари! - позвал он. - Мари! Что происходит?
Мадам открыла дверь в спальню. В руках она держала ворох газет.
- Это королевский салют, - ответила она. - В "Эспес" написано, что стреляет сто одна пушка.
- Бог мой! Я думал, это Клотильда, - Пипин взглянул на часы, затем повысил голос, стараясь перекричать пушки: - Уже без четверти три! Где Клотильда?
Мадам ответила холодным тоном:
- Принцесса на мотороллере отправилась во главе своих верных подданных в Версаль. Она намерена пустить фонтаны.
- Значит, это был не сон! Когда министр общественных работ узнает про ее выходку, боюсь, запахнет гильотиной. Мари, эти люди, кажется, принимают свою чепуху всерьез. Я хочу поговорить с дядей Чарли.
На рассвете король и его дядя встретились в задней части галереи на улице Сены.
Пипин долго колотил в ставни дядюшкиного дома, пока сей господин, облаченный в длинную ночную рубашку и феску, не выглянул с сердитым видом, крайне раздраженный тем, что его разбудили. Какое-то время ушло на ворчание, на приготовление утреннего шоколада и натягивание штанов, после чего дядя Шарль уселся в пыльное сафьяновое кресло, поправил зеленый козырек на настольной лампе, протер очки и приготовился говорить о деле.
- Тебе надо научиться соблюдать спокойствие, Пипин, - начал он, - Я проповедую это уже не один год. Когда ты ворвался сюда со своей кометой, я высказал предположение, что звезды подождут, пока мы выпьем по чашечке шоколада. Когда у Клотильды случилось мелкое недоразумение с жандармерией из-за неуместного применения огнестрельного оружия в тире, разве я не рекомендовал соблюдать спокойствие? И, как ты помнишь, все разрешилось благополучно. Ты уплатил за несколько стеклянных абажуров, которые Клотильда расстреляла с карусели, а она продала свою биографию американскому журналу. Спокойствие, Пипин! Спокойствие! Я настаиваю на спокойствии.
- Дядюшка, они же сошли с ума.
- Нет, мой мальчик, оставь эту идею. Французы не сходят с ума просто так, если не видят в этом выгоды. Итак, ты говоришь, что делегация состояла из представителей всех партий и что упоминалось благополучие Франции?
- Они твердят, что у Франции должно быть устойчивое правительство.
- Гм, - произнес дядя Шарль, - мне всегда казалось, что этого они хотят меньше всего. Вполне возможно, Пипин, что партии действительно выбрали одно направление, но по разным причинам. Да, наверное, так и есть, а тебя, мой мальчик, они избрали на роль, по выражению американцев, ширмы.
- Что же мне делать, дядюшка? Как избежать этой… этой ширмы?
Дядя Шарль постучал очками по колену, чихнул, налил себе еще шоколаду из кастрюльки, стоявшей рядом на горелке, и медленно покачал головой.
- Будь у меня время и покой, я, быть может, и разобрался бы в политической обстановке. Но прямо так, сейчас, я не вижу для тебя никакого выхода. Разве что ты пожелаешь с достоинством погрузиться в ванну с теплой водой и вскрыть себе вены.
- Я не желаю быть королем!
- Если самоубийство тебя не привлекает, милый мальчик, утешься - в скором времени наверняка последуют попытки убить тебя, и, кто знает, может быть, одна из попыток удастся.
- А я не могу сказать "нет", дядя Чарли? Нет, нет и еще раз нет. Почему я не могу себе этого позволить?
Дядя Шарль вздохнул.
- Пока мне приходят в голову только две причины. Позднее я придумаю еще. Во-первых, тебе скажут, что Франция в тебе нуждается. А еще никто никогда ни в одной стране не мог устоять против этого аргумента. Пусть человек этот старый, больной, глупый, усталый, циничный, умный и даже опасный для страны, но если скажут, что страна нуждается в нем и только в нем, - он согласится, даже если его придется на носилках нести к трибуне принимать присягу и соборовать одновременно. Нет, выхода для тебя я не вижу. Если тебе скажут, что Франция в тебе нуждается, - все, ты погиб. Молись только, чтобы Франция не погибла вместе с тобой.
- Но, может быть…
- Вот видишь, - прервал его дядюшка, - ты уже попался. Второй резон более тонкий, но не менее убедительный. Это - численное превосходство аристократии. Разреши, я разовью свою мысль.
Аристократия пышно цветет и размножается лучше всего при демократическом или республиканском режимах. При монархии аристократы подвергаются тщательному отбору и фильтрации и даже ликвидации по тем или иным причинам, но в республиканских климатах они плодятся, как кролики. В то время как низшие слои становятся бесплодными. Лучшее тому доказательство - Америка. Там не найдется ни одного человека, кто бы не был потомком аристократического рода, даже каждый индеец там вождь клана. В республиканской Франции аристократия лишь чуть в меньшей степени, но тоже проявила прямо-таки невероятную плодовитость.
Аристократы на тебя набросятся, как воробьи на… Не стану заканчивать сравнение. Они потребуют привилегий, о каких не слыхали со времен Людовика Безобразного, но что хуже всего, дитя мое, они захотят денег.
- Что же мне делать, дядя Чарли? - Вид у Пипина был несчастный, - Почему нельзя было подождать с этим еще одно-два поколения? А нет ли какой-нибудь боковой ветви в нашем роду, которая могла бы…
- Нет, - отрезал Шарль, - такой нет. А если бы и была, то сочетание аргумента номер один плюс мадам, плюс Клотильда все равно тебя одолеет. И еще одно. Если бы даже все французы мужского пола были против твоего восшествия на трон, то все француженки будут всячески вынуждать тебя к этому. Они слишком долго взирали завистливым оком на тот берег Канала, высмеивая старомодность британской королевской семьи - и завидуя ей. Нет, Пипин, мой мальчик, ты влип, - заключил Шарль. - Ты - Его Величество Ширма. Советую тебе как следует покопаться в ситуации и отыскать в ней что-нибудь приятное. А теперь ты, надеюсь, извинишь меня. Сейчас придет клиент с тремя Ренуарами без подписи.
- Ну, по крайней мере, - заметил Пипин, - я буду чувствовать себя не так одиноко, зная, что и вам придется предстать перед миром во всем блеске своих титулов.
- Пресвятые угодники! - воскликнул дядя Шарль. - Я и забыл совсем!