Отчаяние её было сильнее, чем даже тогда, когда он от неё уходил год назад, тогда оставалась надежда, что Пётр раскается и вернётся к ней, попросит прощения. А теперь, когда он ушёл вот так, не проявив к ней ни капли нежности, хотя бы в память о прожитых вместе годах, даже не попытался приблизиться к ней, немного успокоить, она стала понимать безнадёжность ожидания того, что он к ней вернётся.
"В любви – как на войне, все средства хороши, я ещё поборюсь за себя", – и, резко встав с дивана, решительно подошла к телефону и набрала номер своей соперницы.
Пётр ещё на работе, он никак не помешает Анаиде поговорить с ней.
– Алло, – услышала она на том конце провода женский голос.
Спазм сковал ей горло.
– Алло, алло, – повторил женский голос, потом Анаида услышала короткие гудки. Она перевела дух, набрала номер снова. Теперь уже на той стороне провода воцарилось молчание.
Анаида хриплым прерывающимся голосом проговорила:
– Меня зовут Анаида, я бывшая жена Петра.
– Я знаю, – услышала она в ответ.
– Петя два дня был у меня, и мы с ним спали в одной постели, и он любит меня по-прежнему, – выпалила она.
Опять на той стороне молчание.
Анаида не могла понять, какое впечатление произвели её слова и что за этим последует; она продолжала:
– Вы мне, наверное, не верите, но я вам докажу, что я говорю правду. Вы, когда он сегодня придёт с работы, отогните стельку на его левом ботинке, там вы увидите мою фотографию. Я думаю, это может доказать то, что он вам изменяет.
Она надеялась, что её хитрость возымеет то действие, на которое она рассчитывала. Но иллюзорный лучик надежды быстро померк.
Потому что Анаида услышала:
– Послушайте, я как женщина вас понимаю, более того – не осуждаю и не сержусь на вас, но я не меньше вашего люблю Петра и всегда любила, со школьной скамьи, просто так сложилась жизнь. Я не догадывалась о его чувствах, а женская гордость не давала мне открыться ему самой, и я вышла замуж по молодости и глупости. Но мне грех жаловаться на судьбу – мой покойный муж был человек замечательный, любящий меня и детей и хорошо заботящийся о нас. А то, что эти дни Пётр провёл у вас, я знаю, он мне всё рассказал. Прощайте, Анаида, желаю вам найти своё счастье, мне же оставьте моё.
И Анаида услышала короткие телефонные гудки, уносящие в недосягаемую даль её надежду любить и быть любимой.
Теперь, осознав невозможность возврата человека, который составлял смысл её жизни, находясь в подавленном настроении, заставляя себя ходить на репетиции и вообще чем-либо интересоваться в жизни, она стала обладательницей жемчужины, которая играет немаловажную роль для героев нашего повествования. И вот как это случилось: по окончанию генерального прогона спектакля, в котором впервые ей была предложена далеко не первостепенная роль, к Анаиде подошёл Глеб Максимилианович и, заговорщически улыбнувшись, сказал:
– Анаидочка, а что вы так грустны, могу с вами поспорить, что смогу развеять ваше плохое настроение.
Анаида, державшаяся изо всех сил на людях, при первых тёплых нотках в его голосе залилась горючими слезами.
Глеб Максимилианович, испугавшись произведённого эффекта, поторопился увести её от посторонних глаз.
Задача, стоявшая перед ним, была довольно прозаической: всего лишь пополнить финансовый бюджет, даже не свой, а ненаглядной Виолетты, продав, по её просьбе, жемчужину.
После такого возбуждённого восприятия обычных слов вежливости, он даже не знал, как приступить к самому предмету обращения к этой, как оказалось, сжатой в эмоциональную пружину женщине.
Тем не менее, он достал свой видавший виды носовой платок и развернул его, сделав доступной взгляду чёрную жемчужину. Анаида, уже устыдившись своей внезапной реакции на мнимое участие, посмотрела на жемчужину, потом удивлённо-вопросительно на человека, держащего её на этой тряпке, имевшей далёкое сходство с носовым платком, и, будто вспомнив свои артистические задатки, смахнула слёзы и, улыбнувшись, спросила:
– А что это за прелесть вы демонстрируете мне, Глеб Максимилианович?
"Кремень, а не женщина", – промелькнуло у него в голове.
– Это жемчужина, – ещё более вкрадчивым голосом сказал он.
– Я вижу, но почему вы мне её показываете?
– Анаида Адольфовна, голубушка, только такая прима как вы достойны носить такую жемчужину, кроме того, эта жемчужина не простая – она приносит удачу её владельцу.
– Так почему же вы хотите расстаться с такой уникальной вещицей, которая даже приносит удачу?
– А мне, знаете ли, она уже принесла удачу. А теперь я очень, с вашего позволения, скажу прямо, поиздержался… Но, кроме вас, любезная Анаида Адольфовна, никому не могу её предложить, только вы можете соответствовать ей, только вы…
Достав пудреницу, Анаида, взглянула в зеркало, лёгким движением провела спонжиком, сдобренным матовой пудрой, по лицу и, копируя вкрадчивый голос своего собеседника, сказала:
– А почему бы и нет, мой друг?
Не зная цены вещи, будешь рад и тому, что за неё выручишь.
Тем более чётких указаний сквозь невнятное хмельное бормотание по этому поводу он не получил.
– Аллилуйя! Цель достигнута!
Спрятав деньги, Глеб Максимилианович побежал домой – с отчётом о проведённой сделке.
Анаида Адольфовна немного отвлеклась от мрачных мыслей, размышляя о том, на чём лучше будет смотреться жемчужина: на бархотке или на цепочке красного, а возможно – и белого золота…
7. Стрелки на веках
Скорее, скорее в театр, скоро спектакль, а с меня, как помнится, никто обязанностей звукорежиссёра не снимал. Кровь из носа, а озвучку надо провести по всем правилам. По словам Глеба Максимилиановича, жемчужина у Анаиды Адольфовны – актрисы нашего театра, а она занята в сегодняшнем вечернем спектакле.
Дороги были свободны от каждодневных, надоевших, изнурительных автомобильных пробок, Василий гнал свой джип на хорошей скорости, и мы промчались по городу как по волшебно открывшемуся свободному пространству, или мои мысли были настолько отрешёнными в тот момент, что самого времени, проведённого в пути, я будто не за метил.
К счастью, актриса уже была в гримёрке и готовилась к спектаклю. Нам не надо было метаться по городу в поисках новой владелицы жемчужины. Вот она – так же, как это делала из спектакля в спектакль, – рисует себе лицо, надевает личину сходства с персонажем очередного представления. Сидя перед зеркалом, Анаида Адольфовна чертила себе стрелки на веках.
Было видно, она смущена нашим настойчивым желанием увидеть её немедленно.
– Что случилось? – отложив карандаш, с выражением досады на лице обратилась больше ко мне, чем к моим спутникам.
– Не пугайтесь, Анаида Адольфовна, у меня к вам только один вопрос, вернее два, но начнём с первого, – неожиданно для себя взволновавшись, начиная путаться в словах, указывая на жемчужину, лежащую на её туалетном столике рядом с париком, я спросил, – откуда у вас вот эта жемчужина?
– Ах, эта?! Не правда ли, она прекрасна?!
– Она бесподобна, но это – та жемчужина, что вы приобрели у Глеба Максимилиановича?
– Это жемчужина Лиа, – сказал Василий, исключая всякие сомнения на этот счёт.
"Я тоже узнал жемчужину", – пронеслось у меня в голове, но не вырвалось вслух.
– Это моя жемчужина, – надула губки актриса.
– Дело в том, – сказал я, – что Глеб Максимилианович передал вам жемчужину, которая не является его собственностью. А настоящие владельцы требуют её возвратить.
– Очень жаль, – её глаза неожиданно наполнились слезами. – Он мне продал жемчужину, сказав, что она наделена редким свойством – приносить удачу, и это истинно так, я в этом убедилась, так как сразу, как я её приобрела, мне обещали главную роль в новом спектакле, и даже, мне кажется, в моей личной жизни наметились положительные перемены, – смущённо смахнув слезу, сказала она.
– Я… Мы очень сожалеем. Если не секрет, какую сумму вы заплатили за жемчужину?
Анаида Адольфовна схватила жемчужину со стола, сжав её в руке, поднесла руку к сердцу.
– Мы понимаем, вы к ней привязались, вам жаль с ней расставаться, но, может, вот это послужит для вас утешением? – сказал Василий, положив на столик вместо одной жемчужины целое ожерелье из крупного морского жемчуга. Оно было сказочно прекрасно.
Глаза актрисы выразили кратковременное недоумение, а потом засияли восторженным блеском. Она разжала пальцы и протянула жемчужину Василию.
Договорившись с Василием, что сразу после спектакля я приеду к нему, обменявшись прощальным рукопожатием с Эндрю, я побежал в аппаратную – готовиться к спектаклю.
8. И что теперь.?…
События развивались стремительно, не было времени задуматься и до конца осознать ту резкую перемену, что произошла в моей жизни.
Кто я? Каково моё происхождение?
Совсем не давно это не вызывало во мне никаких сомнений: я считал, что я потомственный – пусть не музыкант, но человек, имеющий именно такие корни.
Оказывается, от меня держали в секрете очень многое, но имею ли я право копить в себе возмущение на этот счёт?
Ведь мне не раскрывали всех тайн исключительно из любви ко мне, и это бесспорно…
И что теперь? Как мне называть Василия? Ведь теперь стало ясно, что он мой отец, и фигурка нучу, которая хранила тайну моего происхождения и была моей спутницей с момента моего рождения, переданная моим приёмным родителям, – одно из подтверждений этого. Он мой отец, а Лиа – моя мать, и я наполовину индеец… Просто фантастика…
Мысли как муравьи в муравейнике отчаянно копошились в моём мозгу, но определённость не приходила.