И она осторожно провела пальцем по щеке Карена. Потом взяла его руку и положила себе на грудь.
- Погладь меня! Вот здесь и здесь! И тут тоже немножко… Пойдем вон туда!
Взмахом руки она указала куда-то налево. Карен не понял, куда именно, потому что глаза неожиданно заволокло. Может, собирался разразиться шторм? Но вокруг ни ветерка, и вода спокойно лижет берег волной, нашептывая ему ласковые, обманные слова. Карен встал, покачиваясь на непослушных ногах, и пошел следом за Сонечкой.
Слепые, как все родители, Ашот и Маргарита… Они совершенно ничего не заметили в поведении старшего сына. Только вернувшись вечером, Ашот посоветовал Карену не ходить больше на пляж в полдень.
- Похоже, ты сегодня перегрелся на солнце.
А Маргарита добавила:
- Да, днем слишком жарко. Ты и ел как-то неохотно. Тебе лучше выходить второй раз попозже, к самому вечеру.
И свидания (Карен был послушным сыном) перенесли ближе к закату.
Но эта связь быстро стала тяготить Карена. Пройдя всю лесенку новых ощущений, он вдруг понял, что больше здесь делать нечего. Первый любовный опыт пережит и исчерпан до конца. По просьбе Карена Джангировы неожиданно улетели в Москву, хотя собирались пробыть в Турции еще две недели. Но здоровье старшего сына, который вдруг начал жаловаться на удушье, было важнее всего, да и Левон тоже беспокоил Маргариту.
Беленькая Сонечка канула в вечность. Карен почти не вспоминал о ней и только иногда с усмешкой думал, как просто ему удалось с первого раза обвести вокруг пальца родителей. Очевидно, с ними не будет проблем и в дальнейшем.
Но с Олесей нельзя делать то же самое, что с Соней. Во всяком случае, когда Карен думал об этом, у него становилась мокрой спина, а пальцы рук начинали подрагивать.
- Все мужчины любят и чувствуют спиной! - поучала Сонечка Карена. - Вот смотри, какая у тебя чуткая спинка…
Кажется, она была совершенно права.
Карен не слишком задумывался о своих будущих и возможных отношения с учительницей. Его просто стремительно понесло вперед, и неважно, что там ждет впереди. Сегодня главное - увидеть, как эта женщина выскользнет из машины и пройдет к дому… Перепутанные ветром волосы, развевающаяся юбка, летящая походка на высоких каблуках… И вечер, обнимающий ее нежными темными руками.
В один из первых октябрьских дней Олеся, выйдя из школы, увидела возле своего старенького "москвичонка" ярко-красный "рено" Мэри. Хозяйка стояла возле машины, высокая, в кожаных обтягивающих брюках, сверкая зубами, броскими серьгами, бусами, браслетами… Девочки завистливо оглядывали туалет и фигуру Мэри. Мальчики-старшеклассники и учителя-мужчины, проходя мимо, дарили восторженно-жадные взгляды, и их восхищением она грелась, как яркая змейка на солнце. К ее великому сожалению, Олеся появилась слишком скоро, хотя ждала Мэри именно ее. Мэри тяжело вздохнула и, по-прежнему широко улыбаясь, двинулась к подруге, покачивая на ходу узкими бедрами. Карен, наблюдавший из своего укромного уголка, тоже с удовольствием проследил за походкой и движениями Мэри.
Довольно преуспевающая манекенщица, она недавно попробовала себя, и не без успеха, в качестве фотомодели. Новая победа подняла ее самооценку настолько высоко, что теперь Мэри не видела себе равных на всей планете. Олеся и Мэри дружили с детства точно так же, как когда-то - их матери, которых давно нет на этом свете, а Мэри несколько лет преспокойно спит с Глебом, не размышляя ни о чем. Да и к чему отягощать совесть ненужными угрызениями?
- Я свою совесть берегу, - балагурила Мэри, прожигательница жизни. - Я ее дома оставляю, на полочке, когда ухожу. Чтобы не потерять. Оно надежнее.
Мэри понимала, что Олеся ее любит, хотя иногда совершенно справедливо считает пустоватой и не слишком образованной. Особенно по сравнению с ней, дочерью известного поэта. Но в гордо посаженную ветреную головку Мэри залетали не только глупости. Манекенщицу долго терзала тревога при мысли о том, как отнесется Олеся к связи подружки с Глебом. Хорошо, что Олеся как-то пережила это откровение, однако вряд ли простила подругу до конца. Но вчера Глеб сообщил Мэри, что уходит к какой-то своей новой шлюхе - где он только берет их в таком количестве? - и что Олеся в курсе дела. И Мэри бросилась к ней за помощью.
- А я тут давно тебя жду, - не слишком уверенно и по привычке развязно начала Мэри. - И вот, представляешь, во время уроков, прямо возле школы, подплывает ко мне хмырь болотный в парусиновых штанах и при кепоне. И говорит: "Женщина, хочешь заработать? Плачу в зеленых сколько пожелаешь!"
Она на ходу придумала эту историю и захохотала, откинув назад маленькую кудрявую голову и широко открывая большой рот. Олеся, всегда заражавшаяся смехом подружки, фыркнула. Карен наблюдал за ними из-за угла. В висках у него снова тревожно постукивало, рубашка насквозь промокла.
- Поедем ко мне, - предложила, отсмеявшись, Мэри. - А впрочем, я давно не видела Полинку и соскучилась, так что лучше к тебе. И возьми с собой своего мальчика. Уж больно долго он тебя высматривал! Почти столько же, сколько я.
Олеся вздрогнула и резко обернулась. Понимая, что прятаться бесполезно, Карен вышел из-за угла и остановился в отдалении.
- Ну, что мне с ним делать? - безнадежно пробормотала Олеся. - Ходит и смотрит, смотрит и ходит…
- А разве он умеет только это? - спросила практичная Мэри и тут же добавила. - Попробуй выяснить, может, он справится с чем-нибудь еще? Все всегда надо проверять! Какой красавчик!
Карен чувствовал себя так, словно его при всех раздели. И бросился бежать, забыв о фамильном достоинстве, о гордом имени, которое носил, став в одно мгновение просто пятнадцатилетним влюбленным подростком. Мэри с восхищением цокнула языком ему вслед.
- Как тебе не стыдно! - возмущенно сказала Олеся.
Ей было по-настоящему жалко Карена.
- Он еще ребенок!
- Ребенок! - небрежно передразнила ее Мэри. - Я, девушка, никогда не понимала твоих романтизмов и сентиментализмов. И не строй, пожалуйста, из себя идеалистку, у тебя это всегда плохо получалось. А вообще я приехала к тебе за советом. Твой славный папочка вчера наконец раскололся, и мне удалось вытянуть из него всю правду до последней капли: у него опять новая девка! - Мэри снова цокнула языком. - Силен еще твой папахен! Но как же я, Олеся? У меня полетели тормозные колодки… Я не могу жить без него!
Шаблонная фраза прозвучала столь искренне, а лицо подруги вдруг исказило такое отчаяние, что Олеся, которая сама волком выла от свалившейся на нее непосильной ноши в виде Валерия, Эммы, Карена и всех остальных, взяла себя в руки и твердо заявила:
- Ты все же попробуешь прожить без него! И плачешь теперь от своей дури!
- Ты ошибаешься, - пролепетала Мэри. - Плачут как раз чаще от чужой, а не своей дури.
По ее смуглым щекам текли слезы.
Карен возвратился домой.
- Что так рано сегодня? - обрадовалась мать. - Ну, конечно, тебе нужно хоть немного передохнуть от бесконечных занятий! Тебе звонила какая-то… - она сделала выразительную паузу неодобрения, - Дина Умберг. Сказала, что одноклассница. Это правда?
Маргарита смотрела недоверчиво и испытующе. Карен усмехнулся.
- Да, мама, это правда. Мы с ней вместе учимся. Но ты не тревожься: Дина страшна, как крылатая ракета.
Карен лгал: Дина была прехорошенькая мордашка, слепо и безответно влюбленная в Карена с первого дня его появления в школе. Из кабинета вышел Ашот.
- Ты неточен, - улыбнулся он. - Крылатая ракета очень красива. Она страшна совсем другим, но ты ведь имеешь в виду внешность.
- Ну, значит, папа, Динка ужасна, как автобус, - быстро поменял сравнение Карен.
- Уже точнее, - Ашот оглядывал сына влюбленными глазами. - Хотя…
- Ладно, закончили! - прервала грозящий затянуться диалог Маргарита. - Все ракеты и автобусы оставим на потом.
Просто родители Карена Джангирова недолюбливали всех девочек на свете и подзывать сына к телефону на девичьи голоса особого желания не выражали.
4
Зонт задел низко склонившиеся над тротуаром ветки, и четкий ритм дождя на секунду сломался: сверху обрушился маленький водопад и рванулся по ребрам зонта вниз. Уже с утра низкое серое небо сочилось крупными, тяжелыми каплями, а к вечеру машины скользили с запотевшими изнутри стеклами. За ними расплывались лица, принимая смутные, неясные очертания, как на беглом наброске, сделанном талантливой, но ленивой рукой. Брызги из-под колес летели прямо на стекла нижних этажей. Дома стояли тихие и сосредоточенные. В Москве шли непрерывные дожди поздней осени.
Карен опять стоял в почетном карауле рядом с домом Олеси. Он видел, что сегодня здесь побывала долгоногая манекенщица в ярком оперении, а после ее ухода приехал Глеб, и через короткое время - директор. Вечер был переполнен визитами, как запланированными, так и внеплановыми. Мэри влетела в квартиру совершенно неожиданно.
- Да, да, - затараторила она с порога, - я прекрасно знаю твой монолог заранее: мы только несколько дней назад виделись и обо всем договорились. Но это же абсурд! О чем вообще можно договориться?
- С тобой - ни о чем, - охотно согласилась Олеся.
Подруга не обиделась. Она была незлобивым, незлопамятным человеком.
- По-моему, так просто ни с кем. И если мы два дня назад пришли к какому-то выводу, то он сегодня уже недействителен, потому что нисколько не соответствует моему нынешнему настроению.
- Зависеть от настроения нельзя, - попыталась подискутировать на эту тему Олеся.