Киллер умудрился, выпадая из машины, нажать на спусковой крючок короткоствольного автомата, и пуля прошила его тело. Всяко бывает. В прошлом году на дачу пенсионера КГБ полезли двое грабителей, он выстрелил в них одной пулей — и два трупа. Пуля — дура. А дуракам и дурам закон не писан.
— Говорить будем? — спросил Рыжов.
— С адвокатом… Могу не давать показания, — негромко, с одышкой просипел киллер.
— Излишняя грамота до добра не доводит. — Я склонился над ним. — Кто вам Моджахеда заказал?
— Нет базара, — прохрипел киллер и отвернулся в стену.
— На нет и суда нет, — кивнул я и поболтал трубкой капельницы, от чего киллер встревоженно заерзал на кровати. — Мы тебя без суда…
— Чего? — буркнул киллер. — Да пошел ты, падла!
— Существующая система борьбы с бандитизмом показала свою несостоятельность. Начинаем перестраиваться, — я еще сильнее поболтал капельницей. — Вытащить, что ли?
— Зачем?! — Голос у киллера был слабый, прерывался.
— Не бойся, потом поставлю. Воздух только попадет. Воздушная эмболия. Воздух идет по венам, врывается в сердце, гранатой разрывает его. Смерть мгновенная. И, главное, любой эксперт скажет — несчастный случай на медицинском производстве.
— Ты на пушку не бери…
— Какой слог! — с восхищением произнес я. — В детсаду слышал или на зоне набрался? — Я стал вытаскивать трубку.
— Э… Я заору!
— Да, — я кивнул Асееву. — Подушкой придется прижать.
Асеев усмехнулся и потянул из-под головы бандита подушку.
— Ладно, ладно, мужики, — выдавил киллер. — Будет базар. Не протокольный.
— Ну так говори. Кто заказал?
— Это… Золотозубый.
— Это азер?
— Ну да. Рустам Магомедов.
— Как вы подгадали подкатить именно тогда, когда Моджахед из квартиры вышел?
— Наш человек — кореш Моджахеда. Они встретиться договорились. Недалеко от дома. Таджик вышел, тут мы его…
— А чего Золотозубый с таджиком не поделили?
— Таджик сплавил азеру товар.
— Что за товар?
— «Геру». И люди стали ей травиться.
— И?
— Золотозубый Моджахеду штраф выставил — оно и понятно, у азера самого проблемы из-за товара начались. Таджик отдать деньги отказался. Спрятался. Слушок прошел, что он тоже на Золотозубого заказ выписал, чтобы бабки не отдавать.
— И? — понукал я его.
— Мы нашли Моджахеда. Дело принципа. Еще несколько минут потерзали вопросами, пока киллер не стал тяжело дышать. Я поболтал еще трубкой.
— Оставь, — с мольбой произнес киллер.
— Оставь? Ты мне наврал с три короба, а я оставь? Все, хватит. — Я потянул за трубку.
— Нет! Я правду сказал!
Похоже, он действительно говорил правду. В принципе мог бы наврать нам с три короба, но сейчас он не в том сосоянии, чтобы делать это. Поверим.
— Живи, скотина, — я отпустил трубку. — Сегодня я добрый.
Мы вышли из палаты. В машине Рыжов сказал:
— Хорошо вы его сделали.
— Мне говорили — я создан для сцены, — хмыкнул я.
— Я даже поверил, что ты готов его…
— В принципе готов, — кивнул я. — Опять будет потеха. Следствие, суд. Потом решат, что милиция на этого подонка наговаривает, он выйдет, получит новый заказ. И кого-то опять угрохает. Вся система правоохранительная гнилая. Она не работает.
— Не работает, — кивнул Рыжов.
— Топить их в реке, сволочей, надо, — кивнул Асеев. — Закона они не боятся. Они ничего не боятся, кроме силы.
— Кубик воздуха — и все проблемы, — поддакнул я.
— Все, мужики, так можно много до чего договориться, — отрезал Рыжов.
— Главное мы узнали, — сказал Асеев. — Порченый героин идет от таджика.
— И все равно — слишком много неясного, — покачал я головой. — Слишком много…
Дело потихоньку стопорилось. Знали мы уже немало. Но что со всем этим делать? Моджахед исчез. Золотозубый исчез.