Прицелилась, развернулась, молча закатила ему оплеуху.
— А ты откуда знаешь, сволочь? — послышался ее разъяренный вопль…
— Все, поехали, — Арнольд упал на сиденье. — Больше ничего интересного.
Я наддал газу и осуждающе произнес:
— Совсем вести себя не умеешь.
— Да ты что. Тут такое кипение жизни и страстей, — Арнольд растянулся вальяжно и задымил сигаретой.
— Вон дом, там жил Мартын, — сказал Галицын, тыкая в шестнадцатиэтажную башню.
— Кто? — спросил Арнольд.
— Чего, не помнишь? Наркош выпустился из тюряги, продал дедушкину квартиру за двадцать тысяч баксов, все деньги вложил в метадон и на радостях накололся до смерти.
— Что за жизнь, в каждом втором доме свой барыга, — вздохнул Арнольд.
— Молодняк выбирает чистый героин. Маде ин Афганистан. Фирма. Скоро его легализуют — и все будет в порядке, — успокоил Галицын.
Мой взгляд скользнул по улице. И профессионально выявил знакомую морду.
— Вон, смотрите, братва, младший Мыш, — я немного сбросил скорость.
В этом районе жили три брата Мыша. Старшего мы год назад посадили за наркоту. Среднего за то же самое грохнули конкуренты. По дороге легко двигался младший Мыш — он теперь сам торгует.
— Пригласим в машину на беседу? — спросил Князь.
— А на фига козе баян? — с ленцой осведомился Арнольд.
— Проверим, — сказал Галицын.
— Вряд ли у него в кармане наркота. Слишком легко идет, — заметил Арнольд.
— Хоть рожу намылим, — мечтательно вздохнул Галицын. Он обожал мылить наркоманом рожу. Этим он вымещал скопившиеся эмоции отчаяния и осознания невозможности переловить хоть сколь значительную их часть.
— А ну его, — сказал я.
Опер смотрит на город другими глазами. С каждым местом в этом районе у нас связаны воспоминания — где-то кого-то мы задерживали, где-то кого-то не смогли задержать. Тут барыжья хата, дальше — притон, а вон в том доме винт варили. Та морда — наркоман. Тот — завязал временно. На досуге мы можем устраивать экскурсии для гостей города по знаменитым наркотическим местам. Скорее всего экскурсия пользовалась бы популярностью. А если бы еще с дегустацией…
— А за пятнадцать баксов можно с той «герлой» было бы, — задумчиво произнес Арнольд.
— Окстись, — воскликнул Князь.
— А тебе вообще не понять, — махнул рукой Арнольд. — Ты человек женатый. А может, с той «герлой» у нас любовь с первого взгляда?
— Арнольд, ты же тоже женатый.
— Любви у меня гораздо больше, чем втискивается в штамп в паспорте. Понимать надо. Останови у ларька. Пива хочу.
— Надоел ты, зараза, — я рванул машину вперед.
— Шеф, в общество трезвенников записался? — осуждающе произнес Арнольд.
— У нас мероприятия, — буркнул я. — Не забыл?
— Не-а.
— Перебьешься… Вон дядя Ася, — кивнул я, увидев наш служебный «жигуль» напротив троллейбусного парка. Рок прохаживался около телефонной будки, сгорбившись и оглядываясь по сторонам. Асеев сидел за рулем.
Я остановился дверь к двери с «жигулем».
— Ну чего? — спросил я. — Рок прозвонился?
— Да, — кивнул Асеев. — Барыга сказал, что в полпятого на свою обычную точку выдвинется.
— За девяностой школой?
— Да. Он там постоянно торгует.
— Не только он… Значит, у нас еще полчаса, — сказал я.
— Во-во, времени полно, — Арнольд выскочил из машины и направился в сторону ларька.
— Неисправим, — покачал Асеев головой.
— Загремит в дурку по этому делу, — вздохнул я. Арнольд в последнее время со спиртным перебирал все больше. Романов как-то в шутку сказал, что ему пора кодироваться, а два дня назад сказал это уже не в шутливой форме. Контактное время приближалось.
— Пошли, — сказал я, кинув взгляд на часы. Я поставил машину на противоугонку. И мы углубились во дворы. Главное, рассредоточиться и не мозолить глаза.