***
Утром Анна проснулась от какого-то постороннего шума. Она тревожно приподняла голову от подушки, прислушиваясь, но тут же вспомнила, что не одна в доме, и спокойно откинулась снова. Долго лежать она не стала. Раз Адам проснулся, нужно и ей вставать и играть роль благодарной и приличной хозяйки. Если уж вытащила своего архитектора среди ночи из постели, то хотя бы нужно накормить его хорошим завтраком.
Анна торопливо оделась, стянула волосы в хвост, умылась, и поспешила на кухню, но увидела, что опоздала.
– Доброе утро, пани хозяйка, – улыбнулся ей Адам, колдуя у плиты. – Что с чехом не делай, а он все равно проснется в пять утра. Ну, максимум, в шесть. Вот такая национальная традиция.
Анна смутилась и растерялась.
– Извини, я хотела сама… хотя бы как маленькое извинение за бессонную ночь приготовить тебе завтрак… А который сейчас час?
– Сейчас без четверти шесть. И ничего страшного, если сегодня едой нас обеспечу я. Хотя, продукты, собственно говоря, твои. Но мы ведь, возможно, не в последний раз с тобой вместе завтракаем, а? Мало ли кто у тебя тут еще поселится? – весело сказал Адам и подмигнул ей.
– Перестань, Адам, не подкалывай. Прости, пожалуйста, вчера я сделала глупость, каюсь, но этого больше не повторится. Не такая я уж и трусиха обычно.
– Да ладно тебе, – примирительно сказал Адам, – ничего страшного. И хватит тебе уже прощения просить. С каждым может случиться. Ты – женщина. Это нормально, что ты можешь чего-то бояться. Я тоже боюсь.
– Ты? А чего можешь испугаться ты?
– Да много чего… Ладно, давай, ешь, – сказал он, меняя тему, – а то скоро мои рабочие приедут, и мне нужно будет приступать к своим непосредственным обязанностям. Я ведь архитектор, а не сторож, ты не забыла?
Он поставил перед ней на стол тарелку с гигантской порцией яичницы с колбасой. Вторую такую же поставил напротив себя, разложил приборы, достал из хлебницы плетеную корзинку с рогаликами.
– Это все мне? – изумилась Анна. – Да мне столько и за три дня не осилить.
– Ничего, – невозмутимо ответил Адам, уже приступив к еде, – не волнуйся, если оставишь, позовем твою соседку по дому. Она доест. Не всегда же ей в мусоре ковыряться.
– Нет уж, – засмеялась Анна, – в таком случае я лопну, но съем все сама. А соседка моя пусть переселяется отсюда.
Адам с улыбкой кивнул и приналег на еду. Он ел так аппетитно, вкусно, со смаком, что Анна действительно, к собственному удивлению, глядя на него, одолела почти полную порцию.
– Ну, вот, а говорила, что на три дня, – удовлетворенно сказал Адам, и назидательно добавил, – Есть тоже нужно уметь. Кто хорошо кушает, тот хорошо и работает.
– Да, с тобой за одним столом трудно остаться голодной.
Он обстоятельно макнул последний кусочек хлеба в желтый глазок и отправил себе в рот. Следом подцепил на вилку и сам глазок.
– А ты выглядишь сегодня намного лучше, чем вчера вечером, Ани, – сказал он, с прищуром глядя на хозяйку дома. – Но прическа не такая интересная, нет травинок, веточек и этих… как его… паучков.
– Адам прекрати, не нарывайся, – предупредила Анна, с трудом сдерживая улыбку. – Вот получил бы ты вчера по голове граблями, тогда бы тебе не было так смешно. Уже вряд ли вспомнил мою прическу.
– Матерь Божья! Я? Граблями? За что это? – удивился Адам.
– Не ожидала, что ты так быстро приедешь. Думала, что это сообщник того, кто в доме. Вот и хотела защищаться.
– Да, а как я мог не приехать быстро? Ты так рыдала в трубку, что я не знал, что и думать.
– Я не рыдала, я молчала, – поправила его Анна.
– Да уж, конечно! Ты так молчала, что лучше бы рыдала, – засмеялся Адам. – Что тут можно было сделать? Я почувствовал себя Джеймсом Бондом. Понял, что нужно срочно спасать женщину… и мир заодно…
Они хохотали уже вместе, до слез, хватаясь за животы, успокаиваясь и снова прыская от смеха, как только их взгляды встречались.
Покончив с едой, он поднялся и принялся щеткой на длинной ручке мыть тарелки в раковине.
Она удивленно посмотрела на него, но промолчала. В свою очередь, поднялась, достала с полки две чашки и включила кофеварку.
– А где, кстати, твои очки? – спросил Адам, обернувшись к Анне. – Ни вчера, ни сегодня я их на тебе не видел. Потеряла что ли?
– Да, потеряла где-то на клумбе.
– Непорядок. Нужно их найти. А то, как же ты будешь работать.
– Ну и пусть, это ерунда, я и без них могу, – отмахнулась она, ставя на стол дымящиеся чашки с ароматным кофе.
– Ты без них хорошо видишь? Тогда зачем же ты их носишь? Это же совсем неудобно, – удивился он.
– Ну-у, в общем… для солидности что ли. Молоко будешь? – Он отрицательно мотнул головой в ответ. – Я тоже, пожалуй, не буду… Привыкла я к очкам уже. Мне в них хорошо, спокойно, – сказала Анна и почему-то смутилась, точно проговорилась о чем-то личном.
Адам покачал головой, сел напротив нее, и грустно сказал:
– Как мало тебе нужно для спокойствия, Ани. Всего два обычных кусочка стекла… Когда ты заканчиваешь свою книгу?
– Уже закончила, отвезла вчера диск с текстом в Прагу. Ее будут печатать сразу на русском и на чешском.
– Здорово. И что дальше? Теперь будешь писать что-то новое или отдохнешь?
– Не знаю пока… Мой издатель хочет, чтобы я поехала в тур по разным странам и городам, встречалась с читателями, давала интервью, автографы… Ну, все как обычно…
– А ты?.. Ты не хочешь?
– Нет… Я бы хотела пожить здесь, гулять в парке, собирать яблоки в саду, любоваться домом, который ты сделал… Если бы не ты, я бы ни за что не справилась. И вообще, я должна тебе сказать огромное спасибо за все, Адам. И особенно за то… за то, что я могла тебе позвонить вчера, когда мне было страшно…
Адам вздрогнул, взгляд его посерьезнел и напрягся. Он нервно скомкал в руках салфетку, словно борясь со своими мыслями, и, когда заговорил, она не узнала его голос, так он волновался.
– Ани, я должен… Мне нужно тебе что-то сказать… очень важное… не знаю, поймешь ли ты меня?..
– Что, Адам? Говори… я слушаю тебя.
В этот момент внизу, под окнами, раздался звук клаксона, и загомонили строители, выгружаясь из своего фургончика.
Лицо Адама побледнело. Он резко встал.
– Ани, думаю, что другим не следует знать, что я ночевал здесь сегодня. Твоя репутация… Пусть ни у кого не будет повода для дурных мыслей. Это лучше для тебя, – сказал он.
– Мне все равно, – сказала Анна, – каждый может думать в меру своей испорченности.
– Как скажешь, – кивнул он, и одним глотком допив кофе, быстро вышел.
Начался привычный рабочий день. Строительные леса остались еще только с южной стороны фасада, но скоро и их разберут и дом предстанет во всей своей красе. Анна и сама не знала, рада она тому, что работы закончатся, или не рада. Во всяком случае, ей придется заново учиться быть одной. Она допила кофе и вымыла чашки. Потом взяла лейку, и пошла поливать цветы на балконе, ведь "мы ответственны за тех, кого приручаем"…
– …Нет, это нормально, что тридцатилетний парень не ночует дома, и я бы слова не сказал, но почему ты здесь? У нее, Адамек? Разве тебе чешских девушек мало? – раздраженно говорил отец Адама.
Анна замерла с лейкой в руке, боясь пошевелиться. Судя по всему, под балконом шел непростой семейный разговор, и она теперь не знала, как тихонько уйти, не выдав своего присутствия.
– Я ночевал дома, папа, мы же с тобой вместе ужинали. Ты разве забыл? – утверждал Адам.
– Не мели чепуху, сынок. Это своим рабочим ты можешь говорить всякую ерунду про слуховые окна и ветки, достающие до крыши. Ты ночевал тут. Ведь так?
– Хорошо, папа, да, я ночевал тут, но это ничего не означает. В дом забралась ласка, напугала Ани и она позвонила мне. Это что, по-твоему, преступление?
– Нет, это как раз не преступление. Но ты врешь отцу и не краснеешь… Поумнее ничего выдумать не мог? Да кто же испугается маленького зверька? Он и сам кого угодно боится, даже ребенка, а не то, что взрослого человека. Придумал тоже… Я ведь все вижу, не слепой, вижу, как ты на нее смотришь, как называешь… Это твое "Ани" думаешь ни о чем не говорит?.. Зачем она тебе сдалась, Адам? Ну зачем, скажи на милость? Оставь ее, она тебе не пара. Найди себе молодую девушку, кровь с молоком, ядреную, голосистую. Такую, что родит тебе много здоровых детей. А к чему тебе старая жена? Да еще иностранка…. Она же, как сухая ветка. Что у тебя с ней может быть общего?
– Пап, про ласку я сказал тебе чистую правду, но ты можешь не верить. Это твое право. Что касается Ани… это мое дело… Если я на что-то решусь, то не стану у тебя на это спрашивать разрешения, уж прости. Мне тридцать три года и, думаю, я сам в состоянии разобраться со своей жизнью.
– Дурак! Не смотря на все твои дипломы полный дурак! Хочешь повторить путь своего дяди Иржи? В неполных шестьдесят сидит один, как пень – ни жены, ни детей, ни внуков! А ведь тоже влюбился в русскую, жену офицера, еще при советах, да так и не женился. Двадцать пять лет все ее ждал. И что в результате? В результате род твоей матери так и засох на нем. И ты так хочешь? Да? Не бывать этому! Я запрещаю тебе! Не смей, слышишь!
– Па, я твой сын, но жизнь – моя. И решение я приму самостоятельно.
– Какое решение? Ты уже принял одно решение, с Марушкой расстался. А чем она тебе не угодила? Отличная девушка, – здоровая, веселая, красивая. И что теперь дальше? Жениться на этой? Я не допущу такого безумия!
– Что ты сделаешь? Закроешь меня в подвале?