74
Вспоротые, выпотрошенные недра Карагана, согревавшие царство безбожников Чёрным Солнцем… Ядерные тайны. Лагерные да шахтёрские расхожие предания,
и охота же Цахилганову перекатывать всё это в своей памяти так и сяк,
живучи они, как сорный караганник,
растущий на отработанных отвалах шахт,
- кустарник - сок - которого - чёрен…
"Кара-кан" - "чёрная кровь"…
- Ну-ну. Складно врёшь, Дула Патрикеич, - рассматривал умственную свою конструкцию Цахилганов и щурился: занятно получалось. - И кто же код этот сбил? Код самоликвидации лаборатории, занимавшейся программами вселенского научного масштаба? Да ещё - в структуре госбезопасности СССР…
- А ты думаешь, за Лаврентий Павлычем слежки не было? - надменно заметил старик. - Я не знаю, конечно, но думаю: Иосиф Виссарионыч и… сбил.
- Да как же он мог - после смерти своей - сбить?
- А может, его человек верный - код этот сбил, потом? И, может, даже знал ты, сынок, этого человека?…
Цахилганов напряг память - и утонул в ней, будто в ночной воде. В которой не видно ни зги.
- Хотя - нет, - бубнил старик. - До сего часа ты его не знаешь и знать не можешь,
где тебе…
75
Ну, пошёл петлять, старичище.
- Вот, ищут по сю пору: где приказ по автоматической ликвидации нарушен был, - продолжал Патрикеич неохотно. - На центральном пункте одна-то лампочка в Москве - не мигнула, вроде. При самоликвидации системы…
- Какой такой системы?
Старик вопроса будто не услышал, а продолжал уводить Цахилганова от прямого ответа куда-то в сторону,
- старый - энкавэдэшный - трёхглазый - хрыч.
- …Только не обнаружится она, лаборатория эта невзорванная с секретными-то открытиями, до нужного часа! Если и уцелела такая. Обнаружилась бы если - тогда и стрелять бы в них, в нынешних-то врагов родного народа и страны, не понадобилось! Тайная чистка - она ведь быстро бы прошла. Незаметно. Такая чистка чистая по всей земле, что - ууууу!.. Смотря, конечно, в какие руки попадёт лаборатория. А может, и ни в чьи она не попадёт! Там видно будет.
- Так, система-то как называлась? Ты знал? Или нет? Что ты тянешь кота за хвост? Ну, понагнал туману…
Старик снова затомился.
- Система? - вдруг встрепенулся он. - Это которая? А, ну да,
- по - разработке - неуловимых - способов - и - средств - против - врагов - страны - по - научному - использованию - природных - явлений - в - целях - государственной - безопасности - на - молекулярном - уровне - и - на - уровне - геокосмическом -
была тогда вроде… система одна, которая в устном только обиходе и обозначалась. Та ли, не та ли? Кто ж её знает… Забыл, калёно железо! Начисто забыл. Я - кто? Страж, да и всё!
Вечный страж я, недрёманное око. Так ведь ты меня обзывал, отпрыск?..
И тут присутствие старика в палате стало ослабевать, истаивать, пропадать. Зато шумы иных миров возникли и усилились непомерно.
Они, похожие на радиопомехи,
заполнили треском
всё пространство.
76
Однако вскоре, сквозь шум, начал пробиваться удалённый, тусклый голос Патрикеича:
- "Ослябя", что ли? Так, вроде, систему сам товарищ Сталин назвал, ещё при проектировании. А вообще-то - не помню я… "Особо Секретные Лаборатории Ядер и Биогеокосмических Явлений"… Слыхал ты словцо такое от главного начальника моего - от батюшки-то? От Константин Константиныча Цахилганова? "Ослябя"?.. То-то, что нет… Эх, вы - "Чижевский! Чижевский!". А что, разве он один у нас, такой-то, сидел? А по всем-то лагерям сколько их находилось? И Чижевских, и Войно-Ясенецких, и других, имён своих не оставивших? Мы их собирали в кучку, мыслителей. Охраняли. Их дело было - работать, а наше…
- Железным жезлом их пасти,
- от - греха - учёной - гордыни - избавляя - всегда-то - препятствующей - в - продвижении - человека - к - истине -
слыхали мы про ваши благодеянья. Как же-с, понимаем, не прид-урки, - смеялся Цахилганов.
- Урки - не урки, а лагерная пыль - она много толкового придумала, перед тем, как развеяться на караганских-то наших ветрах…
Цахилганов задумался. И кивнул печально:
- Да, скоро опять пойдут они гулять над степью - чёрные, неспокойные пыльные смерчи. А вот белые световые столбы мученичества, восходящие, будто бы, к небу - эти не видны ни мне, ни тебе, Патрикеич… Отчего это в Карагане пространство так аукается с душой,
а душа - с пространством?
Здесь…
- в - самом - центре - Евразии - где - умирает - Любовь -
будто попадаешь в сильнейшие вибрации Вселенной? А?.. Магнитные вихри информации разгулялись отчего-то, спасу нет… А глаза-то у меня, и в самом деле, нехороши. Режет что-то глаза, и всё тут…
У сына полковника Цахилганова.
Словно от невидимой пыли.
- Дула, где ты? Что притих, железная тяпка?
77
Старик, кажется, заплакал где-то вдалеке
- от - сложного - своего - и - великого - чувства -
потому что долгое время ничего,
кроме слабых всхлипов,
не раздавалось в палате.
- …Нет, не понять никому, через что мы с товарищем полковником Цахилгановым прошли! - решительно выдохнул Дула Патрикеич. - Ты думаешь, почему ему генерала не присвоили, Константин Константинычу? Может, по причине высшей государственной верности - в звании твоему отцу отказали!.. А это, сынок, заслужить надо, такой отказ. Он выше любого ордена - отказ-то такой…
- Бред! Бред. Всё - бред! - решительно замотал головой Цахилганов. - Солнце безумствует. Солнце безумствует. Да: не искусственное - живое Солнце. Настоящее. Оно… бунтует.
- Только то, что слыхал ты, забыл ты уже! - спохватившись, трусливо принялся внушать Патрикеич откуда-то издали. - Забыл! Не знаешь ты ничего.
- Ещё такого знания мне не хватало! Бредового, странного, непрочного и… прочего…
Прочь его… Прочь его…
- Вот и правильно. И ладно. Пока здесь точку поставим. А там уж… Да, большая работа впереди предполагается, калёно железо, - забормотал Дула Патрикеич, находясь в своём глубоком, будто колодец, стариковском предчувствии. - Ууууу, прополка пойдёт… Бурьяну-то сколько наросло. Всё живое бурьян забил! Напрочь. Так, что и здоровый побег иной испаскудится, искривится, как последняя сволочь, чтобы прорасти ему сквозь это непотребство. Возможности никакой уже нету ему, считай, расти - здоровому…
78
Теперь они мирно помолчали вдвоём.
- Патрикеич? Лет-то тебе сколько?
- А что такое?.. - обиделся старик. - Сколько лет есть, все мои… Раньше время в могилку никто не спрыгнет. Хочешь - не хочешь, а - живи! Если надо это зачем-то. А что такое?!.
Впрочем, задиристый тон Патрикеича тут же сменился на самый унылый.
- Приказа мне такого - помереть - Константин Константиныч Цахилганов не оставил, - расслабленно пожаловался вдруг старик и всхлипнул. - Сам на тот свет ушёл досрочно, калёно железо, а меня без приказа, одного, на свете оставил: справляйся, как знаешь… Вот я и живу. Потому как кругом шешнадцать - не бывает… И ты - живи! Разбирайся. А то давно устал я. В одиночку-то кумекать. Замучился я знанье это терпеть, без всякого нужного примененья. А передать сведенье наше кому попало − не могу: права такого не имею… Скорей разбирайся: время пришло. Торопись ты, пока я… Я ведь тоже - не железный! Устал…
Побуждает - Цахилганова - старик - к - чему-то - побуждает - а - к - какому - действию - непонятно.
Дула бубнил ещё что-то, временами - несуразное:
- …А я, старый пень, всё не понимал, отчего сынок-то у Константин Константиныча так поздно народился? А оно - вон для чего: для нужного часа, когда сроки выйдут… Только тяжко мне это знанье на себе в особо секретном режиме по жизни волочь,
пока сынок его беспутный умом доспеет,
тяжко - одному. А переложить не на кого… Пока знанье это в надёжные руки не передам, нельзя мне помереть. Как колдуну какому-нибудь - нельзя… Только рук надёжных всё нет и нет, а твои пока что никуда не годны… Самая важная работа моя, она у меня вся впереди! Хочешь - верь, хочешь - не верь, только без помощника,
- без - электронщика - значит -
мне туда идти никак невозможно. Вот!
- Зарапортовался ты, Патрикеич. Ахинею понёс… А откуда ты со мной говоришь? Из Раздолинки, что ли?
- А то! - гордо ответствовал старик. - Мне с рабочего места без дела двигаться нельзя. Мой пост - он тут. Пожизненный, калёно железо.