Посмотрев по сторонам, я увидел, что и другие посетители "Контрабаса" чему-то удивляются, что-то ищут вверху, на потолке, показывают туда пальцами…
Потолок в "Контрабасе" всегда был в каких-то потёках, стены - в чёрных смугах… Типа плесень… На самом деле такой стиль… Рустикаль-Industrial, Einstürzende Neubauten, что-то в таком духе…
Поэтому не сразу стало понятно, что потолок протекает по-настоящему…
Когда же это стало понятно, сам факт капели вызвал тут и там приступы невероятного веселья, в том числе и по ту сторону стойки…
Тони заворковал, как голубь: "Всё, ко мне не обращайтесь, каждому льётся и так то, что он хочет!.."
Но потом он покинул стойку, вышел во двор, скрылся из виду… Какое-то время он отсутствовал, а когда вернулся, подошёл ко мне и сказал:
- Слушай, Йенс, у тебя же наверняка есть ключ от квартиры Дженни?
- Нет, - сказал я, - я забыл ключ в квартире.
- Может, съездишь?
- Да нет, в её квартире. Когда она уезжала. Она не могла нас залить, потому что её там нет… Это кто-то из соседей сверху…
- Потому что её нет, - повторил Тони. - А почему её нет?
- Потому что она в Альгое, у родителей…
- Ты уверен? По-моему, я видел её вчера… Она была с одним типом, странным таким…
Тони снова исчез на какое-то время, вернувшись, он сказал, что в квартире над Дженни сухо - хозяйка открыла дверь…
После чего мы стали спорить, вызывать ли полицию, или выбивать дверь в комнатушку Дженни плечом…
Пока сидевший в уголке Маркус не встал и не подошёл к нам…
- Я работал в Schlüßeldienst, пойдём, посмотрим, чего там…
Замок у Дженни оказался очень простым, как будто вообще не существующим…
Зато старая замызганная дверь была, оказывается, удивительно герметичной…
Только после того как Маркус открыл её, под ноги нам хлынула вода…
В детстве Дженни плавала в озере - со спасательным кругом… Тогда он был настоящий - круг - резиновый, надувной… И когда она перевернулась… Вверх тормашками… Как те лебеди в Штанбергерзее…
И она не смогла перевернуться обратно, с головы на ноги… Круг не пускал… Он держал Дженни мёртвой хваткой - вниз головой…
Когда она мне это рассказала, я увидел это так же ясно, как если бы был тогда рядом…
Маленькие ножки, болтающиеся над жёлтым резиновым кругом…
Когда её вытащили, в лёгких у неё уже была вода…
Но её оттуда выкачали - воду…
А волна, выплеснувшаяся теперь из-за двери её квартиры… была поначалу по щиколотку… Но потом захлестнула меня с головой… Так мне, по крайней мере, показалось, причём в тот момент это ещё были не слёзы…
Мы прошли вброд в ванную, всюду плавали книжки, салфетки, над водой возвышались островки сваленной в кучи одежды…
Дженни сидела, склонив голову набок, длинные и какие-то в этот момент… Особенно иссиня-чёрные… волосы её были в воде… Но не в ванне - как она сама, а в воде, которая залила пол, и, собственно, это мы и увидели, над водой была только её голова, вместе с волосами она соединяла водные континиумы…
При этом Дженни не дышала - как будто всё теперь было наоборот, и она не могла покинуть этот topsyturvidom… А на полу, или точнее над полом - в воде, которая залила пол, плавал жёлтый резиновый утёнок с синей надписью "I love You" на боку…
В полиции меня допрашивали как свидетеля. Не было и намёка на то, что они хотят превратить меня в обвиняемого.
Кроме того, они вообще не спешили классифицировать эту смерть как насильственную…
В крови Дженни… Или где там ещё, в ногтях, волосах… Нигде не обнаружили запрещённых молекул…
Зато вычитали из её истории болезни то, что я знал…
И то, что я не знал, - про "мерцательную аритмию"…
Которую баллончик, закатившийся под ванну, мог только усилить…
Хотя он туда давно уже закатился - Дженни не могла его найти месяц назад - и махнула рукой, в последнее время приступов почти не было…
И, насколько я знаю, точная картина её смерти осталась до конца не ясной…
Но я думаю, что если бы я начал рассказывать о своём подозрении… Я мог бы запросто превратиться в обвиняемого… Которого потом признали бы ограниченно вменяемым… То есть в вину ему бы всё это вменили, то есть мне, но посадили бы не в тюрьму, а, скорее всего, в психушку… Я почти что услышал - внутри себя - всю цепочку… Слово за слово они вытянули бы из меня всё, что я знал… Если бы я только произнёс одно-единственное слово…
Много раз губы мои уже открывались, чтобы сложиться в это "у-у-у…".
Кажется, вот что меня удержало… Я вспомнил, как на моём месте был сам Уртюп, и какова была моя реакция, когда он сказал: "За мной гонятся негры…".
Вот точно так же реагировали бы в полиции, если бы я сказал: "За мной гонится Уртюп. Он задушил Дженни…".
Тот, которого я видел на Домагштрассе… Но видел ли я? Я помню отчётливо только то, как я стоял перед раковиной с мастихином в руке и чувствовал, что сейчас из чёрных дырочек стока может появиться Уртюп…
Может быть, он и схватил Дженни за шиворот в ванной… Как он туда попал? В ванне могут рождаться "водяные монстры", о которых рассказала нам госпожа Воронофф…
Но я ничего этого не сказал полицейским, вообще ничего… Хотя явственно представлял себе, что произошло на самом деле… Как Уртюп окунул голову Дженни в воду и там держал…
Или всё-таки это безличная сила? Волна, кочующая по водопроводной системе… И входящая иногда в резонанс с чьим-то кровообращением…
Я поехал к Каменному Мосту, рылся в тряпье, лежавшем на сгнившем матрасе у самой стенки, у свода моста… Потом купил в ларьке три чёрных банки с газированным Jack Daniels и час просидел под мостом в разодранном красном кресле Уртюпа, глядя на убегающую воду…
А на следующий день я решил зайти к Морицу…
Впервые в этот дом меня завёл Ахим, ещё в детстве, он дружил со скульптором с незапамятных времён… Мориц лет на пятнадцать его старше, познакомились они в горах, Ахим его при этом не то чтобы спас, но… в общем, подстраховал в нужный момент…
Ворота у Морица как бы на таких самолётных колёсах, шасси, да и в этот раз они разъехались через несколько минут после того, как я позвонил… Я слышал голоса, звуки губной гармошки…
Когда я позвонил, губная гармошка сразу смолкла…
В течение той минуты, которую Мориц смотрел на меня - так, как будто видел впервые, - я чувствовал, как бегут мурашки…
Я не могу сказать, что у старика такой уж тяжёлый взгляд… Скорее, затуманенный он был в тот момент…
Но даже секундное его неузнавание меня… меня… Перебило у меня всякую охоту… Допытываться у него, кто стоял за воротами в последний его день рожденья, Уртюп, король, краут, Волькенкраут или…
"Настоящее и прошедшее, вероятно, наступят в будущем, Как будущее наступало в прошедшем…" - мелькнуло в голове…
Как-то перехотелось мне спрашивать… Не буду я сейчас вдаваться в эти подробности… Это же не отчёт…
- Я знаю, что случилось с твоей подругой, - сказал Мориц. - Проходи, если хочешь, у меня гости, но ты не помешаешь…
Я зашёл за ворота и увидел, что запущенный сад Морица вдруг заиграл какими-то новыми красками… В буквальном смысле: тут и там среди деревьев были ярко-синие, белые и жёлтые полоски… Ромбики, кубики, кружочки…
Мориц выставил в сад свои новые скульптуры… Крашеные, из дерева, ему надоело лить из металла улитки… При этом я всегда - сколько я знаю Морица - думал, что его скульптуры - продолжение его сада… Так же точно эти загогулины растут сами по себе - не спрашивай зачем (ведь и самого по себе Морица Ахим назвал "пикассоидным стариком" - и был в чём-то прав)…
Так что выходу скульптур в сад я как раз не удивился…
Только в голове мелькнули растущие на экране во всех направлениях дигитальные побеги, такой раньше был скринсейвер у моего компьютера…
Впрочем, я вспомнил, что когда он у меня впервые появился (разноцветные побеги, которые, ветвясь и разрастаясь, заполняют постепенно весь экран), я вспомнил про сад Морица…
Всё сходится в этом саду, подумал я, всё распускается… Карандаш вырастет, если посадить… Так что не надо им и рисовать, просто в землю воткнуть и всё…
А потому что сад Морица - полное пространство… Так же, как дом бывает - полная чаша, сад бывает - пространством… Пространство же называется полным, как известно, если в каждой его точке существует сходимость…
Старик сказал, что накануне у него в саду была большая сходка…
Он устроил вернисаж, на котором присутствовал сам обербургомистр…
А также некоторые всемогущие кураторы…
- Той-той-той, - сказал я, постучав по живому дереву, - той-той-той…
Какие-то сидели за столом под огромным платаном две-три непонятные дамы, вроде бы я раньше их и не видел… Так что это во всяком случае не было полное собрание женщин Морица - как я подумал было в первый момент (где-то на заднем плане моего внутреннего экрана мелькнул кадр из фильма: Берт Брехт сидел за длинным столом со всеми своими… Хотя тоже, впрочем, не со всеми, конечно… Я представляю, какой бы это был тогда стол, хе-хе… Но, по крайней мере, с восемью, что ли, своими женщинами), когда увидел, как Мориц сидит в центре композиции, положив ладони выпрямленных рук на белую скатерть…
Потом он поднял бокал и предложил выпить за Бетховена… Ну мы все и выпили, вай нот…
Вино было замечательным, Морицу его специально привозят из Прованса…