- И не в плане, - разъяснил я.
- В престиже, - подъелдыкнул Валерка.
- В почине, чтобы прославиться на всю страну. - И Эдик туда же.
- Бесплатных починов не бывает, - не согласился Матвеич.
- В буфете селедкой торгуют. - Тезка мой Николай не остался в стороне от разговора.
Подначили меня и глядят, чем буду крыть. Ну, думаю, тоже крючок закину:
- Все дело, ребята, в правильном притыке второй сущности к первой. Ну?
5
К своему дому теперь я подходил с какой-то пришибленностью. Укористые глаза жены, Генка молчащий…
В передней Мария чуть не придавила меня к стенке. Сама пунцовая, шепчет про какого-то гостя, который якобы сидит в комнате. Ну, я зачесал две волосинки на третью. И вошел.
Чай пила небольшая беленькая дамочка, которую я никогда не видел, но сразу узнал, поскольку чистая копия Весты-невесты.
- Коля, познакомься, это Лидия Аркадьевна…
Какие уж тут поскоки, коли родственниками станем. Я протянул руку и поприветствовал ее по-свойски:
- Будем знакомы, сватья. Николай я, Фадеич.
Женщина она симпатичная, лет сорока пяти. Все в ней мелкое - губки, носик, колечки белесых волосиков, - а вот глаза большущие, будто чужие, ей-богу, величиной с наручные часы, и серые с голубоватым подсветом.
- Давно бы пора познакомиться. - Она улыбнулась своими губками очень приятно.
- А коли пора, то давай, мать, полноценный обед, - предложил я Марии.
- Спасибо, Николай Фадеич, я сыта.
- Лидия Аркадьевна, все недомогания от недоедания.
- Это он шутит, - перевела Мария.
Гостья, а теперь наша сватья, глядит на меня проницательно - Марию, видать, она уже рассмотрела. Под этим ее взглядом налил я себе чаю.
- А Геннадий дома? - поинтересовалась она.
- Ушел, Лидия Аркадьевна. - Мария ответила поспешно, будто виновата в чем.
- Нет ни кота, ни кошечки, - уравновесил я спокойно.
- Какого… кота? - вроде бы не поняла она.
- Жених - это кот в мешке, а невеста - приблудная кошечка.
Гостья, то есть будущая сватья, глядит на меня с большим интересом, но чувствую, что слова мои проскользнули мимо.
- Коля, говори проще, - посоветовала Мария.
- Хочу этим сказать, Лидия Аркадьевна, что ни вы жениха, ни мы невесты толком не знаем.
- Николай Фадеич, лишь бы они друг друга знали.
- Знакомы-то всего полгода, - вздохнула Мария. - Будут ли жить-то…
- А мы сейчас это очень просто узнаем… Лидия Аркадьевна, сколько вы состоите в браке?
- Уже двадцать два года.
- Мы с Марией еще побольше. И дети наши пойдут по той же тропке.
- Современная молодежь живет своим умом, Николай Фадеич.
- А вы слыхали, Лидия Аркадьевна, пословицу про яблочко и яблоньку?
- Ее все знают.
- Знают, что яблочко от яблоньки недалеко падает, да не все знают, что оно падает так близко.
Одета Аркадьевна во все новое, привлекательное. На ней костюмчик шерстяной, ручной вязки, а грудка замшевая. Под ним кофточка воздушная - дунь, она и взовьется до полного оголения. Сапожки чистые, белые, тоже дай бог. Это не считая шубы в передней, из натурального хищника. И духами пахнет на всю квартиру. Коли брюква такова, какова на вкус тыква? То есть каков супруг-то?
- Николай Фадеич, в Весте мы воспитывали склонность ко всему хорошему.
- А мы подошли с другого боку.
- Как… с другого бока?
- Мы отваживали от всего плохого.
- Ну а как же хорошее?
- А коли человека отвратить от плохого, то к хорошему он сам придет.
- Надо же молодому человеку привить главные понятия. Например, любовь, труд, счастье…
- Этих прививок мы не делали, - признался я.
- Как же так?
- Так ведь эти прививки с них, что вода с масла. Пожуют да выплюнут. Поскольку внушаем им про чужое счастье, про чужую любовь…
- В чем же тогда, Николай Фадеич, заключалось ваше воспитание?
- В подталкивании, Лидия Аркадьевна, в подпихивании.
- Куда?
- К самоличному опыту. Чтобы парень сам шел к пониманию этой самой любви и тому подобного счастья.
- И вы знаете, как… подталкивать?
- Знал бы - меня бы академиком назначили. Мы Генку просто растили, личным примером.
- Одним личным примером не воспитаешь.
- Еще как. Ребята, в сущности, есть обезьяны. Живут по-родительски. Чуть хуже, чуть лучше, но подобно.
- У хороших родителей бывают плохие дети, Николай Фадеич.
- Не бывает, за это я и расписаться могу.
- Педагоги утверждают…
- Не верьте. Повадки ребят вроде оборотной стороны пятака. Коли тут пять, то на обороте десять не будет. Парень - хам, обернись на папашу и найдешь то же самое хамство.
- Значит, Геннадий на вас будет походить?
- Только я лысый, а он усатый.
- Выпейте еще чашечку, - предложила Мария, у которой откуда что взялось: и варенье двух сортов, и пирожки слоеные, и конфеты семирублевые…
А я вдруг набычился, будто в нос мне пыхнула труба дизеля. Сижу как чурка еловая. "Значит, Геннадий на вас будет походить?" И в лице ее такое сожаление писано, что без фар все видать. А на кого ж ему походить - на кадровика Чурочкина? У меня ребят трое, и все на меня похожи, как оловянные солдатики. И работу любят, и с женами живут крепко, и лысеют в свой срок… Чего ж она хочет? Чтобы мой Генка со временем в принца африканского превратился?
- Странно-странно, тетка Анна, - сказал я как бы про себя.
- Николай Фадеич, но я вас иногда не понимаю.
- А вы переспрашивайте, - посоветовала Мария.
- Это у меня от смешения разных языков, Лидия Аркадьевна.
- Вы знаете языки? - удивилась Лидия Аркадьевна, будто я фокус ей показал.
- Три изучил. Родом я из деревни Дурашкино. Не бывали?
- Не пришлось.
- Там я впитал язык деревенский. На войне усвоил язык военный. Ну а в городе, ясно, городской. Вот они и путаются.
- Лидия Аркадьевна, - встрепенулась Мария, - нам ведь надо и о деле поговорить. Они заявление уже подали…
- Да-да…
Но я-то вижу, что не "да-да". Грызет ее то, с чем она пришла, как червь антоновское яблоко. Просторные глаза не небом весенним голубеют, а ледком непротаенным холодеют. Что ж это за будущая сватья, язви ее под сваю? Подарил любимой сватье бархатное платье…
И тут у меня в голове прояснилось - эх, старая я рессора. Генка сказал Весте, а Веста матери. О моем якобы жмотстве. Вот она и пришла провентилировать вопрос, да мнется, поскольку дело денежное.
- Лидия Аркадьевна, у нас в семье такое положение: принес за пазухой камень - клади перед нами.
- У меня камень? - игриво удивилась она, будто ее ущипнули.
- Я ж не слепой.
Меж нами произошла молчаливая заминка. Мария притаилась, точно мышка, видать, догадалась, о чем будет разговор, и стыд ее одолел неописуемый. Я уперся в гостью взглядом крепким и требующим. А сама гостья потупилась по-школьнически и маленькой ручкой теребит обертку от конфеты, на которой верблюд в пустыне изображен.
- Я пришла к вам с просьбой, - тихо сказала Лидия Аркадьевна, будто в пустую чашку дунула. - Давайте вместе не допустим этого брака…
- Зря мужчина веселился - кирпич на темечко свалился.
- Вам Генка наш не нравится? - пришла в себя Мария.
- Поймите меня правильно, - заторопилась словами Лидия Аркадьевна. - Разные они люди. И по характеру, и по воспитанию, и по образованию.
- И все? - поинтересовался я.
- Что все?
- Еще по чему они разные?
- А разве мало?
- Тогда я вам байку расскажу, мне один мужик забубенный поведал, поскольку разговор без байки - что сказка без зайки.
…Статные молодожены пошли в турпоход, в пещеры. Ну и заблудились - там же ни хрена не видно. Сперва съели бутерброды, потом кильку в томате, а уж затем изгрызли концентрат "суп перловый". Помощи нет, сквозняки, и жрать хочется. Он-то взял ее ручку, якобы поцеловать, да палец молодыми зубами и отхватил. Потом второй… Верите ли, когда их нашли, то картина была такова: женский скелет, и он, посвежевший, поскольку нет ничего слаще мяса любимой. Жуткий случай. Но вторично он не женился - говорил, что сыт женщинами по горло. Ну?
- К чему вы рассказываете анекдоты? - Лидия Аркадьевна даже недопитую чашку двинула от себя.
- Так ведь у них и характеры совпадали, и воспитание, и образование. А сожрал ее за милую душу.
Лидия Аркадьевна дышала тяжело. Беленькие щечки запунцовели - видать, сердитая кровушка прилила к ним. Глаза вроде бы стали еще больше, хотя уж и некуда. В сущности, приятная женщина. Лучшей бы сватьи и не надо. Да вот не сходимся - стоят меж нами разные характеры да образование с воспитанием. А ум меж нами не стоит. Может, оттого и не сойтись?
- На чем же будет держаться их семья? - погромче спросила Лидия Аркадьевна.
- Вы про души забыли, - тихо, как бы успокаивая, сказала Мария.
- Ах, душа! Что такое душа, вы знаете?
- Знаю, - серьезно ответила Мария. - Душа есть у того, кому больно.
- Господи, лягушке тоже больно. Душа у нее?
- Нет, она лишь свою боль знает. А душа знает и чужую.
- Ну и что, и что!
- Душа - это способность к сопереживанию, Лидия Аркадьевна. А значит, и к любви.
Мне бы век не сказать так складно, хотя думаю то же самое. У Марии десять классов, но это я так, к слову. Ишак окончил институт, теперь ослом его зовут. Не в классах дело. У Марии та самая душа, про которую она говорит, в девчонках была и до сих пор не потеряна. Новгородская она, Мария.
- Не понимаем мы друг друга. - Лидия Аркадьевна встала.