К заходу солнца князь Потоцкий привез бесчувственную девушку в имение бабушки и бросил во дворе. Выбежавшей служанке он крикнул, что теперь пусть пани Эльжбета сама посылает в его имение сватов и на коленях умоляет жениться на ее внучке, ибо кому она такая еще будет нужна.
Выздоровела Ядвига не скоро. Чудо совершили арабские медики, которые не отходили от девушки, убеждая ее жить дальше и посвятить себя целительству. Ядвига приняла эту идею как надежду и стала поправляться, но вскоре к своему ужасу она поняла, что беременна…
А к тому времени старый князь Потоцкий сам приехал в поместье Слуцких и имел долгую беседу с пани Эльжбетой. Он убеждал ее уговорить Ядвигу все-таки выйти замуж за его сына, ибо тот покалечен войной и не знал, что творил. Эльжбета обещала подумать. А узнав о беременности внучки, сразу поставила ей условие, что либо она выходит замуж за князя Потоцкого, либо уходит из дому с ее проклятьем. Разумная Ядвига покорилась…
Свадьба была скромной. Из костела супруги ехали верхом. И тут вдруг вмешалось провидение. Станислав был великолепным наездником, но неожиданно конь его встал на дыбы и князь вылетел из седла. Упав, он сильно ударился головой о камень. Болел он долго. Возле него три дня неотрывно дежурила бледная до синевы Ядвига, памятуя о клятве, которую дала перед Богом и людьми. На четвертый день Станислав очнулся. Сначала всем казалось, что он идет на поправку, но на седьмой день он стал заговариваться, дико хохотать и пытался поджечь свечой постель.
Умерла бабушка Ядвиги, оставив внучке все еще довольное большое княжество Слуцкое.
Старый князь Потоцкий отказывался верить в то, что его единственный сын сошел с ума. Для Ядвиги началась новая череда кошмаров. Теперь она скрывалась от сумасшедшего мужа, которому всегда удавалась к вечеру обмануть свою ленивую охрану…
В такой обстановке родился Владислав, будущий князь Потоцкий и Слуцкий. Таким был и первый год его жизни. Кошмар длился до той поры, пока безумный Станислав не пробрался со свечой в пороховой склад, находившийся под кухней замка. И не положил этим конец своим мукам, утащив с собой на тот свет несколько ни в чем не повинных людей, в том числе своего отца и старшего из арабских медиков. Благо Ядвига вместе с сыном и младшим из арабских медиков находилась в своей лаборатории в дальней части замковых построек. Взрывной волной разрушило лабораторию, но Ядвигу вместе с годовалым сыном весьма нежно вынесло на проселочную дорогу, по которой и проезжал герцог Лианкур.
Лианкур вздохнул и попросил воды. Один из секретарей кардинала подал ему кубок.
- Любопытная история. герцог, - тихо произнес Ришелье. - А что же было дальше? Вы ведь, любезный герцог, не сразу женились на ней. Насколько я умею считать, прошел год после тех событий.
- Я привез княгиню Потоцкую к ее свекрови, ваше высокопреосвященство, - продолжил герцог Лианкур.
Свекровь жила в старом имении Потоцких. Она два года как находилась в ссоре с мужем и практически не общалась с сыном. Но, увидев Ядвигу с ребенком, пустила ее в дом и нежно прижала маленького Владислава к груди. Он напомнил ей ее младшего рано умершего сына, которого она любила сильней, чем Станислава.
Ядвига была сломлена двумя годами ужаса жизни с безумным мужем, поэтому она даже не пыталась сопротивляться тому, что свекровь сделала из нее фактически прислугу. Впрочем, сказать к слову, свекровь и сама вместе со служанками работала в поместье на равных.
Через 7 месяцев молодая вдова снова встретилась с герцогом Лианкуром, который ради нее вернулся в Жечь Посполиту перед окончательным отъездом во Францию.
Герцог сразу после спасения княгини навел справки и был изумлен ее способностями. Знание медицины, философии, математики, а также свободное владение ею 15 языками навело его на мысль использовать ее способности на "благо французского государства". А также для поддержания собственной карьеры. Так как возраст, герцогу минуло 47 лет, давал о себе знать. Появлялось уже много молодых талантливых конкурентов, способных оттеснить герцога от милостей премьер-министра в ту пору, когда герцог надеялся на пенсион и тихую старость. Большая часть его имения находилась под секвестром. А поскольку своих детей он иметь не мог, он был не против соединить свою жизнь с женщиной, которая имела собственного ребенка и после вышеописанных событий не переносила мужчин.
Герцог сделал Ядвиге предложение, объяснив, что не собирается требовать от нее выполнения плотских супружеских обязанностей, а желает просто иметь рядом друга и соратника, который своими талантами будет помогать плыть к счастливой далекой земле под названием "зажить спокойно". Княгиня быстро согласилась, поставив лишь одно условие - дать блестящее образование ее ребенку. На что герцог также согласился.
И вот он венчается с Ядвигой в Кракове и выезжает вместе с новой семьей и лекарем-арабом во Францию.
Впрочем, о лекаре-арабе Лианкур ничего не сказал кардиналу, поскольку побоялся, что кардинал возжелает сделать араба своим лекарем, а Ядвига останется без последней поддержки.
- Так вот княгиня Потоцкая стала герцогиней Лианкур и помогла Вашей Светлости превозмочь болезнь, - закончил герцог.
- Да, весьма-весьма занимательная история, - сказал Ришелье. - Так герцогиня, значит, ненавидит мужчин?
- Она терпит их присутствие в этом мире. Но только если они не соприкасаются с ней… Можно даже сказать, если они не касаются ее. Она вообще вздрагивает, если ее касается кто-либо. А прикосновения мужчин не переносит.
- Бедняжка, - с ехидцей в голосе изрек Ришелье, - она многое теряет, замыкая себя в таких рамках. А впрочем, все женщины весьма странны и противоречивы. Взять даже Комбалетту. Она согласилась вести светскую жизнь лишь тогда, когда папа разрешил ей, соблюдая монашеские обеты, находиться в миру, а не в святой обители. Сколько теперь теологов ломают головы над тем, правильно сделал папа или нет, а Комбалетта спокойна, ибо нашла для себя компромисс.
1.4. Посольский прием
Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела, что котенок у печки,
И, как роза, румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся, будто две свечки!
Адам Мицкевич. Баллада
Процедуры убивали большое количество времени, а постоянное присутствие секретарей и медиков рядом порождало сильное желание куда-нибудь спрятаться. Спасение приходило в виде пушистых мурчащих созданий или тайного бегства в сады. Но сегодня это было невозможно. Вечером намечался публичный прием. Кардинал ненавидел публичные приемы. Его противоречивая натура и расшатанное здоровье часто не ладили между собой, усиливая бесконечные мигрени, которые портили его политический имидж и снижали авторитет у народа… Он был по натуре честолюбцем и ему необходимо было признание и почитание, но природная застенчивость, которую он прятал глубоко внутри, порождала чувство скованности, которое необходимо было постоянно преодолевать на публичных приемах, то есть совершать насилие над своей натурой. После этого, как правило, происходило обострение болезни. Вот поэтому Ришелье со страхом думал о вечерней аудиенции. А она была необходима, потому что по агентурным данным получалось, что прямо у всех под носом, в Париже, работает турецкая шпионская сеть. Сведения были даны двойным агентом, а посему их надо было проверить досконально, а тут турки сами направили посольство на прием к министру. Совпадало еще и то, что английский пэр, герцог Соммерсетский, также напрашивался на прием к кардиналу. И желание столкнуть лоб в лоб эти две стороны, а также выяснить, что они знают друг о друге, ибо турки очень интересовались развитием английского флота, пересиливало знание того, что потом будут боль и страдание плоти.
Появление талантливой супруги герцога Лианкура было очень кардиналу на руку, поскольку сия дама имела редкие способности к быстрому усвоению языков и к усвоению акцентов.
Приобщение герцогини к службе осведомителя Ришелье хотел все же сохранить в глубокой тайне, чтобы только самые доверенные сотрудники знали, что герцогиня не только супруга своего мужа, но и агент кардинала.
Пока кардинал мучался ожиданием вечерней аудиенции, в парижском доме Лианкуров также готовились к ней.
Ядвига за день до того имела длительную беседу с прекрасной кардинальской племянницей про то, что ей надо достойно представить Францию, которая стала теперь для нее второй родиной, перед представителями двух настолько противоположных держав. Знавшая уже о необходимости быть на этом приеме и до этого относительно спокойная Ядвига разволновалась, опасаясь ответственности, тяжким грузом ложившейся ей на плечи.
Мари-Мадлен нежным голоском все продолжала увещевать герцогиню выглядеть достаточно привлекательно, а у Ядвиги от тоски сжималось сердце и холодели кисти рук и ступни.
Прибыв домой, герцогиня Лианкур заперлась в библиотеке, чтобы все обдумать в спокойной обстановке. Пока она там находилась, герцог осматривал ее парижские платья и драгоценности.
Выйдя из библиотеки, Ядвига увидела свой гардероб разбросанным по всей комнате. Любезный супруг поведал ей, что он искал такое платье, которое понравится и туркам, и англичанам. Будучи насмешницей по натуре, полячка сразу предложила герцогу два разных платья разрезать пополам и сделать одно, чтоб одной стороной поворачиваться к турецким гостям, а другой - к английскому посланнику.
- Может, мне еще и волосы перекрасить? - спросила она мужа. - Ты ведь знаешь, что англичане любят рыжих, а турки, наверное, светловолосых.
- А это блестящая мысль! - воспламенился герцог. - Твоей серой внешности не хватает красок, вот и добавь их.