Маргит на сие растерялась и пролепетала, что не знает, ибо…
Дашка рассказывает, что лишь при этих словах матушка напряглась, совсем по-иному смерила собеседницу уже иным, но - не менее оценивающим взглядом, а потом - спросила по-иудейски:
- Соблюдаешь ли ты Субботу, Дитя мое?
Маргит плохо знала (и знает) "древний язык" и сразу запуталась. Она переврала все слова и верный порядок, но хотя б - было ясно, что она получила хоть какое-то образование.
Тогда-то матушка моя и поразила сестру тем, что тяжело поднялась из глубокого кресла, поцеловала мою Маргит в лоб и сухо сказала:
- Пойдем со мною на кухню. Я покажу тебе, как готовить мою "Куру по Пятницам". Саша ее очень любит. Береги его…
Когда пришел вечер Пятницы, Маргит принесла мне в Кабинет ароматную курочку и мы ее съели, ломая руками и выщипывая друг для друга - кусочек полакомей.
Я целовал жирный от курочки подбородочек суженой, а она, как истинная "лиска" - фон Шеллинг, хихикала и морщила нос, как по легенде морщил его Рейнике Лис, обратившийся в человека, когда его поймали в курятнике. (По преданию, - наша "сенная" происходит от куриного перышка, застрявшего в носу предка, когда он в виде лиса воровал чужих курочек.)
Странная штука Наследственность, - но женушка так же морщит его, как матушка, сестра, и - сам я, коль у нас засвербит…
Потом я ездил в Ригу - просить благословенья у "Карлиса". (Так он по сей день и остался для меня просто "Карлисом"…)
Батюшка обстоятельно расспросил меня обо всем, - "кто она?", "чьего Дому?", какое за ней Приданое и лишь потом - обнял, благословил и одобрил мой Выбор. А дружкам сказал так:
- Рыбак - рыбака видит издалека. Сын мой - наполовину барон, наполовину - ученый еврей. И невестка - наполовину чистая баронесса, а на половину - еврейка из образованных. Льву не жить с псом, а козлу - с кошкой. Сыскал сын, наконец, себе - равную партию, ну и Бог ему в помощь!
Довольно странно признать, что я плохо помню - как мы работали. Все были - как "на иголках" и в воздухе носилось какое-то возбуждение.
Через много лет многие подсчитают, что за семь месяцев моего руководства в Университете было больше открытий, чем за тридцать лет до того, и - тридцать лет после этого!
Это было - прекрасное время. Мы были - единой семьей и работали, забывая себя…
Я руководил группой "по порохам", мой заместитель - швед Гадолин лабораторией оптики и "кристаллографии", второй зам - немец Тотлебен "опытной мастерской". Мы сделали: "хлорный порох", "унитарный патрон", "Blau Optik", "длинный штуцер" - в просторечьи "винтовку", первую подводную "мину"…
А еще - нынешние основы "Кристаллографии", первую в истории призму с "нулевой плотностью" (из каменной соли), "ахроматическую линзу" (покрытую солями кобальта), "тугоплавкую сталь" (с добавками молибдена-вольфрама) для камеры сгорания нашей "винтовки", "сухой пистон-капсюль" - суть нынешнего "патрона" и прочая, прочая, прочая…
Вспоминая все эти дни, я почему-то не "вижу" подробностей. Лишь только - Маргит… Как она смеется, улыбается чему-то, переписывая мой новый отчет, хмурится, когда - все плохо и я ору на "ребят", стуча кулаком по столу и суля им "расход", ежели того-то и этого не будет к такому-то сроку…
Так все и было. И именинные торты к чаю и празднование чуть ли не всем Университетом чьего-то дня рождения. И плавный переход праздника в очередное обсуждение общей проблемы.
(Мне все больше не нравится нынешняя наука - она чересчур "разрослась" на мой взгляд. Верней, не Наука, но - подход к ней. Потерялось живое человеческое общение, а без него - это не Творчество, но - грязное Ремесло…)
А той зимой мы садились за общий стол и "оптики" Гадолина всегда давал дельный совет "металлургам" Тотлебена, а те помогали нам - "взрывникам.
А еще было - отчаяние, - от того что - "не успеваем". Хотелось биться головой о стену, когда чувствуешь, что Истина где-то рядом, а… Ну, - не выходит у нас!
И было еще - Предательство…
Я всегда знал, что "Дерпт с червоточиной". Не все, но некоторые изобретения попадали во Францию. (Именно потому в свое время выкраденная мной "бертолетова соль" производилась в России, а не у нас.)
Многие пытались "вычислить" негодяев, но…
Как ни странно, - "нашла" предателя Маргит.
Однажды, - в пятницу вечером мы пили пиво с ней в университетской столовой и наслаждались скушанной курочкой.
Кроме нас там сидело еще много пар, - сотрудникам дозволялось провести на территорию Университета супругу, или - невесту по пятницам и устроить им "частный ужин" "за счет заведения". Конечно, - столовая - не ресторан в Кельне с Гамбургом, но "для поднятия духа" и этого было достаточно.
Немецкая народная музыка, жаренные колбаски (иль, ежели по заказу мамина "курочка"), девушки, разносящие пиво, и в то же время - ласковый полумрак привлекали людей и давали хоть какую-то возможность расслабиться.
Маргит в тот день сидела, спиной прижавшись ко мне, а я капельку обнимал ее и тайком целовал, то - ушко, то - локоны на виске. Я целиком был занят суженой, а она смотрела на прочие пары за столиками.
Потом она вдруг спросила:
- Скажи, а ты… кого-нибудь любил до меня?
- Ну… Да. Конечно. Я - влюбчивый. Только мне - не везло.
Маргит поуютнее устроилась предо мной, двинув ближе свой табурет, и просила:
- Расскажи мне, пожалуйста!
- Первой у меня была - Матушка. Увы, она - мне никогда не отвечала взаимностью, да и не могла отвечать…
Второй - литовская девочка, - мать моей Катинки. Я ужасно любил ее, но потом… Однажды мне доказали, что она мне - не ровня. Ну, то есть - не доказали, а я сам долго боялся признать сам себе, что мне с нею - не о чем разговаривать.
Третьей была моя родная сестра. Ее я люблю по сей день. У нее, правда, есть один недостаток - она слишком хорошо понимает меня и мы от того раздражаемся. Никто не умеет так быстро вывести меня из себя, как… сия стерва. Я часто думал с нее пылинки сдувать, а потом - убить ее и все тут…
Четвертой… Во Франции я встретил женщину, с коей я мог бы наделать детей и - встретить старость… Мы даже - преодолели бы то, что наши семьи враждуют между собой. Но…
Она любила другого. Она по сей день его Любит… А я - чересчур Ревнив для нее.
Маргит долго думала над сей фразой, а потом с изумленьем спросила меня:
- Неужто может быть человек, у коего ты не сумел бы отбить твою женщину?! Это не похоже на тебя - Бенкендорф!
- Понимаешь ли… Тот человек давно Умер.
Он - погиб, как Герой.
Я могу соблазнить женщину, положить ее со мною в постель, но в ее голове она будет спать не со мной, но - тем, кого нет среди нас. Иль, верней есть, но…
В нашем с нею союзе я не смог бы быть - третьим. Видишь ли… Она его Ждет.
Это нечто - Мистическое, - она видела его труп, она хоронила его и в то же время - она все равно его Ждет. Это - как половинки одного "Я", кто бы ни был другой, он все равно не заменит того - Первого!
Маргит обернулась ко мне, посмотрела мне прямо в глаза и сказала тихо и веско:
- Я Тебя буду Ждать. Я знаю, - Ты уйдешь на Войну и с тобой там может быть всякое. Так вот знай - Я Тебя буду Ждать.
И еще, - Я Хочу Родить от Тебя. Если Ты не Против - Наследника. Иль Наследницу.
Я не напрашиваюсь за тебя замуж, я просто Хочу, чтоб Дети Твои не были потом - кем-то обижены.
Я поцеловал тогда Маргит и обещал ей:
- В день, когда тебе исполнится семнадцать лет и по законам Ганновера ты станешь взрослой, я попрошу у родителей твоих - Благословения. Кстати, когда у тебя День Рождения?
Жена моя рассмеялась, стала похожа на "лисичку фон Шеллинг" и прохихикала:
- Пусть это будет сюрприз для тебя! А вообще-то - зимой!
Мы еще раз обнялись и поцеловались.
Потом Маргит, зализывая прокушенную губу, вдруг сказала:
- Не понимаю - как люди могут так целоваться и - не любить друг друга при этом!
Я сначала обиделся:
- Зачем ты так?
- Да я не про тебя! Наш сосед - вон тот, справа, давно уже лобызается со своей пассией, а - нисколько ее не любит!
- Почему ты так думаешь?
- А у них - глаза не горят!
Я с интересом уставился на парочку за соседним столом. Затем я извинился пред моей суженой и пошел искать Петера.
Вечером, когда танцы закончились, я стоял у крыльца и со мной была Маргит, Петер, Андрис и егеря…
Когда появились наши соседи, я поманил "Ученого" пальцем и, чуть усмехнувшись, сказал:
- Ну что, - пошли с нами?
Он побледнел, а я во все глаза смотрел на его мерзкую шлюшку. Поверите ли, - на ее лице не дрогнул и мускул!
Я оглянулся на Андриса, коий тоже внимательно следил за лицом нашей "крестницы". На мой взгляд он ответил утвердительным кивком головы и я, оторвавшись от Маргит, показал егерям и на девицу:
- Ее - тоже! - у преступницы подкосились колени, а я уже приказывал Петеру: - Родственников ее и его немедленно задержать. Взять всех знакомых, соседей, разносчиков и молочников… Всех! Когда эти признаются, невиновных отпустим. Я - сам извинюсь. А пока - всех!
Маргит в эту минуту вцепилась в меня с хриплым шепотом:
- Почему ты уверен, что они - признаются?! В чем они пред тобою признаются??!
Петер с насмешкою крякнул и ответил вместо меня:
- А у нас, девочка, не бывает так, чтобы не признавались! В чем-нибудь да - признаются! Редко кто вдруг молчит, когда его хозяйство закручивают в тиски, иль в зад ввести раскаленный шпицрутен. А вы что, - об этом не ведали?