Если когда-нибудь мы победим, я напьюсь от счастья за души братьев моих и пущу себе пулю в лоб. Не по пути мне с буржуазною сволочью. Не тому меня учили в доме Фуше…
Граф опять надолго задумался и я готов был поклясться, что старик плакал, подставляя свое лицо ветру и брызгам. Но может быть это и вправду были одни соленые брызги?
- Мальчик мой, я отпускаю тебя потому, что ты настолько же смел и весел, как и все мои братья. Потому что ты - барон. И потому что на русских нет крови рода Фуше.
Это первая война, когда мы - не союзники. И да покарает Господь поднявших меч на старых друзей. Как у нас, так и у вас!.
"Главный мясник" Франции сказал это, махнул мне на прощание и, не оборачиваясь, пошел прочь к своему экипажу. Я хотел крикнуть ему вслед, что я - не русский. Что мой дед сделал все, чтоб убить его братьев и… не смог этого. Потому что я уже не знал - русский я, или нет. В этом - я по сей день не уверен…
* * *
Анекдот А.Х.Бенкендорфа из журнала графини Элен Нессельрод.
Запись октября 1825 года.
Тема: "Что есть Судьба?"
"Однажды к Мо Цзы пришел Ученик и воскликнул:
- Учитель, ты говоришь, что всем в этой жизни заправляет Рок и никому из нас не уйти от Судьбы! Но ежели я знаю о грозящей опасности, умен и образован, неужто у меня нет Свободы Выбора?
Тогда Учитель усадил Ученика рядом с собой и сказал так:
- Раз ты говоришь такие слова, ты не понял Учения. Когда мы говорим о Судьбе, мы имеем в виду разное. Попробуем еще раз.
Ты хочешь постичь Сокровенную Мудрость. Дело сие сложно и, чтоб не поминать лишний раз Неба, вообразим, что ты хочешь стать купцом. У тебя есть все таланты, деньги и связи для этого.
И вот ты ведешь удачное дело за тысячу ли от родного дома, когда к тебе прибывает усталый гонец с известием о том, что твой отец при смерти. Что ты сделаешь?
Молодой человек в ярости вскочил с места и схватился за меч:
- Ты оскорбил меня, негодный монах! Как ты усумнился в моих добродетелях? Я, конечно же, брошу все, возьму лучшего коня и без отдыха поскачу к моему отцу!
Учитель невольно усмехнулся:
- А почему ты бросишь все и поскачешь на другой конец Поднебесной? Ведь ты даже не знаешь, застанешь ли ты его живым!
- Потому… Потому что это - мой отец! И потому что он будет ждать меня любой ценой, ибо он знает, что я - приеду!
Тогда Учитель встал, обнял Ученика и сказал:
- Поздравляю тебя, маленький Бао Цинь, ты лучше других понял истинную суть моего Учения. От Судьбы не уйти.
Тебе не бывать купцом, ибо купец никогда не бросит своего барахла. И мудрецом тебе тоже не бывать, ибо твой отец - Князь и воспитал тебя по своему образу и подобию, ибо твой дед тоже воспитывал твоего отца по своему образу и подобию. И что бы ты ни сделал, о чем бы ты ни подумал, ты был, есть и будешь Князем, но не купцом, и не монахом. Это и есть - Судьба. А от нее - не уйти!
Говорят, что тринадцатилетний Бао Цинь расцеловал Учителя на прощание, поклонился ему до земли и вернулся в дом отца своего. Когда через три года князь Цинь погиб в сражении с китайской армией, старшие его дети сказали:
- Мыслимое ли дело - воевать с Поднебесной? Мы что песчинки против полноводной реки, - и сдались на милость победителя. И только самый младший из них, Бао Цинь, ушел с верными людьми в горы и продолжил войну.
Через двадцать лет циньские армии заняли Поднебесную, а "маленький Бао" казнил своих братьев и провозгласил Китай - Империей, а себя Императором Цинь Ши Хуанди.
В том же году он стал строить Стену, чтоб защитить Китай от дикарских набегов, а Мо Цзы объявил святым и небесным покровителем своего дома. Никто не помнит, - кто был до него, ибо именно Цинь Ши построил Стену и сделал Китай Китаем.
Когда Цинь Ши спрашивали: "Что есть Судьба?", он отвечал:
"Судьба не в том, что ты станешь Князем, вором иль мудрецом. Она не в том, будешь ли ты обедать на золоте, копаться в дерьме, владеть куртизанками или быть чьим-то "мальчиком".
Судьба в том, что если твой дед был Князем и твой отец Князь, - нет силы, что принудит тебя умереть рабом. Это и есть Судьба.
Ну, а ежели жизнь раба милей тебе княжеской Смерти, значит мать твоя была с конюхом и это тоже - Судьба".
ЧАСТЬ IVa. Чернильница Эйлера
Право наше Исконное, - Умереть, как наши деды умирали.
Долго ли, коротко ли, - привезли меня в Россию в кандалах и оковах. Здесь меня встретил "Сашенька" Чернышев, коий и ознакомил меня с русскими сплетнями.
Оказалось, что пока я там считал себя "в сердце всех европейских интриг", здесь - в России Бонапарт сватался к нашей кузине - малолетней Анне Павловне! Это не самое удивительное.
Самое удивительное состоит в том, что ему был дан резкий отказ в самой жесткой и недвусмысленной форме. Отказ настолько обидный и оскорбительный, что Война меж Россией и Францией стала решенной: Бонапарт (по слухам) сказал, что не успокоится, пока не "свергнет отцеубийцу" (имелся в виду мой кузен - Александр); Государь объявил, что не считает "безродного узурпатора" имеющим Право на "хоть какое-то царство"!
Как бы там ни было, Цензура противника не пропустила ни шороха о столь важной распре. Мы (во Франции) видели, как резко изменилось отношение к нам - "русским", но приписывали сие к старым счетам. Теперь многое стало ясным, но я не понимал: мой кузен был тонкий политик, а тут - его поведение было сродни… Уж не знаю чему.
Анна Павловна (как и Александр) страдала наследственным сифилисом и никак не могла оставить потомства! Брак ее…
Через много лет я осмелился спросить у кузена, - как он смог отказать? Я не числил за ним такой доблести. А тут, - назвать буржуя - "буржуем" и осмелиться не подать руки наглецу! При том, что отношение сил - явно неравно… Ныне сие почитается монархистами, как образец поведения в миг смертельной угрозы, - да, Государи бывают слабы, но это не повод к родству с наглеющим Хамом!
Разговор наш был в Таганроге - в ноябре 1825 года. Мы о многом поговорили в те дни…
* * *
Темная ночь, чуть похрустывает свеча на столе, за окном моросит долгий дождь и в комнате - влажно и сыро.
Кузен кутается в пуховый платок, его прозрачно-бледные руки белым пятном лежат на дощатом столе… Он может встать и выйти из комнаты. Я не смог бы его задержать: в темноте я не вижу своей вытянутой руки, да и… Не стану я его останавливать.
Я не верю в насилие. Просто… Просто - кончено все…
Мы в Таганроге. За нашей спиною измученная страна, Страна усталая долгим, бездарным правлением… Не сегодня - завтра возможен мятеж. Поднимутся не просто мятежники, - поднимется Гвардия… Сможет ли сей человек остановить сей кошмар. Я не думаю.
Я рассказываю ему о том, как это было во Франции. Слабый король, страна доведенная до цугундера масонами с гешефтмахерами… Потом - взрыв. Террор. Гильотины на улицах.
Я вижу лишь один выход. Перемена правительства. Новый Стяг, новый Герб, новый Гимн. Сие покажется Мистикой, - но все эти "глупости" - и есть Судьба.
Запретить масонство и вольнодумство. Закрыть все "якобинские" кафедры в Университетах - профессоров со студентишками сразу в Сибирь, иль на общественно-полезный труд. Это ничего что - насилие! Немного пота с этих бездельников - капля в сравнении с реками крови, да - с гильотин!
Замена всех учебных программ. Отныне всю философию с диалектикой "давать" лишь с ведома Церкви! За малейшее непочтение к догматам Веры "волчий билет"! На всю жизнь…
Обвинить былое правительство в масонстве и всех грехах… Ввести безжалостную цензуру, укрепить церковь, "сыскное" и прочее… Раздавить якобинскую гадину, пока она не окрепла!
Может ли пойти на все это - сидящий передо мной человек?
Нет.
Поэтому он должен уйти.
Он и сам сие осознал…
Но введу вас в курс дела. К разговору сему мы шли долго… Началось все в феврале 1825 года.
Когда Кристофер Бенкендорф стал совсем плох, он позвал меня с Nicola и спросил:
- Я - старый солдат… Скажите мне - не тая… Я мешаю избранию Nicola на престол?
Кузен сразу вспыхнул:
- Папа, как ты мог думать о сих вещах? Я никогда на посмею подняться на трон через твой труп!
Старый, опытный жеребец ухмыльнулся, но потрепал своего жеребенка по гриве и обратился ко мне:
- Хорошего я сына произвел… Уважил меня. Нет - уважил! Но, - ближе к делу. Теперь скажи ты - племянник, стоит ли мне посоветовать Господу, не пора ль ему призывать к себе - Старого Жеребца?! Только - честно!
Я усмехнулся, поклонился родному дяде и коротко отвечал:
- Я верю в Мистику. На все - Воля Божия. Когда он призовет Вас, тогда и поговорим о смене царствований…
Ну, а если - серьезно… Я желаю Вам всяческих благ и еще, - как минимум - года жизни. Стоит Вам умереть и все наши немцы открыто поднимут мятеж против русских, ибо, после гибели моего отца, Вы - глава "Ливонского клана.
Мы принуждены будем выступить, но я еще не уверен в русских товарищах. Казна пуста и мы платим жалованье половине русских солдат из кармана нашего Дома… Год назад русские еще стеснялись брать деньги. Сегодня - они ждут их, как обычного жалованья… Завтра они сами дойдут до того, что с Николаем дела сразу наладятся. Но сегодня…
Ежели Вы желаете добра сыну с племянником, постарайтесь прожить еще год. А там - на все Воля Божия.
Старик улыбнулся в ответ, а потом знаком просил меня выйти. В последние дни он все больше любил сидеть с Nicola. Просто сидеть и молчать, - чисто ливонское развлечение…