- А знаете, Иван Павлович, ваши замечания очень существенны. Нам действительно пора обратить внимание на специально военную сторону дела, - согласился он, выслушав Савчука. - Учить людей защищать свою народную власть - задача почетная, неотложная. Тут вам, военным, все карты в руки. Нельзя терять ни одного дня. Врагов у нас более чем достаточно. Без боя они не уступят. Теперь уже всем видно, что контрреволюционеры пытаются поскорее сорганизоваться. Первый период растерянности у них прошел. Они ищут способы сохранить и упрочить свою власть. Возможно, тут имеет место заговор общероссийского масштаба. История знает примеры, когда буржуазия использовала отсталые окраины как базу для контрреволюции. Но мы эти планы сорвем! - воскликнул он и спросил: - Кстати, сколько винтовок дает Демьянов?
- Да сущие пустяки - пятнадцать штук, - пожаловался Захаров.
- Гм! Не густо. Народ у вас хороший.
- Грузчики - богатыри! - Захаров выпятил грудь, прошелся козырем. - Гвардия пролетариата!
- Что ж, попытаемся вам помочь, - сказал их спутник, немного подумав. - Тут штаб Приамурского военного округа затеял переброску оружия казакам на Амур. Вандею поднимать хотят. Но мы еще посмотрим... Между прочим, в связи с этим делом открываются некоторые возможности. Я вам сообщу. Будьте здоровы!
Он приподнял немного шапку, затем свернул на другую улицу и сразу же затерялся в толпе.
- Толковый как будто человек! Кто это? - спросил Савчук.
- Нет, каков, а? - хохотал Захаров. - Все повыспросил и ушел. Ищи теперь, свищи, был да нету. Ха-ха! - Насмеявшись вдоволь, сказал: - Из большевистского комитета товарищ. Потапов по фамилии.
3
Под вечер в Союз грузчиков забежал парнишка - посыльный Потапова. Савчуку предлагалось явиться в окружное Интендантское управление и получить наряд на винтовки. Оружие рекомендовалось незамедлительно вывезти со склада.
Оценив характер предстоящей операции, Савчук взял сопровождающими с десяток наиболее расторопных бойцов. Чуть стемнело, когда они на четырех подводах прибыли в военный городок. Предъявив свои офицерские документы, Савчук поднялся на второй этаж Интендантского управления и спросил писаря. Ему указали на лысоватого человека в очках, копавшегося в бумагах. Перед столом толпились люди в романовских полушубках и шинелях.
- Очередь. Прошу очередь, господа. Не толкайтесь, - монотонно повторял писарь, выписывая требования, сверяя их с имевшейся у него разнарядкой, ставя штампы. Все совершалось старательно и страшно медленно.
- Черт знает, как копаетесь! Вы не можете поторопиться? - кипятился черноусый человек в казачьей папахе с желтым верхом. Ростом он лишь немного уступал Савчуку, был худощав и жилист. Суровый властный взгляд, каким он окинул писаря, показывал, что человек этот привык распоряжаться и не терпел возражений.
- В самом деле. Не разводите канители, писарь, - поддержали черноусого из очереди.
Кто-то от дверей с угрозой пробасил:
- Интендантская крыса! На фронте таких вот субчиков вешали на первом суку...
Однако писарь был не из тех, кто поддается пустой угрозе. Он как ни в чем не бывало продолжал скрипеть пером. Когда же шум становился уж очень громким, клал руки на стол и, невозмутимо глядя поверх очков, укоризненным тоном произносил только одно слово: "Господа!" - и терпеливо выжидал, пока шум сам собою не затихнет.
На короткое время в канцелярии показался озабоченный Кауров. Скользнув хмурым взглядом по лицам, он сказал, жуя папиросу:
- Склад откроют через час. Пожалуйста, без гаму. Прошу.
Савчук дождался своей очереди, сказал, как было условлено:
- Я от Якова Павловича.
Писарь лениво поднял на него глаза, порылся в разнарядках. К личности Савчука он не проявил никакого интереса.
- У вас с собой сколько человек?
- Двадцать, - на всякий случай прибавил Савчук.
Писарь не спеша выписал требование, подписался, поставил штамп в одном углу, в другом пришлепнул печать.
- Следующий!
У него был вид человека, совершенно безучастного ко всему, что не входит в круг его служебных обязанностей
На складе, расположенном в дальнем конце огромного двора Интендантского управления, служившего одновременно и учебным плацем, черноусый яростно спорил с Варсонофием Тебеньковым. Последний распоряжался отпуском оружия по выписанным в управлении нарядам.
- Мерзавцы! Прохвосты! Канцеляристы проклятые! - орал в бешенстве черноусый и тыкал Тебенькову в лицо бумажкой. - Это требование или что? Так какого вы дьявола! А?
- А я вам русским языком говорю: недействительно! - так же громко кричал Тебеньков,
- Почему?
- Нужного штампа нет.
- Как? Что? Разрешите? - Черноусый выхватил у Савчука его требование, сличил. - Ну совершенно одинаковы.
Обе бумажки перешли к Тебенькову.
- А вот нет, - поглядев, со злорадным удовольствием сказал Тебеньков. - У вас штамп "получено", а у господина прапорщика - "занаряжено". И в этом все дело. Сегодня выдаем только по нарядам особого назначения - "за-на-ря-же-но". Ясно? Придете в будущий понедельник.
- Послушайте, этот проклятый писарь по ошибке...
- Ничего не знаю. Канцелярия уже закрыта. Освободите помещение.
- Ну, знаете! Я этого так не оставлю. Я командующему буду жаловаться...
- Господа, право, у нас нет резону поднимать здесь гвалт, - рассудительно заметил Савчук.
- Нет, это просто чудовищно. У меня казаки ждут, понимаете. Из-за этого специально приехали в город. - Черноусый еще раз метнул злобный взгляд на Тебенькова и круто повернулся к Савчуку. - Р-разрешите прикур-рить!
Руки у него дрожали так, что он сломал подряд несколько спичек. Закурив, жадно вдохнул в себя дым.
- Пор-рядочек... - ругнулся он, когда сжег почти всю папиросу. На Тебенькова он больше не глядел, будто того здесь и не было. - А кто этот ваш магический Яков Павлович?
- Начальник штаба, - не моргнув глазом, ответил Савчук и полюбопытствовал в свою очередь: - Из какой станицы?
- Екатерино-Никольской. Есаул Макотинский, - сказал черноусый уже довольно миролюбиво. - Вот ведь при каких обстоятельствах пришлось познакомиться. Попал я в дурацкое положение, - невесело усмехнулся он. - Думал сегодня выехать из города, ночевать в Нижне-Спасской. У меня там сослуживец, фронтовой друг. С Мазурских озер вместе уходили.
- Из самсоновской армии, значит? - Савчук не без любопытства посмотрел на есаула.
Солдаты и офицеры этой погибшей в первый месяц войны армии сражались с подлинным героизмом и попутали все планы германского верховного командования. Самсоновцев предали, бросили в наступление без поддержки, но солдатская молва говорила о них с уважением. Сражаясь в трясинах и болотах Восточной Пруссии, русские солдаты предопределили исход грандиозной битвы, развернувшейся в это же время далеко на западе, на полях Франции. Позднее это было названо "чудом на Марне".
- Да, были приданы 2-й армии, - подтвердил есаул и чуть наклонил голову. - Мы бы расколотили тогда фон Притвица вдребезги, если бы не этот копуша - фон Ренненкампф. Сукин сын, подвел под монастырь. Из моей сотни вернулись два офицера да шестеро казаков. Представляете, в какой переплет попали?
- Ну, один "фон" против другого не пойдет, узнали мы их достаточно, - заметил Савчук.
- В этом вы, пожалуй, правы, - согласился есаул. - Впрочем, коварства немцев по-настоящему мы еще не знаем. Да, да! Не знаем, - вновь загорячился он. - Вы помните историю с Троянским конем? Вот нам этого коня и подбросили. Взорвали Россию изнутри, подлецы.
"Эге! Видно, дрались мы с тобой четыре года на одном фронте, а теперь будем на разных. Разошлись наши пути-дороги", - подумал Савчук без тени симпатии к есаулу.
- Вот что, прапорщик. Дайте еще спичку, - попросил Макотинский. Закурил. Вернул Савчуку полупустой коробок и любезно предложил: - Доведется когда попасть в нашу станицу, прошу быть гостем.
- Спасибо. Представится случай, буду рад, - сказал Савчук, посматривая одним глазом на своих грузчиков. Под присмотром Захарова они с присущей им ловкостью таскали ящики.
Савчук курил, небрежно пуская кольца дыма.
Тебенькову понравилась сноровка людей Савчука. "Вот это солдаты!" - думал он. И еще хотелось досадить черноусому, показать, что он, хорунжий Тебеньков, властен распорядиться тут и без всяких бумажек.
- Гранат ящик не возьмете? - предложил он Савчуку, когда все ящики с упакованными в них винтовками были вынесены и уложены в сани. - Могу также добавить патронов.
- Что ж, не откажусь, - равнодушно ответил Савчук. - Распорядитесь, пожалуйста.
Есаул Макотинский скрипнул зубами и зло посмотрел на Тебенькова. Швырнув под ноги окурок, он зашагал к выходу.
Сани нагрузили так, что пришлось помогать лошадям тронуть их с места.
На улице Захаров, посмеиваясь, говорил Савчуку: - Там еще железнодорожники стояли, знакомые ребята. Ловко, а? - И, вспоминая писаря, долго еще качал головой, поражался: - Ну, дока! Этот им канцелярию разведет - черт ногу сломит.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ