Матвей Гаврилович и сам собирался утешиться не менее прибыльной операцией. Предвидя рост цен на хлеб, Чукин минувшим летом не поскупился на закупки. Его склады ломились от продовольствия. Расчетливый купец выжидал, пока иссякнут казенные запасы хлеба. Их могло хватить еще от силы на две-три недели. Рассчитывать на подвоз по железной дороге не приходилось. До навигации было далеко. К тому же теперь будут чиниться препятствия к завозу хлеба из Маньчжурии, от хлебного рынка которой во многим зависело продовольственное снабжение края. Чукин верил, что его терпение вознаградится сторицей.
Однако события текущей недели сильно поколебали эту его уверенность. От рабочих собраний поступали требования, чтобы Совет в целях предотвращения голода и спекуляции хлебом реквизировал у частных владельцев наличные запасы продовольствия. Чукин чувствовал, как почва с головокружительной быстротой уходит из-под его ног. Он обливался холодным потом, думая о том, что случится с его фирмой, если рухнет такая ненадежная преграда, как власть комиссара уже не существующего в природе Временного правительства.
Зная по опыту, как быстро разгораются людские страсти, Чукин боялся, что какой-нибудь необдуманный поступок Русанова или потерявших голову думских деятелей может ускорить взрыв. Ему казалось, что создавшееся неустойчивое равновесие может тянуться и дальше, если умело балансировать и кое-чем поступиться. Ведь недалек уже, видно, час, думал он, когда новый режим изживет сам себя и жизнь снова войдет в покойное русло.
Чукину хотелось на всякий случай застраховать себя. Когда во время демонстрации коммерсант Хасимото намекнул, что владельцам русских фирм следовало бы подумать о привлечении иностранных компаний в качестве соучастников в деле, Чукин сразу повеселел, оценив возможности такой комбинации. Взвесив на досуге все "за" и "против", Матвей Гаврилович решил обстоятельнее позондировать почву. Он ждал японца для деловых переговоров.
Хасимото пришел с изрядным опозданием. Он учтиво извинился, сославшись на неотложные дела. Но Чукин ему не поверил. "Цену себе набивает, бестия", - решил он, с приветливой улыбкой встречая гостя. Они Долго тискали друг другу руки.
- Вот, кстати, и пообедаем, Николай Кириллович, - говорил Чукин, принимая от японца пальто и шляпу. - Сижу один, как сурок в норе. Словом не с кем перемолвиться. Ох, времечко, не к ночи будь помянуто... Ну, садись, дорогой гостюшко! Угощу-ка я тебя калужатиной. Пальчики оближешь!
- Право, вы напрасно беспокоитесь, уважаемый Матвей Гаврилович, - стал отнекиваться Хасимото. - Я пришел проведать о вашем здоровье.
- Нет уж, Николай Кириллович! Никаких резонов не признаю. Соблаговолите к столу, - настаивал Чукин, беря коммерсанта за локоть и легонечко подталкивая его вперед.
Хасимото, перед тем как сесть, обернулся к красному углу и истово перекрестился на иконы.
Чукин налил по стопке водки себе и гостю.
- За ваше здоровье и чтобы дела наши были благополучны! - воскликнул он, подавая знак нести уху.
Хасимото ел с видимым аппетитом.
- Завидую вашему самообладанию, Матвей Гаврилович, - сказал он, когда они выпили еще по одной и закусили парной калужатиной с хреном. - При существующем положении дел легко потерять голову.
- Э, пустое. Умный человек при любой власти не пропадет, - беззаботно отмахнулся Чукин. - Я молчу, молчу, а свое схвачу. Еще калужатинки, Николай Кириллович.
Хасимото вытер салфеткой жирные губы.
- Очень приятное национальное блюдо, - вежливо сказал он - Но я уже сыт. Не будем лучше отвлекаться. - Он подождал, пока кухарка собрала тарелки и вышла. - Хабаровский Совет теперь следует считать окончательно большевистским. Вряд ли это будет способствовать развитию нормальной деловой деятельности. Работа по восстановлению прежнего состояния, видно, очень затянется.
- А не все ли равно, с кем торговать, - тем же бодрым тоном заметил Чукин. - Платили бы деньги.
- Вы заблуждаетесь относительно действительного положения дел, - перебил японец с вежливой улыбкой, выражающей одновременно сочувствие и сожаление. - Человек счастлив, пока не знает беды, случившейся в его отсутствие. Вот что дошло до моего слуха: завтра или послезавтра состоится решение и будет проведена реквизиция зерна и муки. Безвозмездная конфискация запасов продовольствия. - Хасимото давал понять Чукину, что ему отлично известны все обстоятельства, тревожащие последнего.
"Сукин сын, все уже он поразведал!" - ахнул Чукин, соображая, как бы все-таки половчее провести дело. Но Хасимото не дал ему собраться с мыслями.
- Насколько я понимаю, почти весь оборотный капитал вашей фирмы вложен в запасы муки? Не так ли? - участливым тоном спросил он. - Вряд ли у вас будет время, чтобы быстро справиться с реализацией.
"И это знает! О господи!" - поразился Матвей Гаврилович.
- Сущая правда, Николай Кириллович. Сущая правда, - изменившимся, сдавленным голосом признался он. - Верите, как перед богом. Все мое состояние. Если конфискуют, я - разорен. Погиб!.. "Ох зачем я, старый дурак, это ему говорю? Зачем?" - ужаснулся он, заметив, как сузились вдруг глаза японца, и понимая в то же время, что сказанного уже не воротишь. - Николай Кириллович, - продолжал он, поскольку пути для отступления не было, - если бы у меня были документы, что в товарищество на паях входит японская фирма... безвозмездного отчуждения товаров не должно быть. Так?
- Я удивляюсь меткости вашего указания на свое больное место, - заметил Хасимото. От него не укрылось мгновенное замешательство Чукина, и он верно его истолковал.
- Николай Кириллович, моя судьба в ваших руках. Фиктивные документы - и я спасен, - сказал Матвей Гаврилович, с надеждой и подозрением взирая на своего гостя. Он счел за лучшее отбросить дипломатию и идти к цели напрямик. - Разумеется, я плачу куртаж.
Хасимото в сомнении покачал головой.
- Местные власти вряд ли одобрят подобную финансовую операцию. Да и с нашим консулом возникнут затруднения. Есть ли расчет на выручку достаточных прибылей? - Он помолчал немного, обдумывая что-то. Спросил тихо, безразличным тоном: - А вы убеждены, что продовольственный кризис может разразиться?
- Господи, да стоит придержать хлеб еще месяц - и бери любую цену! - воскликнул Чукин. Так уж суждено ему было в этот вечер переходить от отчаяния к надежде и снова видеть перед собой разверзшуюся пропасть. - Еще в ножки кланяться станут. Хе-хе! Тоже попадем в благодетели, - усмехнулся он, вспомнив заметку о Бурмине.
- Я не хочу смотреть сложа руки на ваше бедствие, - сочувственно сказал Хасимото. - Однако фиктивных документов составить не могу, это наказуется по закону.
- Боже мой, да кто узнает! - вскричал Матвей Гаврилович. - Вы да я да наши денежки. С рук на руки.
Чукин не придавал значения ссылке Хасимото на закон. Кто законы не обходит? Да стоит посмотреть на его рожу, чтобы понять, что он за птица. "Ох, зря я ему разболтал. Поди, захочет веревки из меня вить. А я тебе не дамся, желтая образина", - со злобой подумал Чукин, встретив настороженный, изучающий взгляд осакского коммерсанта.
Хасимото с видимым интересом принялся рассматривать киот старинного образца и древние иконы, слабо освещенные снизу горящей лампадкой. Киот и иконы составляли предмет особой гордости Чукина. Он уверял, что другого такого набора во всей Сибири не сыскать. Но сейчас Матвею Гавриловичу было не до тщеславия.
- Какие же вы тогда предложите условия? - спросил он наконец.
- Эти иконы - большая редкость. Обнаруживается хороший вкус хозяина, - тоном знатока заметил Хасимото. Поглядел на Чукина пристальным взглядом, будто взвешивал, выдержит ли он уготованный ему удар. - Я думаю так: смешанное общество получит покровительство Японии, если вы передадите нам половину акции.
- То есть как... половину? - ахнул Чукин. - Вы меня, видно, за сумасшедшего считаете?..
- Я очень сожалею, что не могу удовлетворить вас во всех отношениях. У нашей фирмы не будет интереса вмешиваться, - холодно возразил японец. - Вы также сохраните себе достаточно, - принялся он затем убеждать собеседника. - Если упустите этот случай, то больше его не встретите.
- А каков будет размер капитала, вкладываемого в дело японской стороной? - продолжал допытываться Чукин.
Хасимото соболезнующе улыбнулся: "Он глядит в гроб и еще упирается. Глупо. На свете многое делается наперекор желанию", - подумал он, привычно сохраняя улыбку на лице.
- Вы поступили мудро, обратившись ко мне, - продолжал он спокойно и рассудительно. - Предусмотрительность есть мать безопасности. Мы гарантируем поддержку, но надо идти навстречу друг другу. Вы напрасно думаете, что я хочу получить пользу без труда.
Чукин подавленно молчал, словно не слышал или не понимал его слов. Он без всякого выражения смотрел на стену перед собой, и вид у него был такой, будто его неожиданно стукнули сзади по темени.
- Испытав всякие перипетии человеческой жизни, можно достигнуть последней цели, - философически заметил Хасимото в утешение приунывшему хозяину.
И тут Матвей Гаврилович взорвался.
- Разбойник! Среди бела дня грабишь! - закричал он вдруг, потрясенный циничным нахальством заморского коммерсанта. - Эх, Николай Кириллович, нехристь ты все-таки. Ведь я к тебе с чистым сердцем, как на духу. И тебе не совестно, а? Мою калужатину ел, водку пил... Сукин сын!..
- Простите, пожалуйста, я не все понимаю, - невозмутимо сказал Хасимото.
- Понимаешь! Все понимаешь... Разбойник!
- Что такое есть разбойник?
Чукин оторопело посмотрел на японца. Лоб купца, как мелким бисером, покрылся капельками пота.