Дмитренко презрительно посмотрел на трясущиеся губы врага и сплюнул - он не любил трусов. Приказав Сумкину следить за ним, снайпер отвернулся, утратив всякий интерес к пленному. В конце дня, когда у противника начинается обед, оживает вся передовая. Иной неосторожный солдат высунется из окопа вылить из котелка остатки пищи - для него уже готова пуля. Иной, бравируя храбростью после выпитой водки, начинает стрелять в нашу сторону - и для этого приготовлена пуля снайпера. Сержант навел винтовку в ту сторону, где по обыкновению раздавали обед, и терпеливо стал ждать.
…Когда стемнело, снайперы вернулись на нашу сторону. Дмитренко повел пленного к полковнику. Сумкин по старой привычке зашел к саперам. Саперный старшина явно питал слабость к присказкам Сумкина. А пользоваться уважением старшины - это не пустяк.
По случаю удачной охоты старшина угостил его отличным обедом. Плотно заправившись, Сумкин начал рассказывать о пленном.
- Видать, философ попался. По-русски говорит сравнительно похоже. Как скрутил я ему руки да пригрозил, чтоб не орал, он и говорит: "Лучше быть трусом, чем покойником". Я сразу сообразил, что передо мной человек думающий. А по дороге в штаб он рассказал, что его отец в первую мировую войну сразу сдался в плен русским. Когда сынок пошел на восточный фронт, отец дал наказ - сдаваться русским, пока живой. Сынок оказался понятливым, записался в снайперы, выбрался за передний край и сдался в плен.
Старшина, лысый и толстый, глубокомысленно изрек:
- Они начинают думать. Это хорошо…
Полковник был доволен показаниями пленного.
- Молодец, сержант, объявляю благодарность, - потирая от удовольствия руки, сказал он Дмитренко и протянул ему портсигар с папиросами. - Твой сто тридцать первый гитлеровец оказался разговорчивым.
Дмитренко искоса посмотрел на пленного, по лицу которого блуждала заискивающая улыбка, и с оттенком брезгливости произнес:
- Этот не в счет. Это не трудовой. Даром достался. Счастье его, что поумнел.
И внезапно насупившись, повернулся и вышел.
Потомок матроса Кошки
И отец, и дед, и прадед Степана Щуки были керченскими рыбаками. Когда Степану исполнилось пять лет, отец, бригадир рыбачьего колхоза, посадил его на лодку и вывез в Керченский пролив на переборку сетей.
Мать было запротестовала, но отец, человек с суровым лицом и веселым характером, ответил ей:
- Э, Настасья, он же потомственный рыбак, просоленным родился! Нехай знает, что такое моряцкая жизнь.
А потом, повернувшись к сыну, по-хозяйски расположившемуся на корме, хитро подмигнул и спросил:
- А что, сынку, может, пойдешь к мамке?
Мальчик сердито засопел:
- Что я - маленький… Я плавать умею…
Отец оглушительно расхохотался, а когда лодка отошла от берега, Степан махнул рукой матери.
- Мамуня, - кричал он, - ты не беспокойся! Готовь нам борщ!..
Хороший рыбак вырос из Степана!
Суров и коварен Керченский пролив. Здесь часто разыгрываются такие свирепые бури, что, кажется, не только утлому рыбацком судну, но и кораблю не уцелеть среди вздыбленных тяжелых волн. Во время бури вода в проливе чернеет, вспенивается, клокочет. Ветер с диким воем набрасывается на корабль, зловеще гудит в снастях, волны кладут на бок рыбацкий сейнер, жадно лижут палубу - в эти минуты даже у самых бывалых и мужественных людей сердце замирает в смертельной тоске.
Степан не раз испытывал такую штормовую погоду. Он закалился в борьбе со стихией, вытянулся в стройного, мускулистого юношу с бронзовым от солнца и ветра лицом. Характером Степан вышел в отца - веселым, никогда не унывающим человеком, богатым на выдумку. В девятнадцать лет его назначили дельфинером.
Великая Отечественная война застала Степана рулевым на миноносце "Гордый", стоявшем в Севастопольской бухте. Корабль был потоплен вражеской авиацией, и Степан пошел в бригаду морской пехоты защищать родной каждому моряку город.
Воевал он зло и весело, как подобает черноморцу.
Оборона моряков проходила близко от вражеских рубежей. В тихую ночь был слышен разговор гитлеровцев. Однажды моряки услышали, как на той стороне заиграл патефон. К удивлению моряков, гитлеровцы завели нашу "Катюшу". Видимо, песня понравилась солдатам. Они заводили ее по десятку раз каждую ночь. Потом какой-то музыкант стал подбирать мотив "Катюши" на аккордеоне.
Степан не выдержал,
- Это моя любимая песня, - заявил он. - Каково терпеть, ежели враги издеваются над "Катюшей"!
Он пошел к командиру роты.
- Что вы задумали? - спросил командир.
- Пойдем сегодня ночью за "языком" и пластинку у фашистов отберем…
Подобралось пять охотников. Темной ночью они подползли к вражескому блиндажу, гранатами побили и разогнали гитлеровцев, захватили с собой одного немецкого солдата, патефон и пластинки и благополучно вернулись к своим. Фашисты спохватились, открыли сильный огонь из орудий и минометов, да было поздно.
Утром они кричали в рупор:
- Рус, отдай "Катюшу"!
Степан ответил без рупора такими просоленными морскими словами, которые бумага не выдерживает.
После этого случая кто-то назвал Степана потомком матроса Кошки, героя обороны Севастополя в дни Крымской войны. Так это прозвище - потомок Кошки - и утвердилось за ним. Степан сначала смущался, когда его так называли, а потом, подумав, решил, что ему надо гордиться таким прозвищем и оправдать его на деле.
Во время боя на Малаховом кургане Степан Щука получил тяжелое ранение, и его вывезли в Сочи. После выздоровления его зачислили в 165-ю бригаду и назначили командиром отделения разведки, а вскоре бригада оказалась на Малой земле.
- Обстановка привычная, - заключил он после тяжелого боя, длившегося целый день. - Порядки севастопольские.
Разведчикам долгое время не удавалось пробраться в один опорный пункт гитлеровцев. Этот пункт представлял собой каменный дом, расположенный от других домов на расстоянии не менее трехсот метров. Вокруг дома было протянуто проволочное заграждение. На проволочном заграждении устроена сигнализация - звонки, консервные банки, мины натяжного действия. Как только разведчики подползали и начинали резать проволоку, поднимался звон, фашисты обнаруживали их и обстреливали из пулеметов, а из глубины их обороны начинали сыпать снарядами и минами. Каждый раз приходилось, что называется, сматывать удочки.
После одной такой неудачной ночки Щука пришел к начальнику разведки и заявил:
- Придумал фокус.
Через несколько суток разведчики подтянули к вражескому опорному пункту небольшую лебедку, какие бывают на крупных рыбачьих судах, и трос. Лебедку и трос привезли с Большой земли. Установили этот механизм метрах в двухстах от проволочного заграждения в небольшой яме. Щука полез к заграждению и прицепил трос. Вернувшись, он начал накручивать его на лебедку.
- В этой штуковине такая силища, - усмехнулся Щука, - что утянет все заграждение.
Трос натянулся, и сигнализация пришла в движение - зазвонили звонки, загремели банки, стали рваться мины. Гитлеровцы всполошились. Одна за другой полетели вверх ракеты, ожесточенно застучали пулеметы, а вскоре вокруг дома стали рваться снаряды и мины. При свете ракет было видно, как проволочное заграждение медленно ползло в нашу сторону. Позже пленный гитлеровец из этого дома рассказывал:
- Мы видели, как уползает от нас проволочное заграждение, но не могли понять, почему. На вашей стороне тихо, разведчиков ваших не обнаружили. Было в этом что-то сверхъестественное. Мы стали дрожать от испуга, креститься, стрелять, а потом не выдержали и в ужасе побежали, бросив дом.
Короче говоря, благодаря "фокусу" Щуки разведчики поймали двух пленных и овладели опорным пунктом без всяких потерь.
Спустя некоторое время разведчики пошли в наблюдение на гору Колдун, с которой хорошо была видна оборона противника.
На горе водилось много черепах. Щука поймал одну и принес в блиндаж. Он щелкал пальцем по панцирю и удивлялся:
- Вот так броня!
Моряки с интересом наблюдали, как черепаха осторожно высовывает треугольную голову, ползет. Некоторые становились на панцирь и удивлялись его крепости.
- Ползет действительно по-черепашьи!
- Говорят, суп из черепашьего мяса хорош.
- Тьфу. Выбрось, Степан!
Один из шутников ткнул иголкой в тело черепахи. Ее словно кто подхлестнул - сразу ускорила движение. Все рассмеялись.
- Переключилась на третью скорость.
Щука вдруг хлопнул себя по лбу и хитро прищурил насмешливые карие глаза.
- Идея, ребята! Сейчас используем черепаху в военных целях.
Он привязал к черепахе пустую консервную банку и вынес из блиндажа. Уже стемнело. Щука поставил черепаху на землю, направив ее головой в сторону противника.
- Беги, родная, попугай фашистов!
Черепаха ползла по прямой линии, волоча за собой тарахтящую банку. Все с интересом наблюдали, что будет дальше. Вскоре на вражеской стороне раздались пулеметные выстрелы. Одна за другой стали тревожно взлетать вверх ракеты. Через несколько минут гитлеровцы открыли стрельбу из минометов по нейтральной полосе.
- Вот наделала шуму черепаха, - смеялись ребята, - теперь фашисты до утра не успокоятся.
По траншее прибежал командир стрелковой роты капитан Омосов.
- Что за шум у противника? - тревожно спросил он.
Ребята ему объяснили.
- Правильно, пусть гады никогда не чувствуют себя спокойно, - ухмыльнулся капитан и, успокоенный, пошел к себе в блиндаж.