Иду тропкой по садику - и вдруг передо мной могила. Остановился. Оглянулся вокруг. Вижу: один из каменных домов на площади уж очень похож на купеческий. Стал я припоминать рассказ уборщицы. Не в этом ли доме и забаррикадировались матрос и его товарищи с пулеметом? Не отсюда ли он и скрылся, когда второй этаж белоказаки снарядами разрушили? Поискал я взглядом дом, где когда-то помещался штаб беляков, где допрашивали Житнякова, когда его выдали богатеи. Не нашел. И представилось мне тогда, как вот где-то тут, под знойным солнцем, вели уже почти до смерти замученного героя на казнь. Кололи в спину штыками, отрезали уши… нос. А он крикнул: "Нас убить нельзя! Мы победим!" Тогда один из бандитов начал раздирать руками рану на его груди. А Житняков нашел в себе силы и подмял казака под себя… Засекли его шашками. Стоял я, Митя, и думал, что вот и мне бы лежать в братской могиле под такой же пирамидкой. А вышло, что многие мои товарищи в могиле, только я живой. И это слово "живой" громко и торжественно зазвучало где-то в глубине у меня. Отошел тихонько от могилы и думаю: "Если люди за эту землю жизнь не жалели, значит, дорого она стоит. На этой земле жадно жить надо". Эй, Хусаин, побереги приемник! - вдруг вскрикнул Артем.
Автомобиль опять нырнул в овражек, снова взлетел наверх и снова помчался антилопой.
Мгла будто отлипла от земли. Впереди, километрах в полутора, уже можно было различить разбросанные строения; они быстро приближались. Ряд стандартных коттеджей, два похожих на ангары сарая, скопище комбайнов и тракторов у длинного кирпичного здания, что-то только-только застроенное и что-то почти законченное; табор полевых вагончиков - все это Дмитрий видал на газетных и журнальных иллюстрациях. "Конечно, тут проживают энтузиасты покорения целины - новоселы, молодожены; изображение младенца могло бы быть гербом поселения", - шутливо думал Дмитрий, глядя на приближавшийся совхоз.
XXII
Сразу по приезде Артем повел Дмитрия завтракать. В столовой - новом тонкостенном строении с деревянными колоннами - было холодно; парни и девчата сидели за столиками в ватниках и пальто; буфетчица, кассирша и даже суетившаяся в окошке кухни раздатчица понадевали белые халаты поверх телогреек.
Что-то знакомое было в том, что Дмитрий сам получил из окошка тарелку отварных макаронов с мясным фаршем, что ел, не сняв шинели, что вокруг насыщались простой пищей наработавшиеся на холоде молодые, веселые люди. Даже мокрый от натасканного на ногах и растаявшего снега пол будто напоминал ему о чем-то.
Позавтракав, Дмитрий и Артем зашли в контору. Директор совхоза, черноволосый, но со сплошь седыми висками, обрадовался известию об отгрузке совхозу скреперов так, как будто эти скреперы уже насыпали в степи плотины. Он готов был сам показать капитану первого ранга совхоз, да готовился ехать на бюро райкома и просил извинить его.
Артем повел Дмитрия по обширной усадьбе, с гордостью показывая совсем непримечательные где-нибудь в обжитых местах баню, пекарню, строящуюся школу.
Строения были как бы неразумно разбросаны далеко одно от другого, и по усадьбе свободно кружил степной ветер, колкий и неприятный, несмотря на разгулявшийся, солнечный день. Но Артем сказал, что все строения - это только первоочередные опорные пункты, что они поставлены по плану и вся пустующая между ними земля тоже застроится. Сараи, издали показавшиеся Дмитрию похожими на ангары, на самом деле были огромными зерноскладами.
В складах грохотали сортировочные машины, насыпая целые горы зерна, такого чистого, такого веского, что брать его в пригоршни и смотреть, как оно течет между пальцами, было удовольствием. У машин работали неуклюжие от теплых одежек, но бойкие девчата. Подгребая зерно к машинам, унося на носилках отходы, они, шутя, дружно за что-то взъелись на застенчивого паренька, видимо, механика. И казалось, что у этого хлебного богатства можно работать только так: с шутками, играючи.
Дмитрий следовал за увлекавшим его все дальше и дальше по совхозу Артемом и не замечал, как бежит время. Они побывали в стане полевых вагончиков, где все еще жили люди; на небольшом лесопильном заводике; зашли в общежитие, комнаты которого днем служили классами школьникам; наскоро осмотрели машинный парк, где стояли даже дождевальные установки, и в конце экскурсии дошли до ремонтной мастерской.
Артем сразу стал озабоченным. Пробираясь между тракторами, шагая через снятые гусеницы, то сердясь, то радуясь, коротко говорил с трактористами. Он помнил, где что оставалось недоделанным и что уже надо сделать, и теперь проверял.
- А это трудится мой сосед по квартире и боевой заместитель по мастерской, - сказал Артем, останавливаясь у трактора, из кабины которого торчали ноги в сапогах. - Эй, Сергей Фомич! Как дела?
- В основном порядок. - Из кабины вылез рабочий в старом засаленном матросском бушлате и фуражке-мичманке с еле заметным белым кантом. - С приездом, Артемий Александрович. - Вдруг, заметив Дмитрия, он вскинул руку к козырьку и весело гаркнул: - Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга!
Бывший моряк своим видом сразу напомнил Дмитрию то, что он не мог вспомнить в столовой. Да-да, все почти так же было там, на Дальнем Востоке, когда только создавался Тихоокеанский флот. В такой же столовой обедали, не скидывая теплой одежды, подводники. И был у лейтенанта Поройкова такой же бравый боец, не боявшийся работы и так же постоянно сбивавший в работе кожу на руках до крови. "И почему это, работая на холоде, всегда сбиваешь руки до крови?" - думал Дмитрий, глядя, как моряк вытирает тряпицей свои черные руки с алыми ссадинками.
- Значит, товарищ капитан первого ранга, к нам в гости? Артемий Александрович говорил, что брат в отпуск приехал… - начал было моряк. Артем остановил его.
- Сергей Фомич, в чем же, говоришь, непорядок?
Оказалось, что из города пришли запасные части, да не все, и процент отремонтированных тракторов невысок, и поневоле съезд партии встречают не так, как надо.
- Полно-ка! Не прибедняйся, - укорил Сергея Фомича Артем. - Ремонт мы провернули славно. Остались именно пустяки. - Все же Артем нахмурился. - Так сказать, централизованные неполадки… Когда уж этот голод на запчасти изживем? Понимаешь ли, Митя, сев на носу, а сев - это выстрел. И этот выстрел приготовить надо.
- Точно! Как залп с крейсера. Агрономы, дирекция там колдуют с погодой, с почвой: час сева определяют. А наше дело, механизаторов, - будь на "товсь", жди команду, как подадут, так всей техникой на поля. - Сергей Фомич стоял перед Дмитрием, как когда-то привык стоять, разговаривая с командирами, опустив руки по швам, но в его осанке, лице и голосе нельзя было не заметить того достоинства, с которым служат бойцы, не знающие боязни тягот службы, а потому не испытывающие робости и перед начальством.
- Все же озяб я, - прервал завязавшуюся было беседу Артем. - Идем ко мне в кабинет.
"Кабинетом" называлась небольшая конторка. Артем сел к столу, и тотчас же чистенькая, городского вида девушка положила перед ним потрепанную папку с бумагами.
Дмитрий устроился в деревянном кресле около накаленной чугунной печи, стоявшей посреди комнаты. Лицо, обожженное морозцем и ветром, начало гореть. "Ишь ты, как будто зимнюю штормовую вахту отстоял… Однако день уже на исходе. Скоро и на станцию…" Но стоило Дмитрию подумать об отъезде из совхоза, как он почувствовал, что еще не наговорился с Артемом и что какой-то большой разговор у них еще впереди.
- Что, Митя, притомился? - Артем собирал со стола бумаги. У двери стоял Сергей Фомич. - Остальное, Верочка, завтра с утра: мне о госте позаботиться надо, ему еще на станцию ехать, - сказал Артем чистенькой девушке.
- Неужели уезжает товарищ капитан первого ранга? - огорчился Сергей Фомич. - А мы, бывшие воины, - нас тут мало ли работает, - да и молодежь хотели просить, чтобы вы беседу провели. Как сегодня флот живет и вообще.
- А что, Митя? - Артем просительно взглянул на брата. - Поговоришь с народом… Осенью тебе отслужившихся матросов провожать придется, так ты про нас расскажешь. Глядишь, к нам жить поедут. Мы тебе аудиторию соберем обширную. Уедешь завтра рано утром. Я тебя на дальнюю магистраль отвезу. На скорый сядешь - и к обеду дома!
XXIII
Уже вечерело, когда Артем и Дмитрий подошли к одному из крылечек четырехквартирного стандартного дома. Прошли сенцы, кухоньку и оказались в узкой и длинной комнате. Артем включил лампочку, свисавшую с середины деревянного потолка. Вдоль одной стены стояла накрытая серым шерстяным одеялом железная койка; от кровати до противоположной стены оставался проход всего в полшага; у окна прилепился грубо сколоченный стол, тут уже стоял привезенный Артемом чемодан.
- Это мой чум. А здесь Сергей Фомич с молодой женой живет. Тут цивилизация, уют и семейное счастье. - Артем открыл дверь в смежную комнату. Из полутьмы блеснула никелем кровать с горой подушек и вся в белом, на стенах висели рамочки с фотографиями, на столе, застеленном вязаной скатертью, стоял букет бумажных цветов. - Снимай, Митя, шинель. Отдыхай, садись на койку. А я пока хозяйством займусь. - Артем поднял на стол чемодан, раскрыл его. - Понимаешь ли, приходится к жене белье возить в стирку. И ничего лучше не придумаешь.
- Да, жизнь твоя подвижническая, - с комическим вздохом посочувствовал Дмитрий.
- Именно! - Артем нашел в чемодане полотенце, повесил его на спинку койки и подсел к брату. - Но это не доходит до сознания Вики. Эгоистка она! Считает себя несчастной: муж не под боком, в кино с ней не ходит, даже дочку не воспитывает… Дочка для меня - просто наслаждение. Шалить, играть с ней, книжки ей детские вслух читать - это я могу. А воспитывать? - Артем пожал плечами. - Не умею.