Озермесу было лет десять, когда однажды Хасан сказал ему: - Завтра пойдешь со мной на охоту, хочу кое что показать тебе. - Они вышли из аула до восхода солнца, перебрались через перевал, спустились в широкую долину и зашагали вдоль тихой речки, берега которой густо заросли высоким колючим кустарником. Впереди раздался неуверенный крик молодого петушка. - Там кто нибудь живет? - спросил Озермес. - Тише, - шепнул Хасан, вытащил из колчана стрелу и, поманив Озермеса, стал неслышно подкрадываться к зарослям. Из них снова послышалось: - Клу-клу! - Хасан остановился и сказал ему в ухо: - Обойди кусты, смотри только, чтобы и сучок под ногой не хрустнул, а потом, не скрываясь, с шумом продирайся ко мне. - Не успел Озермес забраться в колючую чащобу, как из нее, хлопая крыльями и кудахча, как курица, круто взвилась вверх большая пестрая птица. Взлетев на высоту стоявшей неподалеку пихты, она резко сменила направление и понеслась в сторону Хасана. Он спустил тетиву лука. Стрела вонзилась в птицу, и та камнем упала на серый речной песок. Озермес выдрался из колючек, обежал кусты и остановился в изумлении. У птицы были желтый клюв, яркие алые щеки, между глазами и щеками шли полоски зеленых мелких перышков, от щек к затылку две черные бородки, на голове зеленовато серый хохол, шея темно зеленая, спина золотисто огненная, грудь буро красная, и хвост с руку Озермеса из двух коричнево розово оранжевых перьев. - Это фазан, мальчик мой, - довольно объявил Хасан, - мясо у него вкусное, нежное, но я обычно не охочусь на них, очень уж они красивы. А ведь это петух, жены у них совсем не такие цветные. - А почему так? - спросил Озермес. - Фазаниха - мать, она несет яички, около десятка, ей надо выводить потомство, а врагов у фазанов много, и лесные кошки, и клятвопреступницы, и куницы, и ястребы, да еще фазаны больше бегают, чем летают, вот курочке и надо быть незаметной. Хвала Мазутхе, пообедаем мы с тобой вкусно. - Подвязав фазана к поясу, Хасан повел Озермеса дальше. Они вошли в длинное полутемное ущелье, в глубине которого, распыляясь в белое облако, падала со скал в глубокую каменную чашу вспененная вода. Выкупавшись в водопаде, они выбрались из ущелья. Когда тени на земле снова стали удлиняться, Хасан оглядел склон горы и сказал, что пришло время сделать привал. - Перейдем ручей, я разведу костер, выпотрошу фазана, а ты, мой мальчик, поднимись к во он тем дубам, видишь, растут рядышком, как братья? Там стоит каменный дом, сходи, посмотри на него, а потом я расскажу тебе о нем, из за этого дома я и привел тебя сюда. - Озермес, перескочив через ручей, побежал в гору, распугивая юрких зеленых ящериц. Он знал, что если наступить ящерице на хвост, она бросает его, убегает и, где нибудь затаясь, отращивает хвост заново. Не раз он хотел поймать ящерицу, принести ее домой и посмотреть, как у нее отрастает новый хвост, но все было недосуг, хлопот у него хватало и без ящериц. Каменный дом стоял на ровном месте, среди кряжистых дубов, высокий, в три роста Озермеса. Стены были сложены из четырех толстенных каменных плит, поросших лишайником. Пятая плита крыша, такая же толстая, тяжелая, плотно лежала на стенах. Ветрами на нее нанесло землю, и в одном углу из земли проросла стройная сосенка. Раздвигая высокую, до плеч ему, траву, Озермес подошел к дому, потрогал пальцем ровно обтесанную стену, потом обошел дом и обнаружил в задней стене круглую дыру, прорезанную низко, у самой земли. Встав на колени, Озермес засунул в дыру голову и плечи. В лицо ему пахнуло холодной сыростью. Когда глаза привыкли к темноте, он раз глядел, что дом пуст. - У-у! - крикнул он. - У-у-у! - низко загудела пустота. Озермес отпрянул, вскочил, обошел каменный дом с другой стороны и побежал по склону к ручью. Хасан уже выпотрошил фазана и рыл кинжалом яму рядом с костром. - Учись, - сказал он, - пригодится. - Вырыв неглубокую яму, он пересыпал в нее из костра тлеющих углей, опустил туда фазана и завалил яму землей. - Теперь немного подождем, - сказал он, сел, скрестив ноги и сощуря маленькие зоркие глазки, посмотрел на склон горы. - Осмотрел, увидел дом? - Озермес кивнул и уселся рядом с ним. - Когда эти леса были еще с хворостинку, - начал Хасан, - в наших горах жили два племени, великаны и карлики. Карлики были хилыми, и ноги у них были такими слабыми, что им было трудно ходить, и они, чтобы меньше уставать, ездили верхом на длинноухих. Сядут на них, схватятся руками за уши и скачут. Сил на то, чтобы строить себе сакли, у них не было. Осенью они мокли от дождя, зимой мерзли в снегу. Великаны пожалели карликов и решили построить для них дома. Великаны были такие могучие, что каждый мог вытесать из скалы стену, взвалить ее на плечи и отнести куда надо. Сложив дом, великаны прорубали в одной стене дверь по росту карликов. И когда дома были построены, карлики въезжали в них верхом на зайцах. - Но для чего карликам были нужны такие высокие дома? - Так их же складывали великаны, ниже у них, наверно, не получалось. - И куда они делись потом? - Карлики поумирали, а души их, наверно, переселились в тех, кто был выше ростом. Великаны же куда то ушли, я их в горах не встречал. - А другие дома развалились? - Нет, стоят, ты же видел, из каких каменных глыб они сложены. В здешних горах их немало. Я думаю, дома великанов простоят столько же, сколько и эти горы. - Они еще немного поговорили, и потом Хасан разгреб землю и вытянул из углей фазана. Перья и кожа фазана остались в яме. От запаха жареного мяса у Озермеса потекли слюнки.
Когда отец вернулся, Озермес рассказал ему, что видел каменный дом, построенный для карликов великанами. Отец чуть улыбнулся. - Это хорошая сказка, - сказал он, - но на самом деле такие каменные дома - могилы, в которых хоронили умерших здешние племена, прадеды наших прадедов*. Они клали в каменные могилы одежду умершего, лук, стрелы, топор, кинжал, котел для мяса, глиняный казан, все, что могло понадобиться ушедшему в иной жизни. - Тот дом, который показал Хасан, был пустым. - Те, что удалось повидать мне, тоже, кроме одного, были пустыми. Их разграбили иноземцы. Адыги никогда не грабили могил ушедших. - А почему мы теперь не строим для себя сакли из камня? - Хороший вопрос, - похвалил Озермеса отец. - Когда-то, с тех пор прошла вечность, наши предки строили каменные дома и для живых. Но на это уходило много времени и труда. Однако на наши земли постоянно, со всех сторон, вторгались полчища завоевателей, и адыгским племенам приходилось броcaть жилища и уходить в горы и леса. Строить каменные дома не было смысла, и мы стали строить сакли, которые, ты ведь знаешь, можно построить за несколько дней. Были и другие причины. - У меня еще вопрос, - нерешительно произнес Озермес. Отец кивнул: - Спрашивай. - А откуда ты все это знаешь? - И это хороший вопрос, - снова похвалил отец. - Многое мне рассказывали дед и отец. А задолго до того, как ты родился, к нам однажды весной приехал чужеземец, старый тхамада, в голове которого было больше знаний, чем воды в море. Он говорил по-турецки, по-арабски, немного по-адыгски, и мы могли с ним разговаривать. Тхамада многое слышал о нашем народе и хотел узнать еще больше. Шестеро джигитов и я взялись сопровождать тхамаду и помогать ему приумножать знания. С начала лета и до осени мы странствовали по адыгским землям, кое где останавливались, иногда на пять - семь дней, иногда надолго и помогали ему находить в земле следы наших давно ушедших предков. Когда что-нибудь находилось, он определял, сколько лет и зим тому или другому казану либо ножу, и узнавал по ним, какие племена и когда жили в этом месте. В горах на нисходящей стороне мы нашли каменную могилу. Из уважения к тхамаде и попросив прощения у ушедших за то, что нарушаем их покой, мы выбили каменную затычку из круглой двери, влезли в дом мертвых, осмотрели то, что лежало внутри, положили все на место и снова забили дверь.
* "Каменные дома" - погребальные дольмены на Сев. Кавказе, относятся к III -
II тысячелетиям до н э.
Тхамада говорил, что некоторые ученые в других странах стараются доказать, будто на Кавказе в седые времена жили предки не адыгов, но что это ложь и что он приехал вооружить свой ум и развеять слова лжецов. Тхамада был настоящим мужчиной, всегда говорил правду и любил всех людей, как братьев... Безусый Хасан опередил меня, и я благодарен ему за это. Теперь я пойду по его следам и покажу на днях тебе, сын мой, другие могилы наших предков, а ты потом покажешь их своим детям и внукам. - Озермес, скрывая радость, нахмурился и опустил голову. Но тут же снова посмотрел на отца. - Я не понимаю, зачем ученые люди в других странах лгут? Разве им не хватает своих предков? Для чего им присваивать чужие могилы? - Я тоже спрашивал об этом у ученого тхамады. Он говорил мне так: бывает, что ищущий истину заблудится в пути и вместо восходящей стороны окажется на заходящей. Поняв, что заплутал, ищущий возвращается и пускается в путь заново. Так поступают мужчины, почитающие правду и честное имя своего отца. Однако по земле ходят и другие, прячущие под бараньими шапками головы шакалов. Они, заблудившись, скрывают ошибку и направляют остальных по той же кривой дороге. Или же, узнав правду, истолковывают ее к своей выгоде. Некоторые ученые люди помогают жаждущим вытеснять нас отсюда, оправдывают их черные поступки, чтобы живущие на земле не осуждали нечестивых. Так раскрашивают уродливую девушку, чтобы скрыть от всех ее безобразие.Ученые люди нападающих на нас уверяют, будто в каменных домах хоронили своих умерших их предки, а не наши, и, значит, нападая на нас, они не отнимают чужое, а лишь возвращаются во владения прадедов своих прадедов. Один мудрый человек когда то верно сказал: из под корня лжи сочится кровь.