Теперь работу палача Гейдриха взял на себя его преемник генерал Курт Далюге. Над Чехией нависла кровавая мгла нацистского террора. Но чешский народ не оставляет борьбу ни на час. У каждого чеха только одна мысль: пробил час расплаты с врагом. Эта мысль порождает не только отдельных героев, она охватила весь народ и весь народ подняла на войну против оккупантов. Эта война вошла в фазу, когда никакое осадное положение, никакие расстрелы не остановят её, не задушат. Чем больше чешской крови прольют гитлеровские садисты, тем ожесточённее будет сопротивление потомков Гуса и Жижки. "Белая Гора не повторится больше!" - эта клятва стала для чехов законом и боевым лозунгом в героической освободительной эпопее, разгорающейся сегодня по всей Европе, везде, где свирепствует волчья свора Гитлера, везде, где слово "свобода" звучит как набат.
Этот набат, зовущий к свободе, зазвучал теперь во всех странах от Средиземного моря до Нордкапа. Почти одновременно с покушением на Гейдриха неизвестный норвежский патриот убил выстрелом из револьвера шефа гестапо Западной Норвегии и его помощника. Через несколько часов после этого село, в котором были убиты гестаповцы, сжёг дотла карательный отряд, все мужчины были арестованы, а их семьи вывезены в неизвестном направлении. Несколько дней тому назад литовские патриоты убили двух нацистских служащих. Оккупанты ответили на это расстрелом четырёхсот заложников. На действия польских партизан гитлеровцы отвечают привычной исступлённой жестокостью. Они расстреливают, они вешают, они гноят в концлагерях лучших представителей польского народа. Пришло известие о мученической смерти в одном из нацистских лагерей гордости польской литературы и пауки, известного всему миру переводчика французских классиков, члена Союза советских писателей Украины, профессора Тадеуша Бой-Желенского. Но ни его смерть, хоть как она для нас всех пи тяжела, ни смерть неисчислимых безымянных героев порабощённой Европы не спасут нацистских изуверов от расплаты, не отведут карающую руку, уже сегодня сжимающую их горло.
Народы Европы проснулись. Три пули в хребте палача Гейдриха - это только аванс. Приближается час окончательной расплаты.
Это будет суд, какого ещё не знала история…
1943
Перевела И.Новосельцева
КАННИБАЛЫ
В 1939 году, после того как немцы заняли город Краков, Гитлер приказал поставить "почётный" военный караул у гроба маршала Пилсудского, похороненного в Вавельском замке. Тогда гитлеровская пресса объясняла этот театральный жест благодарностью Гитлера Пилсудскому за его политику флирта с фашистской Германией. Однако речь шла о другом. Этой комедией он хотел усыпить бдительность других народов, которых Германия, по его плану, должна была проглотить только через некоторое время.
Что касается Польши, польского народа, то в сентябре 1939 года у Гитлера ещё были иллюзии, что ему удастся с такой же быстротой превратить поляков в рабов-хлебопашцев, с какой ему посчастливилось разгромить армию Ридз-Смиглы. Но уже мужественная оборона Варшавы её жителями показала, что иллюзии иллюзиями, а на поляках гитлеровцы могут поломать себе зубы. Тогда Гитлер принялся за осуществление своего давнишнего плана: голодом и террором принудить польских рабочих и крестьян к тому, чтобы они в конце концов забыли, кто они такие и какого они рода-племени.
Прошло какое-то время, и действительность вторично уже развеяла маниакальные мечты Гитлера. Правда, сотни тысяч польских людей погибли за это время на виселицах и в концлагерях, сотни тысяч поляков с позорным клеймом на рукавах были вывезены на каторгу в Германию, однако те, что остались, не только не склонили головы перед немецкими разбойниками, но и бьют их где могут и как могут…
В связи со всё ухудшающейся ситуацией Германия Гитлер решил в мае 1942 года сделать ещё одну попытку обмануть поляков. Он предложил им выделить из своей среды наиболее паршивую овцу, которая согласилась бы играть роль польского квислинга, причём обещал открыть некоторые польские школы и несколько ограничить грабительский вывоз из Польши продовольствия. За все эти "блага" Гитлер требовал от поляков "немногого": лишь полного подчинения фашистской Германии и их участия в войне против Советского Союза…
Ждал Гитлер ответа от поляков, да не дождался. Паршивой овцы не нашлось, никто не проявил желания разговаривать с генерал-губернатором Франком. Эту пощёчину Гитлер не мог переварить спокойно. Он ответил на неё усилением террора. На головы поляков посыпались новые сотни и тысячи смертных приговоров, был открыт ряд новых концлагерей.
А потом случилось то, чего, в конце концов, и можно было ожидать от Адольфа Гитлера, автора кровожадной книжки "Майн кампф". Однажды в июньское утро нацистские чиновники в Польше получили от него приказ, на основании которого они в течение ближайших восьми лет, то есть не позднее 1950 года, должны были физически уничтожить всех поляков…
И чиновники немедленно принялись за работу. Гитлеровский наместник в Западной Польше Грайзер начал новый этап своей работы такими словами: "Пока на этой земле живёт хоть одна польская женщина или ребёнок, мы не можем считать её пашей. Отныне право на эту землю будут иметь исключительно люди немецкой крови".
На безумный приказ Гитлера откликнулась и его печать. Журнал "Цейтшрифт фюр политик" в июньском номере пытался даже дать теоретическое обоснование для этого очередного акта гитлеровского каннибальства. Вот что можно было там прочесть:
"Уничтожение другой нации не противоречит законам жизни при одном лишь условии, - если это уничтожение является абсолютным".
Теперь понятно, в чём суть дела: массовое убийство, убийство целых народов лишь тогда не будет противоречить законам жизни современных каннибалов, если эти народы будут истреблены до последней женщины, до последнего ребёнка. Теперь даже наиболее наивные люди будут знать, как нужно понимать массовые расстрелы поляков, чехов, югославов, французов, как нужно понимать уничтожение гитлеровцами жителей сёл и городов в оккупированных районах пашей страны…
Когда настанет долгожданный час разгрома немецко-фашистской армии, обречённые Гитлером на истребление народы вспомнят фашистские "законы жизни" и сделают с авторами этих законов и с их исполнителями то, чего они давно уже заслужили. Тогда построенные гитлеровцами для порабощённых народов виселицы сыграют свою историческую роль. Очутившись на них, фашистские готтентоты познают иной закон - закон беспощадной расплаты.
1943
Перевела И.Новосельцева
ЛИКВИДАЦИЯ
Разглядываем фотокарточку: гладко выбритая физиономия типичного бандита. На голове у него шапка-мазепка - единственная уступка гитлеровцев галицийским желтоблакитникам. На шапке - круглая кокарда полицейского, напоминающая пломбу, которой в панской Польше клеймили уши назначенных на экспорт свиней. Туловище затянуто ремешками, обвешано какими-то жестяными побрякушками, на груди большой бинокль, на одном боку вместительная полевая сумка, на другом - огромных размеров револьвер. Можно подумать, что перед нами герой из мексиканской оперетты, если бы не глаза, точнее говоря, не глаза, а две узенькие щёлки, через которые глядит на вас двуногий зверь.
Кто такой Федь Коваль? Кулак из села Лопушная, но из тех кулаков, которые предпочитают не сеять, не пахать, а собирать. Долго ждал Коваль своего часа. Он пробил, когда в Бибрке появились немцы. Федь один из первых записался в полицию. Это был единственный возможный для него путь к карьере и… наживе.
Начались "действия".
Федь Коваль не рыл ям для трупов. Это делали сами обречённые. Он только следил за ними: украдкой из-под опущенных ресниц следил за движениями тех, кто раздевался. Когда на руке девушки блеснёт, бывало, золотое кольцо, Федь незаметно подходил к ней и движенцем опытного вора снимал кольцо с пальца. Серьги вырывал с мясом: церемониться некогда за спиной Федя стояли в очереди сотни людей, дожидаясь его пули.
Стрелял Федь отлично. Немецкий комендант Бибрки не мог им нахвалиться: не бывало случая, чтобы Федь промахнулся. Когда по приказу гестаповцев человек бежал изо всех сил на "доску смерти", Федь попадал ему в затылок на расстоянии двадцати и даже тридцати шагов. Больше всего возни было с маленькими детьми. Они ни за что не хотели приближаться к страшной яме, в которой шевелились в предсмертных судорогах сотни залитых кровью тел. Федь то угрожал, то показывал им конфеты. Когда это не помогало, он хватал ребёнка за ножки и подбрасывал его высоко вверх. Маленькое тельце, перевернувшись несколько раз в воздухе, падало в яму.
Спустя некоторое время Федь завёл себе невесту. В воскресенье он брал её под ручку и, весело поскрипывая сапогами собственного производства (всесторонний Федь владел и этим ремеслом), медленным шагом провожал её через город в лесок. Федь не знал тогда, что скоро придёт время и лес перестанет быть для него местом развлечения.
Приближался фронт. Федь понимал, что блаженству наступает конец и придётся сматывать удочки. Когда комендант города сидел уже на чемоданах, Федя вызвали в гестапо. Разговор был коротким. На следующий день Федь Коваль исчез.
Он напомнил о себе людям только после прихода Красной Армии. Но это был уже не Федь Коваль, а "Мороз". Точнее говоря, Мороз - комендант "куреня", так называемой УПА, и, но его словам, воевал он уже не за Гитлера, а за "соборную".
Воевал этот украинско-немецкий националист методами, проверенными им в украинско-немецкой полиции. Он подходил к крестьянской хате и стучал в окно. Когда ему открывали, он рубил топором хозяев и их детей. Если же никто не выходил, Федь поджигал хату и не возвращался в лес до тех пор, пока не утихали крики заживо сгорающих людей.