Во дворе автобазы всё сотрясалось от рёва моторов. Водители с путёвками в руках торопливо выходили из конторы и привычно вскакивали в кабины. В разных концах энергично хлопали дверцы, и тяжёлые машины одна за другой выползали за ворота. Пересекая двор, Аман то и дело приветственно помахивал шофёрам и механикам, славным загорелым парням, с которыми последний год ему довелось работать бок о бок.
Перешагнув порог конторы, он, не заходя к себе, направился прямо к директору, благо для главного инженера двери директорского кабинета были открыты в любое время. Но на этот раз, едва он вошёл в приёмную и поздоровался с секретаршей, как эта пожилая женщина торопливо встала из-за машины.
- Придётся обождать, сынок, - остановила она его.
- Разве директор ещё не пришёл? - удивился Аман.
- Прийти-то он пришёл и, как всегда, раньше нас всех… - словно оправдываясь, объясняла секретарша. - Ты уж не обессудь, но только мне приказано никого не пускать. Никогошеньки…
- Надеюсь, это ко мне не относится?
- Нет, и к тебе тоже. Если у тебя не горит, подожди немного. Посиди, покури, а там, глядишь, директор и освободится.
Озадаченный таким приёмом, Аман растерянно топтался на месте.
- Ладно, на мою ответственность! - внезапно бросил он секретарше и, решительно распахнув дверь, шагнул в кабинет.
Обычно директор, завидев входящего Амана, легко отрывал от сиденья своё грузное тело, приветливо поднимаясь ему навстречу. Но сегодня он даже не пошевелился, увидев инженера. Развалясь в своём мягком кресле, он, как ни в чём не бывало, продолжал лениво говорить в трубку какие-то ничего не значащие слова, лишь лёгким движением бровей предложив ему присесть. Судя по всему, телефонный разговор вовсе не носил делового характера и никак не являлся препятствием для приёма посетителей, а просто доставлял директору удовольствие. Бессодержательность его неторопливых реплик сразу стала очевидна Аману, едва он опустился на стул. Тем не менее директор ещё долго говорил, изредка посмеиваясь, как человек, не считающий нужным скрывать свою радость. Наконец эта непонятная для постороннего слуха беседа иссякла и трубка легла на рычаг.
- Ну, что скажете, инженер? - весело прищурясь, спросил он. - У вас, судя по всему, безотлагательное дело?
"Что-то у него, уж очень хорошее настроение сегодня, - не без досады подумал Аман. - Даже тогда, когда автопарк впервые выполнил план и получил премию, на лице у директора нельзя было прочесть такого довольства. Какая же добрая весть коснулась его слуха, какой ласковый ветер погладил его по лицу? Не иначе как он уже узнал об отце…"
- Вы торопитесь? - вежливо осведомился Аман.
- Я-то не тороплюсь, это вам сегодня, видно, некогда.
- У меня маленькая просьба, - оставив без внимания директорскую иронию, перешёл к делу Аман. - Разрешите мне на два дня съездить к родителям.
- На два дня? - деланно изумился директор. - Какая может быть поездка, когда на вашей ответственности столько машин!
- Но ведь все машины, кроме тех четырёх, на ходу.
- Что ж, по-вашему, те четыре уже никогда не выедут за ворота?
- Вы же знаете, пока не будет запчастей, они с места не тронутся.
- Я таких отговорок не принимаю. Добыть запчасти - ваша прямая обязанность. Может, вы не у нас работаете и заглянули к нам вроде как на гастроли? Так и скажите.
- Ещё в день зачисления на работу я вас предупредил, что добывать запчасти всякими противозаконными способами не намерен. И оттого, что я на два дня отлучусь, ничего не изменится. Во всём остальном меня отлично заменит главный механик.
- У главного механика своих забот хватает. К тому же, не забывайте, что государство платит вам жалованье…
- У меня и в мыслях не было ехать за казённый счёт. Я прошу без сохранения содержания, пусть бухгалтерия удержит из зарплаты, - настаивал Аман.
- Ай, разве в зарплате дело! - отмахнулся директор.
- Тогда в чём же?
- В том, что вы очень уж боитесь замараться. Поймите, что без комбинаций ваша должность бессмысленна. Надо уметь изворачиваться, применяться к обстановке. Мне такие чистюли не нужны. Тоже мне, праведник нашёлся…
- Могу я у вас попросить лист бумаги? - спокойно произнёс Аман.
На лице у директора промелькнуло удовлетворение. Не торопясь, он достал из ящика стопу писчей бумаги и небрежным жестом кинул её на стол.
- Хватит, или мало? - съязвил он. - Могу и ручку дать.
- Спасибо. Ручка у меня есть.
Когда заявление инженера с просьбой освободить его от занимаемой должности по собственному желанию оказалось в руках у директора, тот ужо не скрывал своего ликования. Его хмурое морщинистое лицо разгладилось и словно посветлело.
- Что ж, вольному воля, - улыбнулся он. - Тем более, что вы едва поступили, сразу стали мне во всём перечить. Вспомните…
- Тут и вспоминать нечего, - прервал его Аман. - Когда я пришёл на автобазу, вас чуть ли не ежедневно вызывали в горком и не очень-то гладили там по головке. Разве не так?
Директор молчал.
- Вам не нравились мои действия, но почему-то мы всё-таки вылезли из прорыва, - продолжал инженер. - Да, я не давал спуска лодырям и потом об этом говорилось на партактиве. Вот тут-то вы и испугались…
- Чего же мне было пугаться? - изобразил удивление директор.
- А то вы не знаете - чего? Вам пришло в голову, что я зарюсь на ваше мягкое директорское кресло. И вы решили избавиться от меня. Любым способом. Вы бы меня давно уволили, но опасались, что мой отец не потерпит несправедливости и поднимет шум. Портить отношения с Тойли Мергеном вам не хотелось - что ни говорите, человек в районе известный. Вот тогда вы и стали толкать меня на "левые" дела с запчастями…
- Клевета! - закричал вдруг директор. - Чудовищная клевета!
Чем больше кипятился директор, тем спокойнее становился Аман.
- Я бы сам хотел, чтобы это было клеветой. Но, к сожалению, это святая правда. И раз уж у нас получился такой откровенный разговор, скажу вам ещё одно. Не вздумайте отыграться на моей характера стике.
- Да, уж ничего лестного там написано не будет.
- Что ж, придётся обратиться за поддержкой к коллективу. У нас ведь все работники на виду и настоящую цену друг другу знают.
- Ну, ладно! - неопределённо протянул директор и написал на заявлении: "Не возражаю".
Увидав резолюцию, Аман попрощался и поспешил на улицу.
Вскоре ему удалось остановить такси. Ещё находясь под впечатлением неприятного разговора, он сел рядом с водителем и задумчиво произнёс:
- Теперь прямо в колхоз.
- У нас на Мургабе много колхозов, - усмехнулся таксист. - Какой-нибудь поблилсе или, может, наоборот, подальше?
- В "Хлопкороб".
- Так бы и сказали. К Тойли Мергену, значит?
- Да. И побыстрее…
- А, что-то говорят, будто Тойли Мергена вроде бы освободили. Не знаете, за что?
- Нельзя ли побыстрее?
Поняв, что с этим пассажиром разговор не получится, водитель дал газ. А когда западная граница города и переезд через железную дорогу остались позади, машина понеслась с такой скоростью, что они оказались на месте уже через пятнадцать минут вместо положенных тридцати.
- Спасибо, брат, будь здоров! - сказал Аман, расплачиваясь с таксистом. - Красиво водишь.
Из-за деревьев Аман сразу разглядел толпу возле их дома.
"Что бы это могло значить? - недоумевал он, шагая к родному порогу. - Неужели что-то случилось - отец в последнее время жаловался на сердце…"
Лица у людей были печальные. Аману даже показалось, что на глазах у колхозного кассира, коротышки Оразмамеда, блестят слёзы. Только Кособокий Гайли с беспечным видом сидел на корточках в сторонке.
Не на шутку встревоженный, Аман даже позабыл поздороваться.
- Что привело вас сюда, люди добрые? - обратился он к собравшимся.
Но никто не отозвался на его вопрос, только некоторые смущённо переглянулись.
- Дядя! Почему вы молчите? - повернулся он к Гайли. - Что тут происходит?
Кособокий Гайли нехотя поднял на племянника глаза, неторопливо выпрямился, лениво потянулся, выплюнул через левое плечо табачную жвачку из-за щеки, задумчиво растёр плевок носком сапога и только после этого заговорил:
- Ничего тут не происходит. Просто твой отец после того, как перестал быть председателем, уже не считает нужным вставать раньше других. Видно, решил отоспаться.
- Он здоров? - с опаской спросил Аман.
- Вряд ли найдёшь здесь кого-нибудь здоровее твоего отца.
Успокоенный, даже не столько словами, сколько безмятежным тоном дядюшки Гайли, Аман уже хотел было войти в дом, но в этот момент дверь отворилась и в проёме появился сам Тойли Мерген с полотенцем через плечо. Окинув быстрым взглядом собравшихся, он укоризненно покачал головой:
- В чём дело, люди? Что-то не помню, чтобы я вас приглашал. Да ещё с утра пораньше.
Тойли Мерген прекрасно понимал, что родственники и друзья собрались здесь в знак уважения к своему бывшему председателю. Но если что-нибудь действительно претило ему сейчас, так это понурые лица у его дверей и никому ненужное выражение сочувствия.
- Ну, что же вы? Воды в рот набрали, что ли? - нахмурился он.
Оразмамед вместо ответа отбросил прутик, которым что-то чертил на земле, и многозначительно кивнул Кособокому Гайли. Тот посмотрел по сторонам, убедился, что никто, кроме него; говорить не собирается, решительно надвинул на лоб шапку, будто готовясь сделать важное сообщение.
- Ну, чего ты разворчался, - вопреки торжественным приготовлениям, совсем запросто обратился он к Тойли. - Твои благодарные родственники, твои друзья-приятели пришли тебя проведать, а ты…