Убей и ящерицу, если у неё голова змеи
Когда приезжие немного размялись и огляделись, Черкез-ишан повёл их к общежитию.
- Вот, товарищи, - говорил он, незаметно перейдя на ставшее привычным обращение и удивляя им своих подопечных, которым в диковину было, что их так называют, - вот, товарищи, здесь вы будете отдыхать и спать. Отдыхать, конечно, можно и в саду - сад хороший, огороженный, чужие собаки не забегают. Здесь ваша спальня. Специально для каждого из вас приготовлено чистое одеяло, матрац, кровать. Все вы теперь будете называться курсантами…
- Кто такой "кырабат"? - перебил его один из осмелевших курсантов.
- Кровать? - Черкез-ишан обратился ко всем. - Кто из вас может объяснить товарищу, что такое кровать? - Не дождавшись ответа, которого и не мог дождаться, так как никто из присутствующих не видел кровати и не слышал о ней, ткнул пальцем. - Смотрите! Вот лежанка на четырёх ножках - это и есть кровать. Их делают из железа, с очень красивыми узорами. У нас пока железных нет, поспите временно на деревянных. Надеюсь, что народ вы дисциплинированный, солидный, устраивать в спальне свалки и ломать кровати не станете.
Часть курсантов сгрудилась вокруг Черкез-ишана, слушая его объяснения и вяло поддерживая шутки. Часть осталась у двери.
- Пристойно ли спать на этих… с ногами? - негромко усомнился один.
- Какой пристойности можно ждать от города! упрекнул его другой. - Вспомни слова святого отца.
"Вертеп разврата и беззакония, гнездилище ереси, обмана и язв духовных…"
- В одной комнате столько людей, - сказал третий. - Как своё место отыщешь?
- Зачем искать? Все одеяла одинаковые, и четырёхногие "кырабат" одинаковые. Где лёг, там и спи.
- Неладно так-то. Хорошо, если вещички каждого будут на своём месте лежать.
- Много ли у тебя вещичек, кроме узелка? А его с собой на поясе носить можно.
- Поживём - обзаведёмся вещичками.
- Долго ли ты жить здесь собрался?
- Сколько надо, столько и поживём. Из дому вещички привезём сюда.
- Никакими вещами обзаводиться не будем! С божьего соизволения, этой же ночью сами окажемся возле своих вещей.
Это сказал пегобородый ходжам. Вокруг него моментально сомкнулось кольцо.
- Убегать будем, ходжам-ага?
- Когда побежим - до обеда или после?
- Далеко до аула, давайте на арбах уедем!
- Тихо! - оборвал реплики ходжам. - Если так орать будете, нас сразу под замок посадят.
Общим вниманием снова завладел Черкез-ишан.
- Я хотел показать вам место, где вы будете учиться. Но времени уже много, и вы, вероятно, проголодались - я смотрю, кое-кто узелки свои потрошит. Поэтому давайте пойдём в столовую обедать.
Слово "столовая" курсантов оставило равнодушными - они не знали, что оно обозначает. Зато обед поняли все и откликнулись гулом общего одобрения.
Непонятная столовая оказалась просторной комнатой. Посередине длинным рядом стояли столы, чисто вымытые, но старые, расшатанные, испещрённые щербинами и царапинами. Вдоль столов тянулись узкие скамьи из свежевыструганных, пахнущих смолой досок.
- Здесь вы будете завтракать, обедать и ужинать, - пояснил Черкез-ишан, стараясь разрядить атмосферу недоумения и подавленности. - Всю свою жизнь вы обедали на земле, расстелив перед собой сачак. Теперь ваш сачак - вот этот стол. И сидеть надо не на земле, а на этих длинных скамейках. Это будет ваш первый шаг к новой жизни, новой культуре.
Кто-то из курсантов пошатал стол и заметил:
- Качается. Прольётся шурпа, если миску до краёв налить.
- Жизнь новая, а культура - старая, скрипит, - негромко поддержал пегобородый ходжам.
- А вы какую культуру хотели бы здесь увидеть почтенный? - язвительно спросил Черкез-ишан. - В чалме, полосатом халате и с посохом в руках? Такой "культуры" здесь нет и не будет. Конечно, товарищи, - обратился он к курсантам, - очень хотелось, чтобы у вас всё было новым, чтобы столы были свежими скатертями застланы и вместо скамеек стулья с гнутыми спинками стояли. Но вы сами знаете, что война дважды прокатывалась по нашему городу, всё разрушено и изломано. Надо мириться с положением.
- Ай, смиримся! - поддержали его. - Мы привыкшие.
- Если кошмы какие старые есть, пусть тащят, сюда.
- А то можем и так, на полу, не беспокойтесь, ишан-ага.
- Нет, - сказал Черкез-ишан, чувствуя, как в груди у него теплеет и впервые за несколько дней появляется доброе чувство к этим взъерошенным, немного растерянным и непонятливым, но милым и благожелательным парням. - Нет, давайте уж сразу привыкать к новой жизни.
Толкаясь и путаясь в полах халатов, курсанты неумело примостились на скамьях. Черкез-ишан крикнул повару, чтобы подавали обед.
Руководствуясь собственным вкусом, Черкез-ишан с превеликим трудом раздобыл бочку квашеной капусты и решил угостить своих курсантов шурпой особого приготовления. Он заранее предвкушал удовольствие, как курсанты станут есть её с таким же наслаждением, что и он сам. И чтобы всё было по-настоящему торжественным и чинным, велел техническим работникам курсов и своего наробраза в первый день обслуживать столовую. Потом курсанты приучатся сами подходить к повару, но в первый день они должны почувствовать себя почётными, уважаемыми гостями.
К сожалению, торжества не получилось. Когда перед каждым была поставлена миска с "шурпой" и столовая наполнилась запахами квашеной капусты, чеснока, уксуса, укропа и других незнакомых специй, курсанты недоуменно переглянулись. Всю жизнь они знали, что шурпа состоит из трёх вещей - воды, мяса и соли. Здесь же было какое-то месиво, вроде сечки, которую задают корове перед отёлом, пахло оно незнакомо и неприятно.
Черкез-ишан, с аппетитом уплетавший свою порцию, поднял голову, чтобы посмотреть, какое впечатление произвёл на курсантов обед. И к ужасу своему убедился, что никто, кроме него, не ест. Одни с любопытством ковыряли ложками в мисках, другие сидели в выжидательной позе.
Аппетит у Черкез-ишана моментально пропал.
- Почему не едите, товарищи? - спросил он. - Не нравится обед?
Послышались разрозненные голоса:
- Ай, ничего.
- Нравится немножко.
- Про пищу, в которую положена соль, дурного не скажешь.
- От запаха душу воротит.
- Копек, не порочь пищу! Перестань!
- Пусть она пахнуть перестанет, тогда и я замолчу.
Черкез-ишан понял, что допустил ошибку, предложив аульным жителям еду по своему вкусу. Не зная, как выйти из затруднительного положения, он помолчал и сказал:
- Вы, наверное, устали. Отдохните пока в саду, погуляйте. Сейчас вам приготовят настоящую туркменскую шурпу, и вы покушаете.
До самой темноты группками по двое, по трое курсанты бродили в саду. После ужина, оказавшегося более удачным, нежели обед, Черкез-ишан пожелал своим курсантам доброй ночи и ушёл домой. Курсанты сгрудились в спальне. Они устали от бурных впечатлений дня, однако никто не решился первым лечь.
- Неужели нас заставят ложиться в темноте?
- Лежащему человеку свет не нужен.
- Посмотреть надо, где твоё место.
- На каком ляжешь, твоим и будет.
- Здесь ни у кого нет места, купленного за деньги.
Пришёл завхоз с лампой. Разговоры прекратились.
- Уляжетесь - свет погасите, - предупредил завхоз, вешая лампу на потолочный крюк. - Керосин беречь надо.
- Погасим, начальник, не беспокойся.
- В ауле без лампы сны смотрим.
- Ахов, люди, смотрите: и фитиль у лампы круглый и огонь круглый!
- Русские до всего додумаются. Светло-то, как днём!
- А дырка у лампы посередине зачем?
- Чтобы вниз светила.
- Почему же она не светит вниз?
- Кто её знает…
К разговаривающим протискался Копек.
- Я знаю, зачем дырка.
- А ну, говори, если знающий.
- Копек всё знает, как удод царя Сулеймана.
- А ты молчи, если аллах умом обидел! А дырка вот зачем нужна: если сверху не на что лампу повесить, в дырку вставляют палку, а другой конец палки втыкают в землю.
Кто-то прикрыл ладонью вентиляционное отверстие. Лампа сразу закоптила, свет потускнел.
- Ахов, люди, она, оказывается, дышит через дырку!
- Воздух в ней горит, что ли?
- Конечно, воздух! Смотри: закроешь - гаснет, отпустишь - опять светло.
- Не болтайте глупостей! Кто это видел, чтобы воздух горел? Тогда у всех в ауле такие лампы были бы.
- Правда твоя. Татарин тоже велел, чтобы керосин берегли.
- А может, в русских лампах действительно воздух горит вместо керосина?
- Конечно! У русских даже воюют сидя!
- Что-то у меня в животе бурчит, люди.
- Забурчит от такого вонючего обеда.
- Не гневи бога, Копек, второй обед хороший был.
- Грешно говорить дурное про соль.
- Мы не спорим, что соль там была, а только говорим, как оно есть.
- Копек прав, - вступил в разговор пегобородый ходжам. - Картошку-мартошку какую-то в шурпу положили. Каждый плод растёт по велению аллаха либо со стороны стебля, либо со стороны цветка. А картошка-мартошка эта не поймёшь, где растёт. Как свинья выделяется среди других животных своим отвратительным видом, так и картошка не похожа на другие плоды. Она создана для свиньи, человеку вкушать её грешно.
- Правильно! Непристойно человеку есть пищу свиньи!
- А почему другие люди едят? - заспорил Копек.
- Кто ест картошку, тот ест и свинью, - внушительно ответил ходжам. - Если ты ешь свинью, - тьфу, избави господи от такой мерзости! - то должен есть и корм, которым она питается.
- Почему же мы не едим траву, которой питается овца?