* * *
На следующий день после полудня Ламмингер пригласил своих гостей, графа Штампаха и молодого ротмистра графа из Вртбы и Фрейденталя, в замковую канцелярию.
В просторной, чисто выбеленной комнате было уютно. В камине ярко пылали дрова. Все трое уселись перед огнем в обитые кожей кресла и возобновили начатый еще по пути в канцелярию разговор.
Говорил хозяин.
- Они не успокоятся, пока у них останется в руках хоть обрывок пергамента. Это хитрый народ… Они молчали и не подавали голоса, но как только представился бы удобный случай… Вы не знаете, что это за упрямый и крепкий народ. Они цепко держатся за все, с чем свыклись. Я хорошо помню, как было дело, когда при покойном отце их заставили сдать оружие. Они долго сопротивлялись, прежде чем выдали эти старые ружья и пистолеты. Да и то не сразу… Сколько понадобилось настояний, угроз и наказаний…
- Ну, а теперь привыкли жить без оружия… - с усмешкой заметил граф Штампах.
- Конечно, привыкли. То же самое будет и с этими грамотами.
- Что же, значит, эти хамы были организованы по-военному? - спросил молодой ротмистр.
- Даже свое знамя было у них и знаменосец.
- Вот как!
- Тот исполинский ход, - помните, в правлении, он был там выше всех на голову, - это и есть их последний знаменосец. Он же и сдавал это знамя. Знамя они отдали позже всего. Долго не удавалось выяснить, где они прячут его. А оно было здесь, в Уезде, как и грамоты. У отца этого великана. Я послал за знаменем мушкетера, но они не отдали его. Только когда им пригрозили как следует, они сами принесли его. Надо было видеть это зрелище! Знамя нес сам Пршибек, этот высокий, и с ним пришла чуть не вся деревня - его отец, староста, коншелы и все мужчины. Это были почетные проводы знамени! - добавил барон с ядовитой усмешкой. - А когда они сдавали его здесь, в канцелярии, старый Пршибек расплакался, да и многие другие из этих упрямцев утирали слезы.
- Словно старые солдаты, - вставил полковник.
- А это знамя где-нибудь сохраняется или уже уничтожено? - поинтересовался ротмистр.
- Оно, кажется, где-то здесь, среди старого хлама. Управляющий, наверное, знает, где оно. Хотите взглянуть, господа?
Гости ответили, что хотели бы посмотреть на это мужицкое знамя. Ламмингер позвонил в колокольчик, управляющий появился в дверях. Он достал ходское знамя, которое стояло за большим темным шкафом, где хранились бумаги. Не без труда вытащил он знамя из пыльного угла, вышел во двор, чтобы отряхнуть с него пыль, и принес обратно господам.
- Древко сильно надломлено, - сказал он, развертывая знамя, когда-то белое, окаймленное черной полосой, а сейчас неопределенного цвета. Знамя было разорвано в нескольких местах. Барона окружили гости.
- Это не от ветхости, это почетные раны, - заметил полковник, рассматривая дыры.
- А вот и герб - песья голова! - воскликнул молодой граф из Вртбы, указывая на вытертую, полинявшую вышивку.
- Им больше бы подходила бычья голова! - засмеялся Ламмингер и, обратившись к управляющему, спросил, как ведут себя ходы.
- Как и вчера, ваша милость, Козина и Пршибек, да и тот волынщик даже не пикнули, когда мушкетер их драл лозами.
Ничего не ответив, Ламмингер повернулся к офицерам.
- Если угодно, приступим, господа?
- Да, можно начинать, - ответил полковник. Ламмингер кивнул управляющему. Тот прислонил ходское знамя к стене поближе к камину и вышел за дверь. Минуту спустя он вернулся с кутским коллегой Кошем и двумя служащими барона. За ними вошли узники с Козиной и Матеем Пршибеком во главе. Ходы выстроились полукругом перед господами. Управляющий, знавший уже о замысле своего хозяина, поставил на стол перед Ламмингером ларец с ходскими документами. Старый Пршибек и староста Сыка вздрогнули при виде ларца. Матей Пршибек с помрачневшим лицом смотрел на старое знамя.
- Узнаете? - ледяным тоном начал Ламмингер, указывая на ларец. - Здесь ваши грамоты.
При этих словах управляющий поднял крышку ларца и стал вынимать грамоты одну за другой, так, чтобы все их видели.
- Все, что ли, тут? - произнес он как бы невзначай и при этом поглядел на старосту Сыку.
Тот заморгал глазами.
- Все, ваша милость! - подтвердил он.
- Ну, так проститесь с ними! - сказал управляющий. Взяв большие ножницы, он отрезал от грамот печати, бросая их в пылающий камин, а затем туда же отправил и все грамоты. Пергамент зашипел, и ярко вспыхнул огонь. В мгновение ока были уничтожены гарантии прав и вольностей, которые почитались и соблюдались в течение нескольких столетий. Из присутствовавших здесь ходов только старый Пршибек пользовался когда-то благами этих вольностей. Остальные знали о золотой свободе только по рассказам стариков. Но каждый из них верил, что это их сокровище утрачено не навсегда и волшебным ключом к нему являются эти старые грамоты, унаследованные от предков. И вот теперь грамоты пожирает огонь, сейчас они превратятся в горсть пепла, и вместе с ними навсегда погибнет последняя надежда на избавление от позорного крепостного рабства.
Ламмингер обвел глазами ходов. Злорадный огонек горел в его холодном взгляде. Да, он не ошибся, и расчет его был правилен. Наконец-то! Вчера еще они упорствовали, даже когда он им грозил солдатами и виселицей! А сейчас… Сейчас они повесили свои упрямые головы. И как уныло и мрачно глядят они на огонь, даже этот богатырь Пршибек! Ну, а этот как? Козину не смирили ни розги, ни это зрелище? Он все еще может усмехаться? Да, усмехаться, и еще с презрением! Ну, подожди, скоро тебе будет не до смеха…
В канцелярии стояла глубокая тишина. Только в камине слышалось шипение и треск, когда падала туда печать или грамота и ее охватывал огонь. Прежде чем бросить в роковое пламя последнюю грамоту, управляющий обратился к ходам:
- Конец вашим привилегиям. Теперь, когда они уничтожены на ваших глазах, в присутствии высокородных господ (он перечислил их титулы) и служащих нашего милостивого пана, вы, надеюсь, поумнеете и не будете больше на них ссылаться.
С этими словами он хотел кинуть последний свиток в огонь, но по движению барона догадался, что тот тоже намерен что-то сказать, и застыл с поднятой рукой.
- Выполняйте отныне свои повинности добросовестно, как полагается крепостным, иначе вам же будет хуже, - строгим тоном произнес Ламмингер. - Вы сами видите, что все напрасно.
Он кивнул управляющему - пожелтевший пергамент взметнулся над камином и исчез в огне. Все вздрогнули. В то же мгновение прислоненное к стене ходское знамя покачнулось и с грохотом упало прямо на решетку камина. Одним прыжком Матей Пршибек очутился у камина и схватил знамя, чтобы спасти его от огня. Но уже было поздно. Пламя охватило шелк, а когда Пршибек замахал знаменем, пытаясь погасить огонь, оно стало походить на пылающий факел.
Ламмингер и офицеры в замешательстве отшатнулись от Пршибека. Помещение наполнилось дымом, который прорезывали огненные языки, пожиравшие ходское знамя. Пршибек прижал знамя к полу и пытался погасить огонь рукой. Но старания его были тщетны. Он обжег лишь себе руки, от знамени же осталось только древко, но зато ходское знамя погибло в его руках и не досталось на посмешище панским палачам.
Запах гари ускорил завершение этой клонившейся к развязке сцены. Ламмингер пригласил своих гостей в соседнюю комнату, злясь и на управляющего и на "этого деревенского хама", за которого, хотя и в шутку, все же вступился полковник: что ни говори, а у него добрая солдатская кровь, и будь этот великан чуточку помоложе, он охотно взял бы его к себе в полк, в котором не нашлось бы ему равного.
Полчаса спустя оба офицера в сопровождении кирасир выехали из Тргановского замка и направились к Уезду.
А попозже, уже под вечер, со двора замка выходили старые уездские ходы, которых до сих пор держал под арестом тргановский пан. Последним из ворот вышел старый Пршибек, опиравшийся на чекан, и его сын, Матей, несший на плече древко бывшего ходского знамени. Тргановский управляющий хотел отнять его у Пршибека, но кутский управляющий со смехом сказал:
- Оставь ему этот обломок на память. Пусть останется у ходов хоть что-нибудь от их былой славы!
Когда выходили со двора, господская челядь смеялась над Матеем. Он шел, опустив глаза в землю, - не от стыда, а из осторожности, чтобы не вспылить и не проучить барскую дворню за ее наглый смех.
Староста Сыка шагал рядом с Козиной и то и дело поглядывал на него, как бы ожидая, что он скажет. Но молодой ход молчал, словно не понимая этих вопрошающих взглядов.
Печальное было возвращение. Никто не произнес ни звука. И вдруг раздался голос старого Вахала:
- Это конец. Конец…
Глава девятая
Гости тргановского пана, краевого гетмана, недолго задержались в Уезде. Они забрали кирасир, занявших вчера ходскую деревню, и всем отрядом тронулись в путь. Теперь, когда Ламмингер по-своему расправился с грамотами и достаточно застращал ходов, надобности в солдатах не было.
Облегченно вздохнули ходы, когда непрошеные гости скрылись из виду. Вздохнули, но не обрадовались, ибо в Тргановском замке еще томились узники, а драгоценное сокровище ходов, их единственная и последняя надежда на освобождение от тяжкой крепостной неволи, было украдено.