- Завтра же выступаем. Пока там еще не узнали про нас. Я, значит, как договорились, с целью торговли, ну и по старой дружбе с вами.
…И вот снова Каракумы. Два дня миновало, но воздух уже горячий по-летнему. Трона едва протоптана, копыта лошадей то и дело вязнут в раскаленном сыпучем песке. Поначалу путникам встречались отары с чабанами, подпасками. Овцы - кучей в тени бархана, здесь же люди, копи, ишаки. Только ягнята резвятся на просторе, звонким блеяньем оглашая нагретый, прозрачный воздух. А еще дальше в пески - ни души не встретишь. Только черепаха - серая, неуклюжая - просеменит на коротких лапах. Да еще вдали, будто мираж, промелькнет и растает за горизонтом стайка легконогих джейранов. Эта тварь чуткая - за много верст по запаху определит человека и уж близко не подпустит ни за что.
И вот они оба на стане у колодцев Джейрели. Сам атаман Азиз-Махсум стоит у входа в шестикрылую юрту - вышел встретить нежданных гостей.
Статный, плечистый. Одет по-дайхански, просто, ничего лишнего. Подпоясан платком, а через плечо - ремень с кобурой маузера. Потертая кобура - видно, что хозяин с ней не расстается. Мужественное загорелое лицо, курчавая бородка, усы. А глаза карие глубоко спрятаны, зорко глядят на человека. И что в них - сразу не угадаешь.
Почему-то хмурым выглядел вожак калтаманов. Но разгладилась морщина на переносье и глаза сверкнули радостью, когда узнал Сапара.
- А-а, старый друг! Салам, салам! Милости просим!.. Уж извини, наши молодцы крепко ухватили, да еще и напугали небось… Пожалуйте в юрту, Сапар-джан, и ты, добрый человек!
Молодцы, в самом деле, путников держали крепко, покуда не увидели, что сам предводитель к ним расположен. И на подходе к стану захватили Сапара и Нобата врасплох, даже рта раскрыть не дали. Связали, а прежде обыскали, отняли ножи и охотничье ружье, другого оружия Нобат предусмотрительно решил не брать с собой, а ружье - против волков, если пришлось бы заночевать в пустыне. Злыми, настороженными показались им тогда джигиты. А теперь вот и сам Азиз-Махсум грозным выглядел поначалу… Недоброе предзнаменование!
Нобат все это сразу заметил и оценил. Но - отступать некуда.
- Что же брата нашего, уважаемого Егенмурада, не вижу рядом с тобой, Азиз-джан? - как ни в чем не бывало спросил Сапар, когда уже сидели в юрте за чаем, обменявшись обычными вопросами о здоровье, о делах. Спросил - и осекся: вмиг будто тень пробежала по лицу Азиз-Махсума, он тяжело, горестно вздохнул.
- Всевышнему было угодно прервать жизненный путь Еген-мурада, высокочтимого брата нашего, в сем тленном мире…
- Как?! - Сапар едва усидел на месте.
- Да, да, - Азиз-Махсум покивал головой. - Три недели назад наши люди… вышли на караванную тропу, что ведет в Афганистан. И столкнулись с неизвестными, тоже на конях, при оружии. В общем, стычка вышла кровавая, наши одержали верх. Когда тех прогнали с потерей, то опознали одного из убитых. Оказалось, люди Клыч-Мергена, того самого, что под Керки воевал против красных… Наши взяли лошадей, сбрую, оружие. Убитых не было у нас, только раненых двое, в том числе Егенмурад, он и возглавлял ватагу. Сюда, на стан, его привезли еще живого, тут он и дух испустил…
Все сидели подавленные. Один из братьев Азиза украдкой провел рукавом халата по глазам.
"Весь наш план - на смарку!" - вспыхнуло в сознании Нобата. Но тотчас он принудил себя успокоиться, трезво оценить обстановку, внезапно и круто изменившуюся. Вот когда пригодился не только богатый опыт боевой жизни, но и особо - уроки шахматной игры! Егенмурада нет в живых. Но - погиб он от руки калтаманов, которых и он, Нобат, может и обязан считать врагами народной власти. Гибель брата, видать, глубоко опечалила и обескуражила Азиз-Махсума. Значит… Эту новую ситуацию следует использовать полностью!
- Вах-х, какое горе! - в общей тишине прозвучало восклицание Сапара. В голосе ощущалось глубокое, искреннее сожаление. - С доброю вестью спешили мы сюда вдвоем с моим другом. Хотели на той пригласить каждого, кто пожелает осчастливить посещением мой скромный дом. Первого тебя, Азиз-джан, - Сапар, только чтобы польстить атаману, допустил это невинное преувеличение, отлично зная, что тот не рискнул бы появиться в ауле даже инкогнито. - А также дорогого друга и брата нашего Егенмурада. Потому что ребенка всевышний посылает моему семейству… И вот…
- Все по воле творца, - не поднимая головы, глухо проговорил Азиз-Махсум. - Одному встретиться с земным миром, другому - проститься с ним навек… А мы даже поминального тоя, как подобает правоверным, не смогли на седьмой день устроить тут, в нашем волчьем логове. Да и сороковины тоже, видно, не справить нам…
"Ага, значит, и тебе наскучила волчья-то жизнь!" - с удовлетворением отметил про себя Нобат.
Некоторое время все подавленно молчали. Потом хозяин первым взялся за чайник, налил в пиалы сперва обоим гостям, потом себе, своим братьям и приближенным. Это должно было послужить знаком: беседу можно продолжать, больше не поминая усопшего.
- Ну, а вы, дорогой гость, - Азиз-Махсум, наконец, обернулся к Нобату. - Хорошо ли чувствовали себя в пути? Обиду на моих молодцов, надеюсь, не таите? Иначе нельзя, не друзей - врагов то и дело посылает нам судьба.
Нобат понял это как приглашение высказаться о цели своего прибытия, назвать себя. Он начал с учтивостью:
- Благодарю, уважаемый Азиз-сердар, дорогу осилили благополучно. И за прием спасибо, ни на кого мы не в обиде… А дорога - для нас дело привычное. Ведь я торговец, живу в Керки, приходится бывать и в Карши, и в Термезе, и в самой Бухаре. Зовут меня Довлетгельды, сын Избасара. По торговым делам заехали мы на самый край Каракумов, стали гостем у Сапара, старого друга нашего.
- Не меньше восьми лет знаю я этого уважаемого человека, - пояснил Сапар, уловив вопросительный взгляд хозяина. - Так обрадовался я его приезду, что пригласил поехать со мной сюда, на Джейрели, позвать гостей на той, заодно и поторговать с выгодой.
- Я разделяю ваше горе, - прочувствованно сказал Нобат. - И сожалею, что не смог познакомиться с вашим уважаемым старшим братом.
- Мой друг Довлетгельды, - воспользовавшись общею паузой, начал Сапар, видимо, решив, что пора перейти к делу, хотя с Нобатом у них не было договоренности, как действовать в изменившейся обстановке, - так же, как и многие достойные люди, натерпелся от кровавого деспота эмира и его прислужников. Не один месяц провел в зиндане, ноги в колодке… Так-то мы и познакомились - рядом были закованы.
- Вам тоже довелось побывать в эмирском зиндане? - с живостью спросил Нобата Азиз-Махсум.
- Нет, судьба смилостивилась надо мной, - сдержанно ответил Нобат. - Только в Бешире, откуда я родом, заточили меня в зиндан, хотя виноват не был. Ну, а наш уважаемый Сапар… Вам известно, как его освободили красные аскеры?
- Да, он мне рассказал, когда мы познакомились.
- Если б не красные аскеры, если б новая власть не восторжествовала, до сего дня люди гнили бы в зинданах! - с горячностью проговорил Сапар.
- Я думаю, с этим согласятся многие, не только те, кто в зинданах побывал… А каково ваше мнение, уважаемый Азиз-сердар?
- Новая власть много доброго принесла народу, - задумчиво, глядя в одну точку, проговорил Азиз-Махсум. - Жаль, поначалу многие люди не сумели этого предвидеть. Оттого невинная кровь пролилась не однажды.
- Это достойно сожаления, вы совершено правы, дорогой Азиз-сердар, - тотчас отозвался Нобат. - Но я слышал в Керки, еще когда шла война, что вы с вашими людьми отказались выступать на стороне противников новой власти. Значит, вы не с теми, кто проливает невинную кровь?
- Э, дорогой гость, Довлетгельды Избасар-оглы, - Азиз поднял голову, в глубоко запавших карих глазах вспыхнул огонек изумления и любопытства. - Вы напрасно петляете окольными тропами. Давайте-ка выйдем на прямую дорогу! Вы - сторонник новой власти и хотите узнать мое к ней отношение. Ну, признайтесь, ведь так?
Нобат выдержал взгляд в упор. Понял: нужно отвечать прямо.
- Я, как и вы, считаю: новая народная власть дала простым людям много хорошего. Те, кого эмир бросал в зинданы, теперь сторонники новой власти, это естественно. Да, я в числе таких людей. И ваше мнение о новой власти для меня интересно.
- Вы мужественный человек, - не спуская с Нобата глаз, проговорил Азиз-Махсум. Все поняли смысл его слов.
- Я много лет знаю Сапара, моего друга, - тотчас отозвался Нобат. И его намек тоже все поняли безошибочно.
- Но вы не правы, - внезапно опять заволновался Азиз-Махсум, - если думаете, что нет моей вины в тех междоусобицах, которые потрясают Лебаб уже который год! Новая власть, очевидно, строится на справедливых началах. Но каким людям она подчас доверяет представлять ее, распоряжаться ее именем в аулах? Мы хорошо наслышаны о том, что творили на правобережье эмирские последыши Абдурахман-караулбеги и Мамедша-мирахур. А ведь они были облечены властью теперь, после того как уже давно прогнали эмира! Нет… Я не ввязался в распрю, когда сражались в Керки. Позже, зимой, Молла-Алтыкул, хромая лисица, явился звать меня на правый берег, в поход против Салыра, я и его выставил ни с чем. Но и с новой властью не нашел общего языка. Случалось, мои джигиты поднимали оружие против тех, кто служил Абдурахману и Мамедше. У них же лутчеки, головорезы и грабители настоящие были на службе! Таким задать взбучку, я считаю, дело правое. Но при этом и невинные люди страдали…
- В Керки знают, что Абдурахман и Мамедша сняты со всех постов и наказаны, - осторожно заметил Нобат.