А сам Азиз недолго пробыл в Халаче. Новая власть, прослышав о его подвигах, послала из Керки отряд. Но двое азизовских молодцов выследили гостей еще на подходе к аулу, засаду устроили, да и пальнули из-за укрытия разом из двух стволов. Бойцы отряда, потеряв одного убитым, завернули вспять. После этого Азиз-Махсум счел за лучшее покинуть Халач, обосноваться подальше от населенных мест. Облюбовал для жительства колодцы Джейрели в Каракумах, к юго-западу от Керки. Сюда и увел своих джигитов, семью и тех родичей, которые поверили в счастливую звезду новоявленного предводителя калтаманов.
Не дремал и враг. Коварный Аллаберен-бай за рубежом собрал свою ватагу и решил отомстить оскорбителю. Выведал бай, где скрывается Азиз, однажды ночью со всеми своими сторонниками нагрянул на Джейрели. Сумели снять дозоры, ворвались на стан - пришлось Азиз-Махсуму спасаться бегством. А семью увезти не успел. Жену Гюлистан с ребятишками схватили молодцы Аллаберена. Живо махнули обратно через границу, на афганскую землю.
Вернулся Азиз на стан у Джейрели, а тут разорено все дотла. И тишина, будто на кладбище…
Мало-помалу собрались к своему главарю разбежавшиеся джигиты. Решили: покарать Аллаберена.
Такого скорого возмездия бай не ожидал. И попался в когти недругов спящим, даже охнуть не успел. Связали по рукам и ногам, на коня положили, пропустив ремень под конским брюхом, - и восвояси. Даже без выстрела. На рассвете достигли колодцев Джейрели. Заложником оставили бая и через верных людей пустили слух: освободим, дескать, когда вернете семейство предводителя. Родственники Аллаберена - делать нечего - привезли жену и детишек Азиз-Махсума в условленное место. Но Азиз отпустил бая не раньше, чем взял с него слово больше никогда никаких козней не строить против "волка Каракумов" и его молодцов. Иначе - пуля в спину где-нибудь в глухом месте…
Раза два Керкинский ревком отправлял отряды против Азиза. Однажды дело кончилось перестрелкой, после чего Молла-Джума Сурхи, возглавлявший поход, счел за лучшее повернуть обратно в Керки. В другой раз удальцы Азиз-Махсума отправились в засаду - караван поджидали из-за рубежа, сам вожак был на стане с малым числом людей. Отряд подошел неожиданно, и пришлось Азизу бежать в глубь пустыни. Тоже постреляли с обеих сторон, однако жертв не было.
Удалось ему завязать сношения с Салыром, оба вожака разделили "сферы влияния", обязавшись ничего не предпринимать друг против друга. Дайхане по обоим берегам Джейхуна хорошо знали того и другого: беднякам они вреда не чинят. Но, - наверное, Аллаберен-бай со своими родичами тому способствовал, - Азиз-Махсума повсюду считали более необузданным и жестоким, нежели таких же, как он, степных калтаманов - стихийных бунтарей. "Погоди, придет Азиз-Махсум!" - так пугали в аулах малых ребятишек.
Между тем в аулах на юге Лебаба и в самом Керки постепенно менялась обстановка. Крепли местные ячейки Коммунистической партии, в Керки прибывали из столицы республики и оставались на месте новые работники - опытные, закаленные партийцы. В аулах возникали ячейки комсомола, батрачкомы. Было принято решение создать в округе, по примеру Советского Туркестана, организации союза "Кошчи" - объединения сельских тружеников. Активней становилась аульная беднота, все больше людей сплачивалось вокруг ревкомов.
И наконец, под давлением массы трудовых дайхан, которые начали понимать, что они - настоящие хозяева положения, в округе сменилась власть. Почтенного Моман-сопы сняли с должности председателя ревкома. Временно, до проведения выборов в Советы, на его место назначили Акмета Хаджи, в прошлом заместителя Момана, из керкинских кустарей, вступившего в партию в дни обороны Керки. Сам ревком стал именоваться исполкомом окружного Совета, хотя Совет пока еще не был избран. Вслед за предревкома оставил свой пост Молла-Джума Сурхи, начальник отрядов самообороны. Место его занял Розыкул Анна-оглы - чаще его звали попросту Розы-Анна, тоже керкинец, уже в детстве хлебнувший горя.
Грамотный человек, совсем еще молодой, года двадцать четыре было ему в то время. Невысокий, но крепкий, круглолицый, и нрава веселого - всегда-то улыбается, со всяким разговаривает охотно и попросту. Еще ребенком остался Розыкул сиротой, сперва приютил его, на правах сородича, Джумакулчи-караулбеги из рода Лакыров, потом передал Ходжамураду из того же рода. У того и другого ходил Розыкул подпаском до тех пор, пока усы не начали пробиваться. И всего ломоть сухой лепешки получал за свой тяжкий труд от зари до зари. А когда в возраст вошел, наскучила ему безрадостная жизнь, он бежал от "щедрого" сородича. В Керки прибился к лодочнику на переправе из Керкичи. Лодочник этот промышлял также извозом, новому работнику поручил править арбою, на которой пассажиров доставляли от паромной переправы в город. Многое эта работа дала. Всяких людей приходилось ему возить, среди них были и русские солдаты из крепости. Сам Розыкул вскоре по-русски немного выучился. Жизнь города Керки также узнал хорошо. Еще до революции в России Розыкул уже понимал: богатые и бедные - враги извечные, и близится время, когда власти богачей наступит конец, тут и белый царь не поможет.
Завелись у него друзья в русской крепости, и в крепости керкинского бека знал он кое-кого. После революции сразу нашел свое место в рядах сторонников новой жизни. Во время обороны вступил в отряд красноармейцев из Новой Бухары, вместе с ними и уехал, позже принял участие в штурме эмирской столицы. Почти год провел в чужих краях, затем вернулся в Керки, служил в отряде у Молла-Джума Сурхи. В партию вступил уже в двадцать первом году. Его-то и решили сделать окружным начальником отрядов самообороны.
Розыкул Аннаев начал с того, что решил сам побывать в каждом из крупных аулов округа. Первым наметил Бешир. Приехал он сюда на целых две недели. Быстро сошелся с Бекмура-дом, Джумакулчи, вожаком комсомольцев Аллаком. Командир отряда самообороны Аллакули тогда еще оставался на прежнем посту. Опасаясь за свою шкуру, выдал новому начальству всех своих скрытых сообщников по "карательным экспедициям" в Кизылкумы. Так Розы-Анна выявил почти всех, кто держал руку Абдурахмана-караулбеги, с Мамедшой-мирахуром водит дружбу. И насчет ревкома беширского получил полное представление. Отряд проверил всех тех, кто на руку оказался нечист - Абдуллу Джапара, Джума-Кёра, - выгнал с позором. Дайхане, узнав про это, вздохнули с облегчением.
Как только Розы-Анна вернулся в Керки, обстоятельно доложил обо всем председателю чека, затем в окружкоме партии. А еще неделю спустя из Бешира по приказу из округа доставили в Керки самого Абдурахмана-караулбеги, с ним ближайших сподвижников. Всех как следует допросили, предъявили улики, осталось им лишь признаться в своих кознях и замыслах.
Теперь в Бешире никто не сомневался: Шихи-бай, отец арестованного Абдурахмана, с ним Давуд-бай недолго продержатся у власти.
Розы-Анна побывал и в других крупных аулах. Кое-где заменил командиров. В Ходжамбасе он поставил во главе самообороны Халика Хасана, из местных батраков, которого давно знал по Керки. Тот сперва грузчиком-поденщиком работал на базаре, затем перебрался на станцию Самсоново, здесь тоже трудился на разгрузке вагонов, познакомился с русскими железнодорожниками, многому от них научился.
Вскоре Розы-Анна составил себе полное представление о делах на территории всего округа. Пришло время начать повсеместную, окончательную ликвидацию басмаческих банд.
Для борьбы с ними следовало подготовиться основательно, причем использовать все средства, в первую очередь дипломатические. Тут окружном партии с особым отделом разрабатывал свой план, детали которого сохранялись в тайне. А пока Розы-Анна предстояло силами отрядов самообороны срочно выловить и обезвредить мелкие шайки разбойников.
Для начала он решил выследить одного, постоянно орудовавшего в районе Бешира, - Молла-Дурды. Неуловимым был этот вожак всего лишь четверки удальцов. Стана своего в степи не имел, отсиживался после набегов где придется. Промышлял по мелочам, чаще обирал торговцев и путников издалека, земляков же своих не обижал, потому многие покрывали его.
Но как-то раз его постигла неудача. Ночью схлестнулся с дозором удальцов Салыра-непромаха. В темноте не стали дознаваться, кто да что - пальнули разом с обеих сторон. У Салыра были жертвы или нет, осталось неизвестным. А у Дурды один убитый, остальные все четверо враз лишились коней - у кого убит наповал, у кого ранен.
Раненых лошадей пришлось тут же пристрелить, убитого предали земле. Пешком двинулись к Беширу. В доме у старого знакомца нашли приют до лучших дней.
И первой заботой Молла-Дурды сделалось - раздобыть коней себе и соратникам. Спустя неделю высмотрели и увели со двора Ходжанияз-Тахира чудесного гнедого жеребца. Этого жеребца он только что подарил своему сыну Пирджану - парень жениться задумал и коня выхаживал к скачкам на свадебном тое. Вдруг - не стало коня! Пирджан, член ячейки комсомола в Бешире, заподозрил, чьих рук это дело, - в ауле слышали про стычку салыровцев с людьми Молла-Дурды. Рассказал секретарю Аллаку, тот передал Бекмураду Сары. Как раз в эти дни в Бешире появился с отрядом Розы-Анна. И ему рассказали об этом случае.
Со своими людьми заехал Розы к Джумакулчи-караулбеги, своему прежнему воспитателю. Двор его - на окраине Бешира, где издавна селились люди рода Лакыр, тут неподалеку и дорога проходит на Карши. Старик жил одиноко, с сестрой и двоюродным братом, тоже престарелыми.
Розы-Анна, от природы мягкий и великодушный, не помнил зла за человеком, у которого некогда ходил, по сути, в батраках. Да и Джумакулчи рад был увидеть сородича. Встретились тепло, хозяин принял гостей со всем радушием. Как будто чуял Розы-Анна, что не напрасно он завернул во двор старого караулбеги.