- Да вы, голубчик, вроде как недовольны сим лестным перемещением?!
Поручик поднялся.
- Очень польщен, господин полковник, только попрошу пять дней для сборов в путь-дорогу.
- А ранее и не удастся. Ведь оказия только готовится и назначена через две недели. Хотели послезавтра ее отправлять, да полковник князь Голицын упросил. Ему с его тиатером и дворней не собраться в столь короткое время. Вот с ним и поедете, веселей в пути будет.
- А куда же уезжает князь? - спросил Небольсин.
- Да в ту же Екатериноградскую, приказ Алексей Петровича, а оттель в Москву. Ну, собирайтесь, поручик, к новому месту службы. Рад был служить с вами, отменно хорошим офицером, с неохотой расстаюсь, - пожимая руку поручика, тепло сказал полковник.
На следующий день, когда Небольсин зашел в канцелярию штаба, ему навстречу вышел подполковник Юрасовский.
- Вам, господин поручик, согласно приказу главнокомандующего разрешается, окромя драбанта, взять с собой и нижнего чина в помощь и для оказания различных услуг в пути. Если не ошибаюсь, вы, поручик, коротко знакомы с их высокопревосходительством? - сделал приятное лицо Юрасовский.
- Нет, я только впервой имел честь разговаривать с Алексей Петровичем, - ответил Небольсин, которому претило это внезапное приторно-любезное внимание подполковника.
- Разве? - недоверчиво спросил Юрасовский. - А его превосходительство генерал фон Краббе передавал за точное о вашей крайней близости к Ермолову.
- Это мой отец и матушка были в дни своей молодости коротко знакомы с ним, - нехотя сказал Небольсин.
- Ну так это ж так и есть! Великая вам выпала фортуна и честь, поручик, быть отозвану с сей паскудной азиатской стороны в свиту его высокопревосходительства… - вздыхая, говорил Юрасовский. - Не почтите докучливой просьбой, но не забывайте нас, старых своих односумов и сослуживцев, когда почнете служить при главнокомандующем… а мы вас, дорогой… не забудем, - делая до приторности сладкое лицо, закончил подполковник.
Небольсину была неприятна эта откровенная лесть. Пересиливая отвращение, он вежливо спросил:
- Не будете ли иметь чего против сопровождения меня в Тифлис и для прохождения там службы младшего унтер-офицера Елохина?
- Это какой же роты, вашей?
- Второй, капитана Клочкова, - ответил Небольсин.
- Все, конечно, можно. Для вас, обласканного милостью Алексея Петровича, все возможно. Я сегодня же прикажу капитану откомандировать в ваше полное распоряжение оного унтер-офицера, - обещал Юрасовский.
Небольсин не спеша направился домой.
- А я полдня ищу тебя! - услышал он позади знакомый голос Петушкова.
- А-а, здравствуй, друг любезный! Какие новости? Пойдем ко мне, у меня холодной свежей бузы кувшин в сарае стоит.
- Что ты, что ты! Нету ни минутки свободной, - беря под руку поручика и делая озабоченное лицо, сказал Петушков. - Приказано представление заготовлять за поход на чеченов.
- Да, чай, не тебе его писать? - засмеялся поручик. - Отрядный командир и командиры частей давно, наверное, заготовили его.
- Сие так. Но ведь не минет же реляция и представление о наградах нас. Мы с полковником обязаны подписать общее представление. Да, мон шер, там, говорят, и тебя к чему-то представили! - небрежно закончил он.
- Да? - удивился Небольсин. - К чему же?
- Анна и Станислав у тебя имеются… Не иначе как Владимир с бантом! - сказал Петушков и, не скрывая зависти, вздохнул. - Ты, говорят, уезжаешь отселе?
- Да, в Тифлис. Генерал Ермолов отозвал.
- Не завидую тебе, Небольсин, прямо даже скажу, страшуся за твою будущую службу.
- Это почему? - остановился поручик.
- А потому, что, как я говорил тебе ранее, этого старого якобинца настигает гнев государев и немилость.
- Откуда ты взял это?
- Знаем. Наслыханы кое в чем, - многозначительно протянул подпоручик. - Уж если такие вельможи, как князь Голицын, высказывают свое неудовольствие по адресу твоего покровителя, то недолго ждать. В Петербурге страсть как возмутился персидскими делами Ермолова Нессельрод, рассказывают, головы его требовал у государя. Он-де и сомутитель и главная причина всему персидскому неблагорасположению к нам.
- Полно, Петушков, молоть вздор. "Голову требовал"… Признайся, сам вот здесь, сейчас сочинил, и на Нессельрода сваливаешь!
- Вот уж и нет! За истину тебе говорю, сам от Голицына слышал, - соврал подпоручик.
- Не пойму, с чего у тебя такая приязнь к этому крепостнику и негодяю объявилась!
Петушков смутился, но, оправившись, поспешно возразил:
- Его сиятельство князь Голицын не негодяй, а из старейшего рода российских бояр происходит, а что касается крепостника, то напоминаю тебе, друг, что сие твое вольнодумство происходит от французских книг и завиральных якобинских идей, кои довели изменников-декабристов до плахи. Крепостное право не отменено у нас, оно существует, им стоит российское государство, и Николай Павлович, наш государь и император, утвердил его за дворянством, - поднимая вверх палец, веско и напыщенно сказал подпоручик.
Небольсин внимательно смотрел на него. В лице и глазах Петушкова было что-то новое.
- А затем, мон шер, я думаю, что сего крепостника и негодяя, как изволишь ты величать полковника, ты невзлюбил только оттого, что он, а не ты владеешь Нюшенькой!
Петушков выжидающе глянул на спокойное лицо Небольсина.
"Он что-то знает!" - мелькнуло в голове Небольсина.
Не меняя равнодушного выражения лица, он небрежно махнул рукой.
- Ну, тут ты, друг Петушков, больше меня должен ненавидеть князя. Ведь ты же любишь Нюшеньку!
Петушков отвернулся в сторону и стал усиленно всматриваться вдаль.
- Что ты там заметил? - разгадывая маневр подпоручика, спросил Небольсин.
- Да вот кумыки, что ли, с Андрей-Аула едут, - сказал Петушков, но Небольсин видел, что никаких "кумыков" у крепостных ворот нет, и уловил злой огонек в глазах Петушкова.
- Мне сказал полковник, что Голицын, а значит и Нюшенька, с ближайшей оказией отъезжают с линии. Вероятно, в Москву? - нарочито спокойно спросил он.
- В Ставрополь через Екатериноградскую, а дальше - кто знает, - ответил Петушков, поворачиваясь к собеседнику.
"Да… он, по-видимому, уже что-то пронюхал…" - решил Небольсин.
- Ну, что ж делать? Им в Ставрополь, мне в Тифлис, а тебе, Петушков, что?
- А мне гнить в этой проклятой дыре, - со злостью сказал подпоручик.
- Зачем же гнить? - пожал плечами Небольсин. - Возьми на себя труд проводить через линию Голицына. Вот тебе будет случай еще несколько дней повидать Нюшеньку… - Он коротко засмеялся и уже другим тоном спросил Петушкова: - Так ты и вправду не хочешь угоститься холодной бузой?
- Не могу, не могу, дел по горло!
- В таком случае, до свидания! - И, махнув подпоручику рукой, Небольсин пошел к дому.
Подпоручик Петушков уже второй раз подходил к помещению, отведенному князю Голицыну, его театру и дворне, и оба раза, так и не решившись войти, возвращался обратно в канцелярию.
Напомаженный, взбитый надо лбом кок, рыжеватые, торчком, усики, бледное лицо и возбужденные, лихорадочно блестевшие глаза выдавали волнение подпоручика. Он приглаживал пальцами волосы на висках, тормошил хохолок и без причины придирался к писарям, усиленно скрипевшим перьями, но успевавшим иронически перемигиваться и перешептываться по адресу Петушкова.
- Где копия отношения начальника левого фланга их превосходительства генерала Розена, которое я дал тебе переписать, анафемская твоя душа? - набросился подпоручик на белокурого, лет тридцати пяти писаря, сидевшего у стола и перочинным ножом чинившего гусиное перо.
- У вас, ваше благородие! Я вам отдал утречком и копию, и самое отношение, - поднимаясь с места, нарочито деревянным голосом доложил писарь.
- Врешь, каналья! Никакой копии не давал! Затерял где-нибудь, мерзавец! Отыщи сейчас же, а то сквозь строй - и в роту! - затопал на него подпоручик.
- Что это вы раскричались, Ардальон Иваныч? - открывая дверь и выглядывая в канцелярию, спросил Юрасовский.
- Да вот, негодяи, важную бумагу генерала Розена затеряли. Отношение отменно важного значения.
- Не эта ли? - коротко спросил Юрасовский, беря со стола какую-то бумагу.
- Именно она-с! - разводя руками, удивился Петушков. - Каким колдовством она попала к вам?
- Простым. Вы сами час назад ее принесли.
Петушков отступил назад и растерянно посмотрел по сторонам, но писаря не поднимали голов, усиленно скрипя перьями, а обруганный им белокурый писарь всё в той же стойке "во фрунт" молча стоял перед подпоручиком.
- Наверное, чихирьку перехватили у маркитантки, - сочувственно заметил Юрасовский. - А крику без нужды не поднимайте. Хорошо полковника нет, а то он прописал бы вам пфеферу, - закрывая дверь, закончил Юрасовский.
Петушков скосил глаза на солдат, но они все, словно не слыша слов подполковника, продолжали трудиться над бумагами.
- Са-д-дись, дурак! Чего стоишь, как чучело? - зыркнув глазами на писаря, сказал подпоручик и вышел вон.
- Взбесился наш Петушков, и прежде глупый был, а в се дни и вовсе дураком стал! - сокрушенно сказал белокурый и поглядел вслед мчавшемуся по пыльной улице Петушкову.
Дело же заключалось в том, что вчера вечером подпоручик, завидя выходившего от генерала Голицына, торопливо нагнал его, и, чуть отставая от грузного князя, почтительно, вполголоса проговорил:
- Ваше сиятельство! Имею до вас некоторое щекотливое и тайное дело…
- Как-с? Щекотливое и тайное? - равнодушно, не повышая голоса, повторил Голицын, вполоборота вглядываясь в Петушкова.