- Ну и песни! "Купалинка", "Выйду я на реченьку". Один человек их может спеть, а я насчитал семнадцать артистов.
- Да ты в глаза зрителей посмотри. Видишь ты у кого-нибудь пустоту?
Начался концерт. Ведущая объявляет: "Купалинка" исполняется в честь комсорга отдел строя Иры; "Зозуленьку" мы посвящаем комсомольско-молодежной бригаде, которая за сутки смонтировала больше трехсот кубометров конструкций - это четырнадцать железнодорожных вагонов; а потом называли еще имена. И так весь концерт. И все на "бис".
Присмирел Павлик.
Через несколько дней встречаю паренька возле промбазы, гаечный ключ держит. Оказывается, поступил в бригаду жестянщиков, там делают совки, лопаты, оборудуют вентиляцию в столовой, той самой, где был концерт. Улыбается паренек: "Может, и для меня когда-нибудь песню споют. Вот и стараюсь.- А потом добавил: - окончу школу и буду поступать в летное училище, хочу на Севере вертолетчиком работать".
И я его поняла. Поступит и приедет сюда. Понимаете, человеку нужен праздник души. И счастлив тот, кто ощутит его.
А я не жалею, что приехала сюда. Хотите, еще прочитаю стихи, которые мне нравятся? Андрей Дементьев написал. В "Юности" напечатали.
Не жалейте своей доброты и участья,
Если даже за все вам -усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился,
Кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед...
Никогда, никогда ни о чем не жалейте.
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте.
Но еще гениальнее слушали вы. .
Слушали Лену и старались ничего не забыть. Впрочем, может быть, и упустили что-то. Но для читателя выбрали главное. Правда, из письма Лены к Виктору, ее бывшему мужу, кое-что опустили. Было там много подробностей сугуоо личных.
3. ВОЛЧЬЯ ВЫСОТА
Как пишется новейшая история
Тесная комнатка. Маленький столик. На стене график дежурств дружинников. Командир их отряда Валерий, с пышной шевелюрой, чуть тронутой сединой, с усами и бородой, делает в журнале последнюю запись: дежурство прошло спокойно, происшествий в городе не было.
Много рассказывали об этом бригадире монтажников, человеке в высшей степени справедливом, не одному помогшем найти свою дорогу в жизни. Бессменный вожак дружинников. А еще: первый в Ноябрьском экскурсовод. Естественно, на общественных началах.
Так мы и условились с Валерием Федоровичем: завтра воскресенье, он уже договорился в управлении - "газик" нам выделяют, часиков в шесть утра и отправимся.
- Вы в первой пятиэтажке остановились? - спрашивает Валерий.-Значит, нам по пути. Хочу перед сном заглянуть к своим ребятам, они там на монтаже дома, соревнуются с соседней бригадой.
И начал рассказывать не о своей бригаде, а о соседней: как они учились у нее гнать стены, когда чуть ли не ежедневно снег валил. Только успели очистить этажи, снова метель. И опять берись за лопату, а не за монтаж. Стыки заделывать на таком холоде - дело непростое. Вот тогда в соседней бригаде и родилось новшество: соорудили самодельную "пушку" для прогрева стыков. Повозились немало, но дело пошло. Попробовали во всех бригадах. Получилось неплохо.
А что же бригада самого Валерия Федоровича? Да ничего особенного, говорит, трудимся, как все. Начали по-новому делать крепления для установки панелей: деревянные подпорки соединяли крестовиной-хомутом. Изобретение не всемирного значения, но что поделаешь, когда не было нормального крепления- струбцин. Подвели снабженцы. И такое бывает. Может быть, это интересно? Первыми злобинский метод применили, перешли на полный хозрасчет. Впрочем, опыт у них уже был, еще там, на Украине, где в одной же бригаде работали с ним ребята. А когда начали отбирать кадры сюда, на Север, Валерий Федорович первым подал заявление. Сразу и не отпускало начальство. Но удалось уговорить...
Почему потянуло в эти места?
Отвечает в шутку:
- Знаете, как говорят на Востоке: в двадцать лет мужчина тянется к прекрасному полу, в тридцать - вкус вина понимает, в сорок - к путешествиям, а в пятьдесят - к мудрости.
И продолжает развивать свою мысль: мол, как раз для путешествия и созрел. Хотя слышна в его голосе грустинка: рано начал путешествовать, когда ребенком потерял во время войны родителей. Детдома, ремесленное училище, армия, шахты Донбасса и, наконец, Днепропетровск, строительный комбинат. И каждый отпуск - поездки по стране. Если честно: все надеялся, что найдет родителей, братишку, сестру.
Вот и недавно вернулся из Ленинграда: путевкой туда премировали...
Выходим из душноватой комнатки. На улице сразу обдало ветерком, налетел рой мошкары. Валерий Федорович улыбается: вот преимущество бородачей - летом от мошкары лицо спасают, зимой -от мороза, ну и модно, конечно.
Рассказывают, что управляющий трестом - ярый противник бороды, аргументы у него всякие: не за границей живем, где хиппаков полно, бани к вашим услугам. Правда, скидку делает тем, кто еще на Большой земле оороду отрастил, и документ требует: семейную фотографию. Как-то и Валерий Федорович пообещал показать свою семейную фотографию: жена, двое детишек и бородатый папа.
Проходим по небольшому деревянному полусогнутому мостику, отделанному, надо сказать, с изяществом.
- Трясина здесь,-поясняет Валерий Федорович,-чуть брызнет дождик - и воды по колено. Вот мы и соорудили мостик. Конечно, это не ленинградский мостик, но перила что надо: не по красоте, так по прочности.
И снова заходит разговор о городе на Неве: это город! Где только не побывал Валерий Федорович: по рекам и каналам Ленинграда поездил, Исаакиевский собор, Петродворец увидел... Поехал на Волково кладбище, Литераторским мосткам поклонился.
- Вот какая несправедливость,-ведет он свой рассказ дальше о поездке,- увидел я на Волковом кладбище целые гранитные утесы с фамилиями околоточных надзирателей, их жен, всяких унтеров отставных. А поехал на Пескаревку - тысячи безымянных, тех самых, что в песне поется: непростых советских людей. И только год на могилах. Положил я букет у цифры 1942. Говорят, в этом году и моих родителей не стало.
Дальше идем молча. Впереди на небольшом косогоре костер высветил фигуры ребят в робах.
- А вот и наша бригада. Третья смена,- греются по очереди, весь вечер ситничек моросил.
Валерий Федорович первым подходит к сухощавому, низенького роста парню.
- И ты к нам на огонек зашел. Ну, что из дому слышно, земляк? Как дети?
- Да вот радовался вчера: в столовой суп с маркой попался, лавровым листом, значит,- отвечает парень.- Письмо должно быть скоро, а его все нет. Домой идти не хочется.
- А ты кончай, Василь, свои семейные страдания. Перевози семью. Тогда и на душе будет спокойнее.-Бригадир подсел к костру: - Ну, что нового, ребята?
- Приходил сегодня в дежурку парень, тебя разыскивал,- сказал звеньевой.- Принюхивается, говорит. Приехал сюда с Ровенщины на "разведку".
- Хорошо. Люди нужны нам.
- Хорошо-то хорошо,- почесал затылок звеньевой,-да что-то не понравился этот хитрый ровенский мужичок со своим принюхиванием.
- Ты мое отношение к новичкам знаешь,- рассудительно обронил Валерий Федорович,- строительная бригада на Севере- это не школа космонавтов, куда отбирают самых-самых. Пусть приходит, а дальше уже наша с тобой забота.
Бригадир взглянул на часы.
- Кончай перекур. Да и нам пора.-Он посмотрел на звеньевого: - А ты приструни Сергея, пусть дурака не валяет, вижу по почерку - это он на кране мелом накалякал: "Не стой над душой", "Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову".
- Так это же ради шутки. Парень-то что надо оказался...
У самого подъезда пятиэтажки спрашиваем у Валерия Федоровича о том парне, земляке, что письмо ждет не дождется. Оказывается, знает он его давно, вместе в Донбассе в горнопромышленном училище были. И вот снова встретились здесь, в Ноябрьском. Семья парня живет где-то на Буковине, а сам он на время приехал, подзаработать. В первую получку триста рублей своей Варе отправил. Новый костюм себе здесь купил, прибежал к Валерию Федоровичу: посмотри, говорит, как заграничный, а на тобольской фабрике сработан, за сороковку взял, а выглядит на все сто карбованцев. Радуется. А тут письмо из дому от жены: чем же ты там питаешься, муженек, если нам сразу три сотни отправил? Ну, а дальше: не обрадую тебя, Васенька, наша младшенькая, Любочка, заболела, мучаюсь я одна. Вот он и переживает, мечется: детей, жену любит.
- Скажу я вам,- говорит на прощанье Валерий Федорович,-плохо без семьи. Не знаю, как там в высших сферах думают, а мне не по душе вахтенный метод освоения здешних краев. Когда человека по воздуху за тысячи километров туда-сюда перебрасывают. По-моему, надо сразу обживать места так, как у нашего озера Ханто. Прочно. На века. Чтоб жизнь была как у людей. Ну, а о нашем городе, как и условились, завтра...
В шесть утра в Ноябрьском заступает на вахту первая смена. Встретились, как и договаривались, у того самого мостика, с деревянными фигурными перилами. Пока ждали "газик", мимо нас пробежал трусцой своеобразный тандем - удивительно похожих по комплекции два спортсмена в тренировочной форме.
- Все, как на Большой земле, как в обжитом городе,-начал свой рассказ о городе Валерий Федорович,-разница только в том, что я знаю, кто это по утрам вес сгоняет. Главный инженер и заместитель управляющего. Хорошие специалисты и, как видите, любители спорта. Ага, Федор уже на месте.
Федор - это водитель автобазы, один из первых десантников, вызвавшийся поездить с нами в этот воскресный день.