2. СЕ ЧЕЛОВЕК!..
Письма Лены к землякам из Марьиной рощи
До отъезда из Ноябрьского оставалось совсем мало дней. А ту девчонку, в модных джинсах, попутчицу из Сургута, так и не довелось пока встретить. То у них, транспортных строителей железных дорог, где работает Лена (так ее звали), запарка, то она с комсомольским активом студенческий стройотряд встречала, а то, говорят, подалась на буровую с коллективом художественной самодеятельности, где она стихи читает. И свои, и чужие. А то снова улетела в Сургут за новыми книгами для библиотеки.
Но встреча все же состоялась. В молодежном клубе, накануне нашего отъезда. Мы с лектором из Киева, читавшим популярную здесь лекцию о любви и браке, закончили отвечать на многочисленные вопросы - и нас плотным кольцом окружили ребята. У многих напоследок была просьба: бросить в Москве письма. Отсюда ведь они идут на Большую землю по полмесяца, а о телефонной связи пока и говорить не приходится. А там же, на Большой земле, ждут вестей.
И вот, когда портфели наши разбухли от писем до невозможности, протиснулась к нам та самая девчонка Лена.
- Может, отберете самые главные? - спрашиваем у нее.
- А они все главные. Тут вся моя жизнь,- не то в шутку, не то всерьез ответила она.
Разговорились. Москвичка. Родом из Марьиной рощи. Училась в пединституте. А как сюда попала? Нет-нет, не с отрядом корчагинцев приехала. То целая история. Может быть, для других и не интересная. Но жизнь ее круто пошла в другую сторону.
- Не знаю, сумею ли все объяснить вам,- сказала Лена и вдруг предложила: - Давайте, я кое-что почитаю из этих писем. Они, сами понимаете, сугубо личные. Но, быть может, и не только личные.
Так мы и условились: с ее разрешения пересказать выбранные места из трех писем, опустив сугубо личные подробности. Пересказываем, дорогой читатель, их по памяти, так, как их запомнили, с комментариями автора.
Из письма родителям.
...Была этим летом в Москве. Проездом всей своей семьей, на юг в отпуск ездили. Потопталась возле нашего дома в Марьиной роще и возвратилась в гостиницу. Добро, хоть никого из знакомых не встретила.
А зайти духу не хватило. Боялась: что скажу в свое оправдание? Много уж вам неприятностей причинила за свой недолгий век.
Не знаю, кто из нас виноват? Но сколько себя помню- везде слышала: этого нельзя, туда не ходи, с этим не дружи. А мне хотелось самостоятельности.
Теперь только понимаю - сколько огорчений принесла вам, когда в свои шестнадцать ушла "в гражданский брак". А как я жила с Виктором - только мне известно. Гордость не позволяла все рассказать и вернуться домой.
И в строительный, как помните, наотрез отказалась идти: не хотела попадать туда по папиной протекции. Потому и оказалась в педагогическом. Хоть и "тройки" получала на экзаменах, стипендии не давали, а была по-своему счастлива: ничем, мол, вам не обязана.
Я вам никогда не рассказывала о своей семейной жизни. Теперь только понимаю: кошмар это был сплошной. Сделал он меня своей рабой, подавил все во мне. Вот так я и жила - минутный "кайф" ловила, время через соломинку цедила, не думала о будущем, пустота была полная: сигарета в зубах, коктейльчик в кафе "Север", танцульки, ну, на лекции иногда ходила.
Ушла бы я от Виктора давно, да к вам боялась вернуться, а жить одной -негде да и не на что.
Плыву по течению.
А тут случай подвернулся. Сидим мы с Таней, подружкой, моей однокурсницей, тоже из нашей Марьиной рощи, на скамеечке у фонтана на ВДНХ. Не упомню уже - на какую-то выставку не попали. Я сигарету покуриваю.
Парень подсел к нам.
- А колечки выпускать умеешь? - спрашивает.
- Умею.
- Ну и дура набитая! Зачем себя этой дрянью травишь?
И как-то непонятно втянул он нас в разговор. О каком-то мифическом Усть-Балыкском месторождении нефти рассказывал, о том, что они, геологоразведчики, в случае удачи так и пишут начальству в телеграммах: "Скважина лупит по всем правилам..."
Сам он в Москве завершал какие-то свои дела и собирался снова на Крайний Север, на озеро Ханто, куда, как он сказал, высаживается большой десант и где будет город.
И обратился ко мне: ну что, говорит, у тебя за душой, кроме лица смазливого? Чувствую, и в институте едва-едва у тебя. Вот и выходит, Лена, "зелень" ты сплошная: нет у тебя ни биографии, ни дела стоящего впереди. Хочешь сделать жизнь? Проверить себя? Самостоятельности хочешь? Помогу купить билет до Сургута, а дальше как-нибудь доберешься.
И ушла я с ним - московским корчагинцем Сережкой с улицы Станиславского.
Вот такая моя история...
А строителем я все же стала: папе ведь так хотелось.
В нашем СМП наше подразделение называется - транспортные строители железных дорог. Папа знает, что это значит: впереди геодезисты с теодолитами, а мы за ними уже на болота наступаем.
Знаете, жили мы поначалу в бочке, как и многие здесь (мы с Сережкой сразу же расписались; к черту, сказал он, эти модные дурацкие гражданские браки!). Не в маленькой, а в большой бочке, с окном и дверью, утепленной снаружи и сверху, живем. "Жаль,-шутил Сережка,-что в ней ходить только по прямой линии можно".
Может, из-за этой бочки я иногда не против пофилософствовать? Нет, просто, наверное, мудрее стала.
Помню, папа с первого класса меня готовил в свой строительный институт и все повторял: по Марксу, человеку для жизни необходимы пища, одежда, жилище. Готовься к благородному делу, дочка, города строить.
Вот я и строю теперь. А тут, на Севере, человеку особенно жилье и пища нужны. Не поешь вовремя, не обогреешься в тепле - ох как худо! Как инженер, папа любит всегда точности, краткости и определенности, этого он и от своих студентов требует.
Так вот, я буду предельно точной и краткой. Посмотрите по карте: где дорога от Сургута до Уренгоя? Так вот, между ними был пикет. А теперь он стал станцией Ноябрьская. Как-то в местной газете я прочитала, что один из проектировщиков московского Гипрогора - разработчик нашего будущего города у озера Ханто, на макете написал: "В 1985 году - 50 тысяч, к 1990-му -70 тысяч. До встречи в 1990-м в кафе "Сибирячка"!"
Ну, а если серьезно - каким станет наш город?
Железная дорога разделит его на две зоны: промышленную и жилую, а они свяжутся подземными переходами. В первой разместятся базы, мастерские, а в жилой части - пяти-и девятиэтажки в северном исполнении. Ну и, конечно, в каждом микрорайоне - магазины, детские садики, аптеки и т. д.
Это все в будущем. Не буду писать ни про 40-градусный мороз зимой, ни про комаров да гнус летом. Этого добра хватает. Да и без меня об этом много понаписано.
Комментарий Лены.
Вы, наверное, в газетах и журналах читаете: тюменские клады раскрывают свои тайны. Богатство их несметное. И люди, пробивающиеся к этим кладам, сказочные.
Правильно. Все это в государственном масштабе.
А я про себя скажу. Моя соседка - Ольга Николаевна, наша наставница, воспитавшая четверых детей и настрадавшаяся со своим бывшим мужем, любившим в рюмку заглядывать, про нас с Сергеем говорит: "Не надо и клада, если в семье ладно".
Это я уже специально для мамы написала. Действительно, в семье у меня все хорошо. Сын растет. Здоров.
А если снега навалит - ничего страшного. Давно прошли те времена, когда приходилось жаться в тесных палатках, а питаться в своих котлопунктах.
С первых дней к нам вовремя доставляли мясо, лук, рыбу, крупы всякие. Правда, с овощами туговато было. Даже летом. А вот теперь и тут полный порядок: между нашим городом и Большой землей наладили, как его назвали у нас на Севере, "витаминный воздушный мост"; свежие овощи и фрукты постоянно к нам поступают авиарейсами.
А с приходом зимы - в нашем микрорайоне снежный городок появится. И мы с сынишкой пойдем смотреть на всякие сказочные фигуры. А Сергей обязательно голову Черномора вылепит. Вот вам и еще одно преимущество наших северных снежных мест.
И последнее. Город растет. Детишек все больше. Молодежь в основном у нас. Ясли и садики появляются. Уговаривают меня воспитательницей пойти. Подумаю. Педагогический институт все-таки хочу закончить. Заочно.
Из письма к бывшему мужу.
...Ты все, Виктор, твердил о раскованности, о том, что жить надо так, как бог на душу положит. И гражданский брак придумал. Модно, мол, сейчас многие так живут. Да и брак этот нужен был тебе ради твоего же удовольствия. Удобно: никаких обязательств.
Зачем я тебе была нужна? Приятно, наверное, было тебе, закоренелому холостяку, своим друзьям показать меня: смотрите, какая телочка, волоокая, тихая да покорная.
А когда мы вместе оставались - я по часам засекала: десять минут чистого времени в сутки ты говорил со мной. Пригладь, приготовь, подмети. У тебя, видишь ли, свои важные литературные дела: диспуты, новые стихи друзей. А ты, дуреха, помалкивай.
Правда, любви к поэзии я только и научилась от тебя. И за то спасибо.
Господи, а как ты перепугался, когда я заговорила о ребенке. Помнишь? Нет, не для семьи я создан, буду я возиться с коляской. И все в том же духе. И закатил такую истерику, что и вспомнить страшно.
Ты и письмо мне написал не потому, что обо мне вспомнил. А, наверное, для своей очередной проблемной статьи; пытаешься, говоришь, разобраться в психологии современного молодого человека.